Упрямец Керабан

— В дорогу, — сказал Керабан. — Обед был неплох, но я знаю, какой будет лучшим.

— И какой же? — спросил ван Миттен.

— Тот, который нас ждет в Скутари!

После четырех часов езды путешественники без каких-либо неприятных происшествий к вечеру прибыли в маленький городок Ризе, прибрежные воды которого были усеяны скалами. Предстояло провести ночь в некоем подобии хана, столь мало удобном, что обе девушки предпочли остаться под навесом арбы. Важно было, чтобы лошади и мулы смогли отдохнуть от усталости. К счастью, в яслях оказалось достаточно соломы и ячменя. Господин Керабан и его спутники имели в своем распоряжении лишь одну подстилку, но сухую и свежую. Этим они и удовольствовались. К тому же разве следующую ночь не предстояло им провести в Трапезунде со всем комфортом, который предложит им этот город в своей лучшей гостинице?

Что до Ахмета, то его мало волновало, достаточно ли удобным будет его ложе. Одержимый смутной тревогой, жених все равно не смог бы заснуть. Он продолжал беспокоиться за девушку и говорил себе, что с крушением «Гидары» опасность, возможно, еще не миновала. Поэтому, основательно вооружившись, молодой турок бодрствовал возле хана.

И он правильно поступил, так как Ярхуд тоже не дремал.

Мальтиец не терял из виду маленький караван в течение всего дня. Он следовал за ним по пятам, но так, чтобы не быть замеченным, поскольку и Ахмет, и обе девушки хорошо его знали. Шпионя, капитан одновременно обдумывал, как бы снова заполучить ускользнувшую добычу. Кроме того, он на всякий случай отправил Письмо Скарпанту, который, как было условлено на свидании в Константинополе, должен был уже некоторое время находиться в Трапезунде. Поэтому Ярхуд предупреждал его заранее о своем прибытии в город и назначал встречу на завтра в караван-сарае[280] Рисара, не сообщив, правда, ничего о крушении тартаны и роковых последствиях этого.

Итак, у Ахмета были веские основания бодрствовать и его предчувствия не обманывали его. Ночью Ярхуд подкрался достаточно близко к хану, чтобы удостовериться: девушки спят в арбе. По счастью для себя, он вовремя увидел находящегося на страже Ахмета и сумел удалиться, не будучи замеченным.

После этого мальтийский капитан, вместо того чтобы следовать за караваном, устремился на запад по дороге в Трапезунд. Нужно было опередить господина Керабана с его спутниками и поговорить со Скарпантом до их приезда в город. Поэтому, сделав крюк, мальтиец быстро поскакал к караван-сараю Рисара.

Аллах, конечно, велик, но поистине ему следовало бы вершить великие дела более основательно и не допустить, чтобы капитан Ярхуд пережил экипаж мошенников, погибших при крушении «Гидары»!

На заре следующего дня, 16 сентября, все были на ногах и в прекрасном настроении. Все, кроме Бруно, спрашивавшего у себя, сколько фунтов он потеряет еще до прибытия в Скутари.

— Моя маленькая Амазия, — сказал господин Керабан, потирая руки, — подойди, чтобы я обнял тебя!

— Охотно, дядя, — сказала девушка, — если, конечно, я могу уже, с вашего разрешения, называть вас так.

— С моего разрешения, моя дорогая дочь! Вот уж в чем не сомневайся. Ты можешь даже называть меня отцом. Разве Ахмет мне не сын?

— Несомненно, дядя Керабан, — вмешался Ахмет, — и сейчас я хочу воспользоваться своим сыновним правом, чтобы отдать одно распоряжение.

— И какое же?

— Отправляться немедленно. Лошади готовы, и этим вечером мы должны быть в Трапезунде.

— Да, мы там будем! — воскликнул Керабан. — А завтра на рассвете оттуда выедем. Отлично, друг ван Миттен, самой судьбой было предназначено, что однажды вы увидите Трапезунд.

— О, Трапезунд! Какое прекрасное название города! — оживился голландец. — Трапезунд и его холм, где десять тысяч гимнастов проводили свои игры под руководством Драконтия, если верить моему путеводителю. Действительно, друг Керабан, мне приятно увидеть этот город.

