Офицеры и джентльмены

— Мне удалось найти в журналах два упоминания о вашей игре в футбольной команде. Я сделал выписки. Боюсь, что ни то, ни другое не звучит похвально. Первое относится к ноябрю тысяча девятьсот тринадцатого года: «За отсутствием Бринкмэна ворота защищал его дублер Эпторп, но форварды противостоящей команды неизменно оказывались слишком искусными для него». Счет в этой игре был восемь — ноль. Второе относится к февралю тысяча девятьсот пятнадцатого года: «В связи с эпидемией свинки мы смогли выставить против команды „Сент-Олаф“ лишь одиннадцать наспех подобранных игроков. Вратарь Эпторп, к сожалению, оказался не на высоте». Затем летом тысяча девятьсот шестнадцатого о вас упоминают в «Вейле». Но журнал не дает названия вашей школы.

— Да, сэр, в то время название еще было недостаточно определенным, чтобы попасть в прессу.

— А он был когда-нибудь в вашем классе? — спросил Гай.

— Вы были, Эпторп? — спросил его Гудол.

— Не совсем так. Наш класс был лишь на ваших лекциях по истории религии.

— Да, да, я читал их для всех классов. Именно поэтому я, собственно, и начал разговор с Краучбеком: По другим предметам я занимался только со стипендиатами. Вы, по-моему, никогда не были таковым?

— Нет, не был, — ответил Эпторп. — В этом отношении у меня получилась полная неразбериха. Моя тетка хотела, чтобы я поступил в Дартмутское военно-морское училище. Но я каким-то образом все перепутал в беседе с адмиралом.

— Я всегда считал, что там слишком трудные испытания для мальчиков. Много хороших кандидатов проваливаются только из-за большого нервного напряжения.

— О нет, дело было не только в этом. Мы, кажется, просто не поладили друг с другом.

— А куда же вы пошли после школы?

— О, я очень часто менял свои занятия и место жительства, — сказал Эпторп.

Они с удовольствием пили чай, сидя в глубоких кожаных креслах перед горящим камином. После небольшой паузы мистер Гудол спросил:

— А не пожелаете ли вы оба стать временными членами яхт-клуба, хотя бы на тот период, пока находитесь в Кут-эль-Амаре? Это очень уютное местечко. Вам не обязательно иметь для этого яхту. Но все мы здесь очень живо интересуемся парусным спортом. От шести до восьми здесь обычно собираются очень милые люди, а если накануне договориться со стюардом, то можно и пообедать.

— Я с удовольствием, — сказал Гай.

— Многое говорит в пользу такого дела, — сказал Эпторп.

— Тогда позвольте мне представить вас нашему командору. Я только что видел, как он пошел сюда. Сэр Лайонел Го, отставник с Харлей-стрит. Очень хороший человек, по-своему, разумеется.

Представление состоялось. Сэр Лайонел сделал несколько комплиментов в адрес королевского корпуса алебардистов и собственноручно заполнил графы на Гая и Эпторпа в журнале кандидатов в члены клуба, сделав прочерк в графе «Название яхты».

— Секретарь сообщит вам результаты. Фактически, поскольку обязанности секретаря в настоящее время возложены на меня, я заполню на вас членские билеты и внесу ваши имена в списки. С временных членов мы взимаем по десять шиллингов в месяц. В наше время это совсем недорого, по-моему.

Так Гай и Эпторп стали членами яхт-клуба. Когда Эпторпу вручили его членский билет, он сказал:

— Благодарю вас, командор.

Когда они вышли на улицу, было уже темно и очень холодно. Больная нога Эпторпа в норму еще не пришла, поэтому он настоял на том, чтобы взять такси. По пути домой Эпторп заметил:

— По-моему, это хорошо, что мы записались туда, Краучбек. Я предлагаю никому не говорить об этом. Я подумал недавно, никакого вреда от того, что мы будем держаться немного в стороне от наших молодых друзей, не будет. Жизнь бок о бок порождает фамильярность в отношениях. Позднее мы можем оказаться в довольно неловком положении, если будем командовать ротой, а они станут лишь взводными командирами.

— Я никогда не получу роту. За последнее время мне почти во всем сопутствуют неудачи.

