Древо жизни. Книга 3

Лунный свет стал понемногу меркнуть, и на востоке зажглась заря восходящего дневного светила. «Все же прекрасная планета», – в который раз подумал он и поймал себя на мысли, что ему будет жаль покидать её, когда наступит час. «А собственно, почему я должен её покинуть?» – внезапно спросил он сам себя и испугался этого вопроса. Несмотря на то, что его спор с Игорем закончился вроде в его пользу, Владимир неожиданно для себя стал находить в доводах Игоря некую, ещё не осознанную им до конца справедливость. Во всяком случае, после избиения фавнов и освобождения несчастных лапифок и Игоря от большой жертвы Владимир больше не противился обычаям жителей этой планеты и с удовольствием принимал участие в прославлении Великой Матери. Его уже не приводила, как раньше, в смущение откровенная чувственность вечно юных аборигенок, лишённых всякой заботы о хлебе насущном, получающих все в готовом виде от щедрот Великой Матери. «А действительно, что же им остаётся делать, если они получают от природы все, что пожелают, даже не проходящую молодость и бессмертие? Как бы вели себя женщины Земли, если бы очутились в сходных условиях?» Он усмехнулся. Если судить по тому, как вели себя бывшие подруги Сюзанны, щедро дарившие свои ласки бойцам его отряда, то… А впрочем, по этому случаю трудно судить об остальных…

По мере того, как он все дальше и дальше уходил от места, где самки Пифона сторожила выход из долины, в лесу стало попадаться больше дичи. На третий день он подстрелил косулю и с наслаждением поел мяса. Амброзия ему уже порядком надоела, и он за один присест с жадностью съел половину туши убитого животного.

Был уже вечер. Отягощённый сытным ужином, он решил лечь спать пораньше, что и сделал, забравшись, как обычно, в кустарник.

Спал он крепко и проснулся только после восхода солнца. Он уже собрался в дорогу, как вдруг его внимание привлекло необычное дерево. По описанию Ореады он понял, что перед ним древо жизни. Это дерево имело короткий толстый ствол, от которого отходили симметрично три толстые ветви, растущие вверх под небольшим углом. Он вспомнил, что месяц назад Ореада нашла такое дерево в долине и показала ему. Правда, Ореада сказала, что дерево очень старое и больше не плодоносит. Это же дерево было молодое, с ярко-зеленой листвой, и, что самое странное, между отходящими от толстого ствола ветвями находился большей, в рост человека, продолговатый овальный кокон матово-белесового цвета. От толстых ветвей к нему отходило множество тоненьких веточек, концы которых оплетали кокон со всех сторон и уходили внутрь него. Присмотревшись, Владимир заметил, что кокон еле заметно «дышит». Во всяком случае, ему так показалось, что движение поверхности кокона напоминает движение грудной клетки человека при дыхании. Ему стало интересно, он уселся поудобнее в нескольких шагах от дерева и стал ждать, что будет дальше. Тем временем «дыхание» кокона усилилось, и он стал постепенно светлеть, становиться прозрачнее. Через час внутри него проступили контуры человеческой фигуры. Владимиру стало ясно, что он присутствует при одном из самых сокровенных актов планеты – рождении человека из дерева. Веточки, оплетающие кокон, стали на глазах сохнуть и отваливаться от его поверхности.

Заворожённый увиденным, Владимир не слышал, как сзади него хрустнула ветка, и пришёл в себя только тогда, когда на его плечи навалилась тяжесть и чьи-то цепкие руки схватили его за горло. Оцепенение от неожиданного нападения длилось меньше секунды. Владимир вскинул руки назад, охватил ими плечи нападавшего, резко наклонился вперёд и перебросил его через голову. Нападающий оказался рослым фавном, все тело которого, лишённое одежды, заросло густой рыжей шерстью. Фавн брякнулся спиной о землю, но тут же мгновенно перевернулся, вскочил и, выставив вперёд длинные руки, пошёл на землянина. Владимир не стал ждать, когда фавн вторично вцепится в него, и испытанным приёмом провёл удар пяткой в переносицу. Фавн хрюкнул и отлетел в сторону. Затем на четвереньках быстро пополз в кусты. Владимир решил, что инцидент исчерпан. Однако вскоре из-за кустов послышался угрожающий рёв, и снова выскочил фавн. Лицо его было покрыто кровью, а в руках он держал, подняв над головою, толстый увесистый сук. Две секунды понадобилось Владимиру, чтобы поднять лежащий на траве лук, выхватить из колчана стрелу, прицелиться в фавна. Тот, очевидно, был хорошо знаком с оружием, которое держал в руках его противник, поэтому прекратил рёв и, остановившись в пяти шагах, замер, вопросительно, как показалось Владимиру, глядя на него.

