Бомба для братвы

— Думаешь, происки? — спросил замминистра.

— Уверен. Иначе как бы кляуза простого полковника попала на мой стол? Такие бумажки выше непосредственного командира не поднимаются. А тут — прямым ходом! Кроме того, публикация в прессе. Зачем ему с журналистами трепаться, если официальный рапорт по команде ушел?

— Хочешь сказать — на испуг берут?

— Похоже. Похоже, намекают на дела, связанные с выводом материальных ресурсов из Западной группы войск.

— Там есть на что намекать...

— Есть оно, конечно, есть. Только хотелось бы знать, кто из бывшего в то время там начальства не замарался? Кто умудрился не взять? Если разрешено было брать. Чуть не в официальном порядке разрешено.

— Видно, кто-то не взял. Раз рапорта рассылает.

— Там не взял, значит, в другом месте взял! Нынче чистых нет! Кто этот полковник? Под чью дуду пляшет?

— В том-то и дело, что никто. И на первый взгляд не пляшет. Я навел кое-какие справки — никаких прямых связей не просматривается. Просто разведка. Просто полковник.

— А рапорт?

— В порядке надзора за чрезвычайными происшествиями в войсках.

— Ты что, хочешь сказать, он по собственной инициативе?

— А вдруг?

— Вдруг только петух на курицу вскакивает! В нашем деле «вдруг» не бывает! Но если даже и «вдруг», то кто-то очень хитро этим «вдруг» распорядился. И очень правильно, учитывая сложившийся расклад сил.

— Ну и что будем делать? Не обращать внимания?

— Не обращать нельзя. Заклюют. Скажут, раз молчат — значит, рыло в пуху. Значит, во всем этом косвенно замешаны.

— А если начать копать, то можно до такого докопаться...

— Тоже верно. Но не прореагировать нельзя. Неподвижную мишень расстреливать проще. Надо прореагировать! Только так, как они не ждут. Надо контратакой прореагировать, о которой они ни сном ни духом которую они в данной ситуации меньше всего предполагают. Как Суворов. Они нас в гриву, а мы их в хвост. Если уж драка, то надо драться! Давай так — ты пишешь на рапорте свою резолюцию насчет того, что считаешь необходимым разобраться... Я добавляю свою «Разобраться самым тщательным образом. Доложить в недельный срок». И направляем на места кого-нибудь из наших. Не может быть, чтобы у них во всех делах все гладко было. Где-нибудь обязательно гнилые нитки попали. Шили-то дело наспех. Зацепимся — всю пирамиду развалим. Полковника того — к ответу. На журналиста — в суд. И поглядим, кто за них в драку полезет. Кто полезет — тот и «крыша». С тем и договариваться.

И еще на всякий случай разберись во всех наших делах. Чтобы — комар носу... Фирмы переведи с ближних родственников на дальних. Текущие сделки притормози.

— Но у нас сроки, обязательства...

— Я сказал, притормози! Жадность, она хороша в меру. Когда корабль тонет, золотые дублоны по карманам не распихивают. Чтобы ко дну не потянуло. Чтобы на плаву остаться. Если что — плати неустойки. Не обеднеем. Нам бы только узнать, из какого НП атаку направляют. Нам бы только направление главного удара определить. А там сообразим, перегруппируемся, зацепимся за плацдарм, подтащим резервы, контратакуем и разовьем наступление. Ничего, не впервой. Прорвемся...

К все еще пребывающему под следствием по поводу пропажи с вверенного ему склада артиллерийских снарядов прапорщику Игнатьеву прибыл очередной следователь. Из самой Москвы прибыл. Из Минобороны.

— Где подследственный? — спросил он.

— На хозработах.

— На каких хозработах?

— На строительных. То есть я хотел сказать, на строительстве вспомогательных помещений.

— Да вы что? Как может быть, чтобы подследственный выходил из камеры, кроме как на допрос? Да еще где-то что-то строил? Вы что, порядка не знаете?

— Мы, конечно, знаем, но квалифицированных рабочих рук катастрофически не хватает. Приходится выкручиваться...

— Приведите его сюда.

— Когда?

— Немедленно приведите!

— Немедленно невозможно. Он не на территории строит...

— Как так не на территории? Вы что, его за забор выводите?

— Рабочих рук не хватает...

— Когда вы его сможете доставить?

— Через сорок минут.

— Что же вы его так далеко загнали? Ладно, подгоните сюда машину, я сам к нему подъеду. Посмотрю, чего он строит.

— Я бы не рекомендовал. Там дорога, и вообще...

— Какая дорога?

— Очень плохая дорога. Грязь. Колдобины. Трясет очень...

— Ничего, я тряски не боюсь. Где этот объект?

— Он, понимаете ли, не вполне объект. То есть не в полном смысле объект. Хотя, конечно, объект...

— Перестаньте наконец мямлить. И отвечайте: что и где строит подследственный?

— Печь строит.

— Какую печь?

— Кирпичную. В бане кирпичную печь. В моей бане кирпичную печь...

— Что?..

— Понимаете, у меня служба, круглые сутки на работе, руки не доходят. Кирпич разворовывают. А тут такой случай. Каменщик квалифицированный. Хоть и любитель. И именно по печам. Я попросил. Он с удовольствием. Вы не думайте, я всю работу как положено. Согласно смете. И опять же усиленное питание. Подследственный очень доволен. Вы же знаете, как у нас кормят...

— А вы не боитесь, что он сбежит?

— Никак нет. Я вместе с ним наряд охраны направил. Ну, чтобы с кирпичами подмогли... То есть я хотел сказать, чтобы наладили охрану объекта. Ну, то есть дачи моей... Десять бойцов. Естественно, по их личной просьбе и в свободное от основной службы время...

Все понятно. Обычное для армии дело. Особенно там, где ведется интенсивное дачное строительство.

Через час подследственного Игнатьева доставили к следователю. Подследственный был слегка испуган и слегка пьян. Несмотря на проведенную с ним по дороге оздоровительную работу.

— Что это? — спросил следователь, сунув тому под нос рапорт сидевшего с ним в одной камере сексота. И его собственноручные показания. — Как понимать эти ваши заявления?

— Какие?

— Вот эти! Насчет торговли находящимся на вашем подотчете военным имуществом. Насчет распродажи снарядов на вынос.

— А откуда вы?.. Они же сказали, что это для служебного пользования. Что об этом никто никогда...

— Каким образом были получены данные показания?

Прапорщик Игнатьев скис. И повинно опустил голову.