Создания света — создания тьмы

МЕСТО СТРЕМЛЕНИЙ СЕРДЦА

Принц-Который-был-Тысячей идет у моря и под морем. Второй разумный обитатель мира, по которому идет Принц, никак не может решить, создал ли Принц этот мир или открыл. Не может потому, что никак не решит — создает ли мудрость или только находит, а Принц мудр.

Он идет вдоль берега, и следы начинаются в семи шагах за его шиной. Высоко над головой Принца висит море. Оно висит над его головой потому, что у него просто нет выбора. Мир этот устроен так, что откуда бы вы на него ни взглянули, он покажется вам висящей в космосе голубой каплей, полностью лишенной суши. Но если достаточно глубоко погрузиться в океан этого мира, то пересечешь нижнюю поверхность вод и войдешь в атмосферу планеты. Опускаясь еще ниже, достигнешь земли. Обходя эту землю, вы нашли бы другие моря — воды под водами, висящими в небе.

Океан плещется в тысяче футов над головой. Яркие рыбы снуют по его дну, как диковинные созвездия, и здесь внизу, на земле, все сверкает.

Говорил же кто-то, что мир, подобный этому безымянному месту, с морем вместо неба, не может существовать. Тот, кто говорил это, — ошибался. Положите в основу бесконечность — остальное просто.

Принц-Который-был-Тысячей уникален. Он телепортатор, а телепортаторы встречаются на Средних Мирах еще реже, чем мастера темпоральной фуги. Возможно, он всего один такой. Он способен мгновенно перенести себя в любое место, какое только может отчетливо себе представить.

А у него очень пылкое воображение. Допустим, любое место, которое вы способны вообразить, существует где-то в бесконечности; если же и Принц может подумать о нем, то он в состоянии оказаться там. Некоторые теоретики утверждают, что его видение места и желание оказаться в нем на самом деле есть акт творения. Никто не знал об этом месте прежде, и если Принц может отыскать его, тогда, возможно, в действительности он сделал так, что оно возникло. Впрочем, положите в основу бесконечность — остальное просто.

Принц не имеет ни малейшего представления о том, где находится безымянный мир, во всяком случае, по отношению к остальной Вселенной. Его это и не заботит. Он может приходить и уходить, когда пожелает, взяв с собой любого, кого бы ни пожелал. Однако он всегда приходит один, потому что хочет увидеть, ее. Свою жену Нефиту.

Он стоит у моря под морем и зовет ее и ждет, когда коснется плеча легкий бриз, шепчущий в ответ его имя.

Тогда Принц склоняет голову и чувствует, что на берегу он не один.

— Как обходится с тобой этот мир, любимая? — вопрошает он. И в плеск прибоя вплетается сдавленное рыдание.

— Хорошо, — приходит ответ. — А с тобой, мой повелитель?

— Лучше быть искренним, чем вежливым, и сказать «плохо».

— Оно все еще плачет в ночи?

— Да.

— Я думала о тебе, когда поднималась к морю, которое ты сделал небом. Я создала птиц, чтобы не было мне в воздухе так одиноко, но их крики грубы или печальны. Что я могу сказать тебе, чтобы быть скорее вежливой, чем искренней? Что не измучена этой жизнью, которая что угодно, только не жизнь? Что не мечтаю опять быть женщиной, а не дыханием, цветом, движением? Что не жажду опять коснуться тебя и ощутить твое прикосновение? Ты заранее знаешь все, что я могу сказать. Я бы не жаловалась, но я боюсь, мой повелитель, я боюсь того безумия, что иногда находит на меня: никогда не спать, никогда не есть, никогда не почувствовать под рукой тверди… Как долго это тянется?..

— Столетия.

— Прости меня… Я знаю, все жены во все века будут, просить о жалости у любимых, но у кого еще я могу просить ее?

— Ты сказала истину, моя Нефита. Воплотить тебя, рассеять тьму моего одиночества… Я пытался…

— Когда ты убьешь Вещь-что-плачет, ты покараешь Осириса и Анубиса?

— Конечно.

— Пожалуйста, не уничтожай их сразу, если они могут чем-то помочь мне. Даруй им снисхождение, если с их помощью я вернусь к тебе…

— Возможно.

— …Ведь я так одинока, так хотела бы уйти отсюда…

— Ты просила планету, окруженную водой, чтобы жить. Ты просила целый мир, чтобы не страдать от одиночества.

— Я помню. Я знаю…

— Если бы Осирис не был так одержим местью, все могло быть иначе. Но теперь я должен уничтожить его, как только смогу убить Безымянное.

— Да, я знаю, я согласна. Но что Анубис?..

— Время от времени он пытается убить меня, но это не имеет значения. Быть может, я даже Прощу его. Но не моего птицеголового ангела. Его — никогда!

Принц-Который-был-Властелином (когда-то) садится на камень и смотрит на волны, а затем вверх — на дно моря. Огни лениво колышутся над ним, вершины гор пронзают остриями глубины небесного океана. Свет тускл и бледен, кажется, что он исходит отовсюду. Принц бросает плоский камешек, и он улетает вдаль, прыгая по волнам.

— Расскажи мне еще раз о днях битвы, что гремела тысячелетие назад, — слышит он шепот, — о днях, когда пал тот, кто был твоим сыном и твоим отцом, — самым могучим ройном из всех, поднимавшихся на битву за шесть человеческих рас.

Принц молчит, глядя на волны.

— К чему? — спрашивает он наконец.

— Потому что каждый раз, когда ты рассказываешь об этом, ты вновь пытаешься…

— …чтобы потом проклинать новую неудачу, — заканчивает Принц.

— Расскажи мне, — робко настаивает она. Принц вздыхает, и небеса над ним ревут, и мечутся в них прозрачные рыбы. Он протягивает руку, и камешек возвращается в нее из моря. Ветер летает над морем, лаская его. Принц начинает говорить.