— Признайтесь, друг ван Миттен, что от нашего путешествия у вас останутся прекрасные воспоминания.

— Они могли бы быть более полными!

— В общем, вам не придется жаловаться.

— Дело еще не кончено, — прошептал Бруно на ухо хозяину как зловещий прорицатель, призванный напоминать людям о неустойчивости человеческого существования.

В семь часов утра караван выехал из хана. Погода становилась все лучше. На небе осталась лишь слабая утренняя дымка, которую солнце вот-вот должно было рассеять.

В полдень путники остановились в небольшом поселке Оф, на Офисе древних, откуда происходят великие роды Греции. Здесь они позавтракали в скромной гостинице провизией, которая еще нашлась у них в арбе. Отчего же не нашлось еды в самой гостинице?

Дело в том, что хозяин этого заведения был в сильном расстройстве и совсем не занимался клиентами. Его жена серьезно болела, а каких-либо врачей поблизости не было. Приглашать же доктора из Трапезунда было слишком дорого для бедного трактирщика.

Вследствие этого господин Керабан с помощью ван Миттена взялся сыграть роль «хакима», или врача, и предписал довольно простое лекарство, которое было легко найти в Трапезунде.

— Да поможет вам Аллах, господин! — сказал муж трактирщицы. — Но во что мне обойдется это лекарство?

— Пиастров двадцать понадобится, — ответил Керабан.

— Двадцать пиастров! — воскликнул трактирщик. — Ну! За такие деньги я мог бы купить себе другую жену.

И он ушел, поблагодарив своих постояльцев за их добрые советы, которыми отнюдь не намеревался воспользоваться.

— Вот практичный муж! — заметил Керабан. — Вам нужно было бы жениться в этой стране, друг ван Миттен.

— Возможно, — согласился голландец.

В пять часов вечера путники сделали остановку, чтобы пообедать в поселке Сюрмене. Через час они из него выехали, намереваясь прибыть в Трапезунд еще до окончания сумерек. Но произошла задержка: одно из колес арбы сломалось за два лье до города. А было уже девять часов вечера. Поневоле пришлось отправиться на ночь в караван-сарай, построенный на дороге и хорошо известный путешественникам, посещающим эту часть Малой Азии.

Глава шестая,

в которой речь идет о новых действующих лицах, встреченных господином Керабаном в караван-сарае Рисара.

Караван-сарай Рисара, как и все строения подобного рода, прекрасно приспособлен для путешественников, останавливающихся в нем прежде, чем войти в Трапезунд. Его управляющий, или, если угодно, надзиратель, — некий турок по имени Кидрос, проныра, более тонкий, чем обычно бывают люди этой категории, — управлял заведением с редким умением. Он всегда соглашался с мнением своих постояльцев в их, разумеется, интересах, которые он прекрасно понимал. Чтобы согласовать, например, счет за услуги, управляющий заранее раздувал его, а затем из чистого снисхождения к достойным гостям снижал так, что в итоге все еще оставался в выигрыше.

Караван-сарай Рисара был устроен таким образом. Просторный двор окружался четырьмя стенами с широкими воротами. С обеих сторон ворот возвышались два караульных помещения, украшенные турецким флагом. С их верхушек можно было, в случае чего, обозревать окрестности и контролировать дорогу. Внутри двора находились отдельные комнаты, в которых путешественники проводили ночь. Днем чаще всего эти комнаты пустовали. Несколько сикомор отбрасывали на песчаную почву слабую тень. Здесь же был глубокий колодец с бесконечной цепочкой подъемника; бадейки опоражнивались в полукруглый бассейн. Что еще? Ряд стойл под навесом, в которых всегда заготавливалось достаточно пищи и подстилок для лошадей. Наконец, имелись колышки для привязывания мулов и верблюдов, менее приученных, чем лошади, к удобным конюшням.

В тот вечер в караван-сарае, хотя и не полностью занятом, все же остановилось некоторое число путешественников, ехавших либо в Трапезунд, либо в восточные провинции: Армению, Курдистан или в Персию. Гости занимали комнат двадцать и по большей части уже поужинали.