— Ну что ж, для меня, по крайней мере, положение будет не из приятных. Конечно, старина, я не возражаю против фамильярности между нами, потому что я уверен, ты никогда не станешь извлекать из этого для себя какую-нибудь выгоду. О всех остальных из нашей группы этого не скажешь. К тому же неизвестно, может быть, тебя назначат заместителем, а ведь это должность капитана.

После небольшой паузы Эпторп добавил:

— Непонятно, почему старина Гудол рассказывал тебе такие забавные вещи. — Позднее, когда они вернулись в Кут-эль-Амару и сидели в зале, потягивая джин и вермут, Эпторп снова нарушил длительное молчание словами: — Я никогда не заявлял, что был сколько-нибудь стоящим футболистом.

— Нет. Ты только сказал, что футбол не был для тебя фетишем.

— Точно. Откровенно говоря, в Стейплхерсте я ничем особенным не выделялся. Сейчас это кажется странным, но в те дни я был не более чем середнячком. Некоторые люди развиваются в более зрелом возрасте.

Большинство последовавших затем вечеров Гай и Эпторп проводили в яхт-клубе. Эпторпа с удовольствием принимали четвертым для игры в карты, а Гай, уютно устроившись перед горящим камином, проводил время за чтением, окруженный множеством карт, флажков и вымпелов, нактоузов, моделей кораблей и других морских атрибутов.

9

Весь тот январь был очень холодным. На первой неделе месяца началось массовое «бегство» из общежития в Кут-эль-Амаре. Сначала оттуда ушли женатые, которым разрешалось ночевать дома, на квартирах, снятых для временного проживания семьи; затем, поскольку многие из командно-преподавательского состава были не женатыми, но жили в приличных квартирах, разрешение на ночевку вне пределов Кут-эль-Амары распространилось на всех, кто имел соответствующие возможности или мог устроиться где-нибудь. Гай переехал в отель «Грэнд», который весьма удобно для него находился на полпути между Кут-эль-Амарой и яхт-клубом. Это был большой отель, построенный в расчете на летних постояльцев, пустовавший теперь, в военное зимнее время. Гай снял хорошие комнаты за довольно низкую плату. Эпторпа приютил командор яхт-клуба сэр Лайонел Го. К концу января в общих комнатах в Кут-эль-Амаре осталось менее половины их первоначальных обитателей; тех, кто выехал из них, называли пансионерами или дневными слушателями. Расписание движения местных автобусов даже тогда, когда оно соблюдалось, было таково, что к утреннему построению дневные слушатели, как правило, опаздывали, а иногда автобусы вообще ходили не по расписанию. Многие дневные слушатели жили довольно далеко от школы и от автобусных маршрутов. Никаких признаков изменения погоды не ожидалось. Переход по обледеневшей дороге к автобусной остановке или в обратном направлении стал теперь очень трудным и утомительным. Случаев опоздания офицеров к утреннему построению по правдоподобным причинам становилось все больше и больше. Зал для физической подготовки не отапливался, и длительные часы пребывания в нем переносились все труднее и труднее. В силу всех этих обстоятельств продолжительность рабочего дня была сокращена. Занятия начинались в девять часов утра и кончались в четыре часа дня. Горниста в Кут-эль-Амаре не было, но однажды Сарам-Смит, шутки ради, за пять минут до построения позвонил в школьный звонок. Майору Маккини это новшество понравилось, и он приказал пользоваться звонком регулярно. Занятия проводились в полном соответствии с учебным пособием, урок за уроком, упражнение за упражнением; в Кут-эль-Амаре почти полностью восстановились порядки и образ жизни частной приготовительной школы. Обучающимся предстояло пробыть здесь до пасхи — целый семестр.

Первая неделя февраля не внесла в погоду никаких изменений. Кругом все застыло и онемело. Лишь изредка и на короткое время, в полдень, облачное небо пробивали слабые лучи солнца; в остальное время небо было низким, серым, более темным, чем покрытая снегом холмистая прибрежная местность, а над морским горизонтом и вовсе мрачно-свинцовым. Лавровые деревья вокруг Кут-эль-Амары обледенели, на дороге образовались борозды из хрустящего снега.