100 великих актеров

Покинув «Олд Вик», Оливье возглавил собственное предприятие в качестве актера и антрепренера. В ноябре 1949 года он снял на четыре года театр «Сент-Джеймс».

Готовясь к юбилейному фестивалю в Лондоне, Оливье отважился на сдвоенную постановку «Антония и Клеопатры» Шекспира и «Цезаря и Клеопатры» Шоу, которые чередовались из вечера в вечер. Две Клеопатры находились на сцене четыре месяца. Правда, большинство критиков сочло, что и Цезаря, и Антония Оливье играет значительно ниже своих возможностей, дабы выгоднее оттенить мисс Ли в роли Клеопатры.

Летом 1954 года Лоренс Оливье снова выступил одновременно как режиссер, продюсер и актер. На этот раз в экранизации «Ричарда III». Он собрал выдающихся мастеров сцены. Квартет титулованных актеров составляли Оливье, Хардвик (король Эдуард IV), Ричардсон (Бекингем) и Гилгуд (Кларенс). Как и при создании «Гамлета», пьеса подверглась решительной переработке.

Эта картина получила три награды Британской академии кино. И хотя, в отличие от «Генриха IV» и «Гамлета», «Ричард III» принес Оливье «Оскара» только за лучшее исполнение мужской роли, ряд критиков все же считает этот фильм наиболее удачным из всей трилогии.

В апреле 1955 года Лоренс приступил к репетициям в Мемориальном Шекспировском театре в Стратфорде. В июне состоялась премьера «Макбета». Играя главную роль, Оливье пользовался приглушенной палитрой, мастерски изображая столь утонченное злодейство, что кто-то из критиков назвал это зрелищем того, как «сходит с ума сама сдержанность». Ведущие критики единодушно признали его «лучшим Макбетом нашего времени». По выражению Кеннета Тайнена, «он обменялся рукопожатием с самим величием».

Следующий спектакль «Тит Андроник» провозгласили триумфом, шедевром, рожденным и вдохновенным театральным чутьем режиссера Брука, и превосходной игрой Оливье и Энтони Куэйла. Джон Коттрелл пишет: «Нередко игра Оливье захлестывала своей страстной силой; и великолепно рассчитанными паузами, и блестяще произнесенными репликами он достигал самой бездны отчаяния и мастерски передавал страдания измученной души».

Известный критик Кеннет Тайнен отмечал: «Благодаря Хотсперу и Ричарду III мы знали, что сэр Лоренс способен неистовствовать; теперь мы знаем, что он может и страдать. Он доказал, что ему под силу все великие, почти невоплотимые роли — „Великолепие“ Скелтона, ибсеновский Бранд, гетевский Фауст, — он будет властен играть кого угодно, пока не угаснут его глаза, пока не сомкнутся навеки его уста».

Оливье всегда мечтал иметь много детей, и он с радостью узнал, что 42-летняя Вивьен Ли беременна. Лоренс хотел дочку, и они уже выбрали имя: Кэтрин. Вивьен заверили, что она сможет родить здорового ребенка. Однако в августе у нее, как и двенадцать лет назад, случился выкидыш…

В конце 1956 года первые газетные страницы облетела сенсационная новость: «Сэр Лоренс будет партнером Мерилин Монро».

Съемки «Спящего принца» с Монро начались в августе 1957 года в Лондоне. Из-за тройственных функций продюсера, режиссера и исполнителя главной роли сэру Оливье приходилось работать с таким же напряжением, как и при экранизациях Шекспира. В Голливуде фильм переименовали в «Принца и хористку». Игру Лоренса признали безупречной, его режиссуру — талантливой и исполненной тонкого вкуса.

В театре Оливье взялся за роль в современной пьесе Осборна «Комедиант». Решение сыграть роль Арчи Раиса, сломленного актера мюзик-холла, безусловно, требовало мужества, поскольку в пьесе острили по адресу политических деятелей, королевской фамилии и суэцких событий и т.д. Постепенно на Арчи Раиса стали смотреть как на лучшее создание Оливье за пределами классического репертуара.

Крупной удачей на телевидении явился для актера снятый в Нью-Йорке спектакль «Луна и грош» (1958) по Моэму. Оливье получил несколько наград, в том числе «Эмми» за лучшую роль года в односерийной постановке.

