На дальних мирах (сборник)

Все. Спасен. Чистая победа.

Я больше не увижу белый домик.

Я больше не увижу ее.

Я больше не буду стоять перед таинствен ной дверью, чувствуя, как меня тянет зайти в дом.

Но сколько ни пытался я себя в этом уверить, в душе росла боль потери, утраты, пустоты; ничего, у меня не получилось.

И вот я снова на автовокзале, жду автобус, который отвезет меня назад. Я едва успел упаковать вещи, дать необходимые распоряжения хозяйке квартиры и попрощаться со своими друзьями, участниками программы. Я оглянулся по сторонам — вот она, стоит голая в дверях камеры хранения и улыбается, и кивает мне, как обычно.

Нет, не совсем. Это же другая женщина, не блондинка. На ней форма работника автобусной компании, и она даже не смотрит в мою сторону.

Так я и знал. Это галлюцинация. Просто мне так хотелось ее увидеть, что я начал воображать бог весть что. Как все-таки глубоко въелось в меня это наваждение.

За время поездки я видел ее раз пятьдесят. Она махала мне рукой, стоя на проселочной дороге, отходящей от шоссе. Улыбалась, проезжая на встречном велосипеде. Сидела за рулем грузовика, катившего впереди нашего автобуса. Голосовала, стоя на обочине. Ее образ преследовал меня везде, куда бы я ни смотрел. Я сидел, дрожа и потея, и видел, как она кивает мне, стоя в дверях, которые все закрывались и закрывались...

Я вернулся в свой город уже под вечер. Самым разумным было бы принять душ и отправиться на собрание, однако вместо этого я пошел к белому дому. Перед ним кто-то стоял и смотрел на сетчатую дверь.

Такого еще не бывало ни разу.

Он был примерно моего возраста, этот низкорослый парень с взлохмаченными рыжеватыми волосами, сквозь которые уже пробивалась седина. Он показался мне странно знакомым. Наверное, мы пару раз встречались на собраниях. Когда я подошел, он бросил на меня смущенный взгляд, словно ему стало неудобно. У него были бледно-голубые, воспаленные глаза.

Пройдя мимо него шагов десять, я остановился и повернулся.

— Вы кого-нибудь ждете? — спросил я.

— Допустим.

— Кого-то, кто живет здесь?

— А вам какое дело?

— Послушайте,— сказал я,— вы не знаете, кто живет в этом доме?

Он пожал плечами с таким видом, словно не расслышал моего вопроса. Голубые глаза холодно блеснули. Мне захотелось схватить его за шиворот и забросить в соседний округ. Судя по его виду, то же самое он испытывал в отношении меня.

— Здесь живет женщина? — сказал я.

— Слушай, отвяжись от меня.

— Блондинка.

— Да пошел ты!

Мы застыли, глядя друг на друга.

— Иногда я прохожу мимо и вижу в окне блондинку, а иногда она стоит в дверях,— продолжал я,— А вы ее видели?

Он не ответил. Его глаза неотрывно смотрели на дом.

Я проследил за его взглядом — она была там, ее было хорошо видно, она стояла справа от двери. На ней было одно из ее воздушных одеяний, ее волосы сверкали, как чистое золото. Она улыбнулась. И быстро кивнула нам головой.

«Заходите же, почему вы не заходите?»

Я собрался с духом. Еще пять секунд, еще три — и я затрусил бы по дорожке к дому, как та дворняга с газетой в зубах. Но этого не произошло. Я все еще боялся того, что может поджидать меня за дверью. Я прирос к тротуару; и тогда рыжий сделал шаг вперед. Пройд я мимо меня, он медленно двинулся по дорожке, ведущей к дому. Он шел, как лунатик, как зомби.

— Эй... погоди!

Я схватил его за руку. Он начал в ярости вырываться, и несколько минут мы боролись, пока он с неожиданной силой не толкнул меня обеими руками, да так, что я отлетел в кусты и с размаху ударился об одну из железяк, которые были там свалены. Я выбрался из куста в тот момент, когда рыжий распахнул сетчатую дверь и вошел в дом. Дверь захлопнулась.

Затем я услышал, как хлопнула внутренняя дверь.

А затем дом исчез.