– Убирайся! Я не хочу тебя убивать! – крикнул фавну Владимир, слегка опуская лук. Фавн отлично его понял и, бросив сук, быстро исчез среди деревьев. Владимир проследил, пока тот окончательно скрылся, и перевёл взор на дерево. Кокона на нем не было. Рядом с деревом стояла совершенно обнажённая высокая девушка. Её тёмные, как у Ореады, длинные, слегка волнистые волосы свободно спадали на плечи, а большие зеленые, как изумруд, глаза смотрели удивлённо на землянина. «Так вот, кто должен был стать добычей фавна», – догадался Владимир, невольно сравнивая тонкую, изящную, словно выточенную из розоватого мрамора, фигуру с волосатым кавалером. Из рассказов Ореады Владимир знал, что фавны заранее находят деревья, из которых должны появиться лапифки. По обычаям тот, кто первый нашёл такое дерево, имеет преимущество перед другими лесными женихами. Он сторожит момент «рождения», и когда из дерева появляется лапифка, овладевает ею. Если же он пропустит этот момент и лапифка уйдёт от своего дерева больше чем на сто шагов, фавн, первый обнаруживший кокон, теряет преимущество и должен отстаивать свои права в драке. Так что по обычаям этих мест Владимир был кругом не прав. Он вторгся в чужую зону и нарушил права первооткрывателя. Очевидно, фавн отлучился от своего сторожевого места на ночь и когда вернулся, обнаружил непрошеного и незаконного соперника.

Естественно, такая наглость привела его в ярость, и он, минуя дипломатические переговоры, напал на нарушителя лесной конвенции, решив его примерно наказать. Но незнакомый с приёмами каратэ, вынужден был покинуть поле бои побеждённым.

«Что за этим последует? Вернётся ли фавн с подмогой из своих приятелей?» В планы Владимира не входило связываться в пути с драчливыми фавнами. Он стремился как можно скорее пройти этот лес, выйти к разрушенному селению лапифов и, идя по берегу озера, найти исток реки Синченко, с тем, чтобы, следуя по её течению, дойти до берегов Аттиса, а оттуда – до расположения своих.

– Извините, мадам, – галантно поклонился он девушке, продолжавшей удивлённо смотреть на него, и невольно залюбовался этим вышедшим только что из дерева зеленоглазым чудом. Девушка действительно была невероятно красива. Тонкие правильные черты лица, нос со вздрагивающими ноздрями, мягкий овал подбородка, идеально коническая грудь, тонкая талия и длинные бедра, переходящие в стройные голени, заканчивающиеся аккуратными маленькими ступнями. Девушка продолжала молча стоять, опершись рукою на ветку дерева, из которого только что появилась, ничуть не стесняясь своей наготы. Владимир смущённо отвёл глаза в сторону, ещё раз пробормотал: «Извините» и пошёл своей дорогой. Отойдя шагов на пять, не удержался и бросил сожалеющий взгляд назад. Девушка так и стояла у ствола дерева, только повернула голову в его сторону и, казалось, смотрела на него с ещё большим удивлением. Владимир ускорил шаг.

Он прошёл уже добрую сотню шагов, когда услышал позади себя голос:

– Эй! Ты куда?

Он обернулся и увидел догоняющую его лапифку. Она поравнялась с ним и взяла за руку. От этого мягкого прикосновения землянина бросило в дрожь.

– Почему ты ушёл? – недоуменно спросила девушка и тут же добавила: – Я хочу есть!

– Сейчас, сейчас, – почему-то обрадовался этому желанию своей новой знакомой Владимир. – Что-нибудь придумаем. Ах, да, – вспомнил он, – тебе нужна амброзия. Здесь она должна где-то расти. – Он посмотрел вокруг. – Да вот же она! – обрадовался он, увидев знакомое дерево. Быстро вытащил нож и глиняную, захваченную специально для этого чашу, сделал на коре надрезы и стал кормить свою невольную добычу. Пока девушка ела, он стащил куртку, затем снял рубашку и ножом отрезал рукава. Получилось нечто вроде туники. Идти рядом с обнажённой женщиной и быть самому одетым ему показалось неловко.