Фильм «Спартак», а скорее, обещанный гонорар (250 тысяч долларов) привлек Оливье почти на полгода в Голливуд. К этому времени его отношения с женой заметно охладели. Вивьен Ли все чаще впадала в депрессию.

В июне 1959 года Лоренс приступил к репетициям в Стратфордском театре, отмечавшем свой сотый сезон. Юбилей собрал самых популярных актеров, однако Оливье в роли Кориолана затмил всех. Газета «Таймс» писала, что «он… играет так великолепно, как только можно».

Оливье задал себе ужасающий темп. Играя «Кориолана», он к тому же периодически ездил в Лондон на репетиции очередной «Ночи ста звезд»; в Ноттингем, где его компания поставила австралийскую пьесу «Непостоянное сердце»; в Миддлсекс на «Шеппертон студиос», наконец, в ланкаширский городок Моркам на съемки «Комедианта».

В «Комедианте» играла мисс Джоан Плоурайт. Много лет спустя, вспоминая ужасное чувство утраты, которое он пережил после смерти матери, Оливье сказал, что «с тех пор искал ее постоянно. Может быть, в Джоанн я обрел ее вновь». Многое она воспринимала так же, как Оливье.

Неожиданно для многих Лоренс обратился к «театру абсурда», решив сыграть в «Носороге» Ионеско роль Беранже, персонажа чаплинского плана. Нашлась подходящая роль и для Плоурайт. «Носорог» в высшей степени соответствовал вкусам новой театральной публики. Игра Оливье привлекала внимание своей утонченной сдержанностью, а не броскими эффектами. «Обсервер» отнес эту роль к числу самых совершенных у актера.

В феврале 1962 года Оливье предложили стать художественным руководителем Чичестерского фестивального театра. А в следующем месяце, в день Святого Патрика, Лоренс и Джоан Плоурайт поженились. Они поселились в четырехэтажном особняке в приморской части Брайтона. В сентябре родился их первенец — мальчик, которого назвали Ричард Керр. Потом пошли девочки — Тамсин, Агнес, Маргарет и Джули-Кэт.

Через два года после переезда в Брайтон в разговоре с театральным критиком Гарольдом Хобсоном Оливье выразил дух своего нового образа жизни: «Я не знаю ничего более прекрасного, чем, уезжая утром на такси из дома, оглянуться и увидеть, как твоего младшего ребенка подносят к окну и помогают помахать тебе ручкой. Это звучит сентиментально и банально, но это важнее, чем поэзия, чем гений, чем деньги».

9 августа 1963 года Оливье назначили первым директором Британского Национального театра. Теперь на сцене он появлялся редко. Зрители могли видеть его бесконечно утонченного Астрова и комически пылкого Брейзена в «Офицере-вербовщике» Фаркера. Но для поклонников его таланта этого было мало.

В апреле 1964 года Лоренс Оливье начал готовить великую роль: Отелло. «Я все откладывал, потому что, на мой взгляд, это невозможно сыграть, — сказал он. — Объем огромный, и нагрузка на актера просто чудовищная».

Два раза в неделю Лоренс разминался в гимнастическом зале, он начал бегать вдоль берега Брайтонского залива. Актер развивал дыхание, выносливость и ловкость, так как в его представлении Мавр двигался грациозно, «как бесшумный черный леопард». Полгода Оливье занимался ежедневными упражнениями для голоса. Через четыре-пять месяцев он мог говорить почти на полную октаву ниже.

Большинство рецензентов признало его Отелло колоссальным достижением, особенно поражающим своей виртуозностью. Ричарду Финдлейтеру удалось уловить самое главное: «Отелло, представший этим апрельским вечером на Ватерлоо-роуд, казалось, вобрал в себя все те свойства, сочетания которых Оливье достигал в свои лучшие минуты и прежде и тем самым всегда выделялся среди актеров, обходившихся лишь некоторыми из них: магнетическую мужскую силу; изобретательные технические находки; обаяние; эмоциональный накал и разнообразие; редкий дар перевоплощения; пафос; черты комизма; широкий диапазон голоса; ярость; уважение к традиции в сочетании с готовностью экспериментировать; способность удивлять; проницательный ум; пыл; умение показать в персонаже все человеческое; умение вызвать у зрителей страх, заставить их смеяться, доводить до слез; огромные, выразительные, завораживающие глаза; смелость; и еще то неуловимое, что и заставляет благодарную публику назвать исполнение великим».