Он исчез, словно проколотый воздушный шар, забрав с собой и кусты, и мусор во дворе, а я остался на заросшем сорняками пустыре, дрожа так, словно со мной случился удар. Через несколько секунд я с трудом поднялся и подошел к тому месту, где только что стоял дом. Ничего. Ничего. Ни единого следа. Исчез, словно его и не было.

Через пару дней я вернулся в свое прежнее жилище. Теперь можно было ничего не опасаться, к тому же я стал скучать по своей квартирке, и своему городишке, и собраниям. Прошло несколько месяцев; дом еще не вернулся. Я не пропускаю ни одного дня, я все хожу и хожу на то место, но там ничего нет. Воспоминания о доме, о ней преследуют меня. Я ищу их в других концах нашего города, даже в других городах. Я ищу и того рыжеволосого парня, но его нигде нет. Однажды я спросил о нем на одном из собраний, и мне ответили: «Нуда, похоже на Рики. Он когда-то здесь жил». А где он сейчас? Этого никто не знал. Как и я.

В следующий раз, набравшись смелости, я спросил, слышал ли кто-нибудь о белом домике, который... ну, вроде как то исчезает, то возвращается.

«То есть как это? — спросили меня.— Что ты мелешь?»

Больше я не спрашивал.

У меня такое чувство, что все случившееся со мной было своего рода испытанием, которое я, возможно, не выдержал. Не могу сказать, что очень уж скучаю по той изумительной женщине. Я знаю, она была всего лишь приманкой; вряд ли она была реальным человеком, и вряд ли у нас с ней что-то могло получиться. Дело в другом — ощущение чего-то нового, новой жизни, пусть даже совсем необычной, где-то там, за горизонтом, потеряно для меня навсегда, вот что я хочу сказать. И от этого очень больно.

Но ведь жизнь всегда дает второй шанс. Так говорят нам, участникам программы, и я в это верю. Должен верить. Время от времени я оставляю на пустыре записки: «В следующий раз не улетайте без меня. Теперь я готов. Я в этом уверен».

Может быть, они меня услышат. Дом уходит и возвращается, я это знаю. Сейчас его нет, но он обязательно вернется. Я здесь. Я готов. Я жду.

Дорога в Город призраков

© Перевод А. Орлова

Воздух впереди светился, пульсируя. Под ярко-синим небом пустыни словно зажглось северное сияние. Конец территории людей и начало области пришельцев. Демерис остановился, как будто ожидал появления драконов над головой.

И действительно, на фоне холодного сияния, заливавшего зону оккупации, появилось пятнышко тьмы. Вблизи пятнышко оказалось мешковатым туловищем темно-зеленого цвета с узкими длинными крыльями. На змеином хвосте болталась круглая лиловая головка. Не дракон, но редкостный урод величиной больше ястреба. Неожиданно для себя Демерис рассмеялся. И как оно держится в воздухе?

Пролетая мимо, «птица» обронила цепочку блестящих голубых горошин. Помет, надо полагать. Там, где падали бирюзовые шарики, сухая трава занималась огнем.

— Приветствую! Вы были так любезны! — прокричал Демерис вслед, не чувствуя особой радости.

Подойдя вплотную к барьеру, Демерис присмотрелся. Барьер рос прямо из земли, будто настоящая стена, только нематериальная и просвечивающая. За мутным мороком расстилался тот же ландшафт, что и с этой стороны: пологие песчаные холмы, серые пятна шалфея, заросли опунции. Тот же, да не совсем: никогда прежде здесь не вздымались зазубренные утесы или странные деревья с черными стволами и горизонтальными ветками без листьев; никогда не рассекали почву косые разрезы бездонных пропастей, блестя сине-зеленым металлом отвесных стен... Впрочем, светящийся барьер, отделявший зону оккупации от западной части бывших Соединенных Штатов, не давал разглядеть как следует пейзаж. Демерис не мог сказать с уверенностью, что он видит на самом деле, а что ему подсказывает голодное воображение.

Он содрогнулся от отвращения. Отец, которого давно не было на свете, смотрел на призраков как на личных врагов. Такое отношение передается по наследству.

Они просто ждут своего часа, Ник, говорил отец. Недалек день, когда они перейдут границу и возьмут себе нашу землю. Что им помешает? Один раз уже захватили... И мы ничего, ничего не сможем сделать!