Распятое сердце

Спустившись в ресторан, он отыскал взглядом пустой стул Андры. Ее не было и в буфете, где приготовили «шведский стол».

Вечером на борту должны были состояться танцы.

Фрей поначалу решил не идти, посвятив вечер шахматам, которые так любил.

Но, не пройдя и половины пути к каюте Уилсона, почему-то повернулся и направился к бару для курящих. Его приветствовали, предлагали выпить. Дамы, как обычно, окружили обаятельного помощника капитана. Фрей весело болтал, но глаза его неустанно искали Андру. Ее нигде не было. Никто не видел ее.

Не появилась Андра на палубе и во время танцев. Фрей мог только гадать, по какой причине.

Он пошел в каюту боцмана и сыграл с ним партию в шахматы. Игра не настолько поглотила Фрея, чтобы мысли об Андре оставили его. Он не узнавал себя. После случая с Леонорой он еще не бывал так встревожен. Как они не похожи, подумал Фрей, будто орхидея и белая роза. Андра – белая роза. Ее не испортил успех. В ней чувствовалось целомудрие, которого он не встречал даже у подростков. Но все-таки она была звездой, недосягаемой для него. А тот человек в Кейптауне смог привязать ее к себе несколькими словами и обручальным кольцом.

– Она его не любит. Клянусь, она не любит его, – сказал себе Фрей в середине игры и, сделав глупый ход, проиграл партию.

– Ты сегодня не в форме, – заметил Уилсон. – Ты что, не видел мою ладью?

– Боюсь, что нет. Похоже, мне пора спать. Голова раскалывается, пробормотал Фрей, вышел из каюты и поднялся на мостик.

Было тихо. Опершись на поручни, он смотрел на темно-фиолетовую воду, блестящую от лунного света. Лас-Пальмас остался далеко позади. Еще какое-то время они будут в открытом море.

«Еще пять дней, – подумал Фрей. – Только пять. Потом он явится встречать ее».

Он стиснул зубы и вдруг выбросил сигару, которой угостил его Джим. Во рту было сухо. Фрею больше не нравился сильный табак. Он подумал:

– Я в самом деле схожу с ума. Хватит думать об этой девушке.

В течение следующих сорока восьми часов Фрей и Андра, как обычно, сидели рядом в ресторане и, конечно, встречались то в одном, то в другом месте. Но оба вели себя так, как будто никогда не было того вечера в каюте. Они болтали о пустяках, сплетничали с Беном Лейном и другими пассажирами, но, словно по взаимной договоренности, избегали смотреть в глаза друг другу.

Ничего личного в их разговорах не было.

Большую часть времени Фрей был занят. Андра избегала его и только однажды поблагодарила за прекрасный фильм, который он снял в заповеднике. Его показали вскоре после Лас-Пальмаса.

Он много думал о ней. Но ни разу после приема в своей каюте не оставался с ней наедине. Фрей не мог не заметить, что Андра относится к нему подчеркнуто холодно, и это заставило его понять, что дружба, возникшая между ними, оказалась недолгой. Если вообще когда-то была.

Фрей, конечно, не знал, что Андра прожила эти два дня и две ночи в состоянии внутренней бури. Даже огромным усилием воли она не могла заставить себя поверить, что действительно любит Тревора.

Теперь она знала, что любви нет. Было увлечение, которое закончилось помолвкой. Глупо думать, что замужество – разумный поступок.

Постоянные мысли о Фрее, о его случайных взглядах, прикосновениях стегали ее, как нагайкой, оставляя раны в душе; пугала сама возможность такой метаморфозы. Она влюбилась во Фрея – по-настоящему влюбилась. И эту правду в конце концов она была вынуждена признать. Андра старалась не думать, как она переживет встречу с Тревором в Кейптауне и свадьбу с ним.

За два дня до прибытия «Аутспен Квин» в Кейптаун капитан Стивене организовал прием с коктейлями для небольшой группы избранных гостей, подчеркивая таким образом различие между своей вечеринкой и той, что устраивал его первый помощник.

Андра пошла без всякой охоты. Отказаться она не могла. Настроение было совсем не праздничным. День выдался пасмурный, его сменил Мрачный вечер, на горизонте собирались облака, приближалась гроза. Море казалось хмурым и подозрительно спокойным.

На Андре было прелестное черное платье, сшитое французской портнихой.

Увидев ее в дверях каюты, Роулэнд почувствовал, как сильно забилось сердце.

«Господи! – подумал он. – Как она прекрасна!»

Никаких драгоценностей. Только в ушах при каждом повороте головы сверкают серьги с желтыми камнями и на руке обручальное кольцо. Сегодня кольцо особенно раздражало его, напоминая, что через сорок восемь часов она навсегда исчезнет из его жизни.