Завещание чудака (иллюстр.)

Слияние Ред-Ривер с Миссисипи обозначает начало Миссисипской дельты. Здесь от разливов защищаются высокими насыпями. Правда, северо-западнее устья «Красной реки» более высокие места не страдают от наводнений и способны производить различные сельскохозяйственные культуры. Луизиана знаменита плантациями сахарного тростника и цитрусовых, в ее нетронутых дремучих лесах живут медведи, пантеры, дикие кошки, а многочисленные речки служат обиталищем аллигаторов.

Штат Луизиана, проданный Первой империей американцам за 20 миллионов франков [190], занимает тридцатое место в федеральной республике. Население его, черное в большинстве, превышает миллион сто тысяч человек. Его столица Батон-Руж, в которой сосредоточены все законодательные учреждения Луизианы, в сущности, представляет собой большое поселение, в котором живут десять с половиной тысяч американцев. Но он находится в местности со здоровым климатом, чего нельзя не ценить здесь, в нижнем течении Миссисипи, где жители страдают от эпидемий желтой лихорадки.

Через пять дней Новый Орлеан принял в свои стены чету Титбюри. Выйдя из вокзала, мистер и миссис Титбюри увидели великолепное ландо [191], ожидавшее, по-видимому, кого-то из пассажиров «Блэк-Уорриора». Каково же было их изумление, когда к ним подошел чернокожий лакей и спросил:

— Мистер и миссис Титбюри, если не ошибаюсь?

— Они самые, — ответил мистер Титбюри. — А что вам от нас нужно?

— Экипаж к вашим услугам.

— Мы не заказывали.

— В «Эксельсиор-отель» иначе не приезжают, — ответил с поклоном лакей.

— Хорошенькое начало! — прошептал мистер Титбюри и тяжело вздохнул.

Приехав на Каналь-стрит, они остановились перед нарядным зданием — дворцом, в полном смысле слова. Вестибюль его был залит яркими огнями. Выездной лакей соскочил с козел и поспешно открыл дверцы экипажа. Важный мажордом во фраке повел ослепленных и растерянных супругов в отведенное им помещение.

Утром они проснулись при мягком свете электрического ночника. Светящийся циферблат дорогих стенных часов показывал восемь. У изголовья кровати они увидели ряд электрических кнопок, которые ждали, чтобы их коснулись пальцы: тогда в комнату явится горничная или лакей. Другие кнопки заказывали ванну, утренний завтрак, газету и дневной свет. Именно на нее и нажал крючковатый палец миссис Титбюри.

В ту же минуту плотные шторы окон механически поднялись, наружные ставни опустились, и снопы солнечных лучей ворвались в комнату. Мистер и миссис Титбюри молча взглянули друг на друга. Они не осмелились произнести ни единого слова, боясь, как бы оно не обошлось им в несколько долларов. Роскошь обстановки была исключительная, безумная: дорогая мебель, дорогие портьеры, ковры, штофные, очень дорогие обои.

Встав с постели, чета прошла в будуар, где царил необыкновенный комфорт: умывальники с кранами холодной, горячей и теплой воды, пульверизаторы, готовые наполнить воздух своими нежно пахнущими брызгами, мыло всех цветов и запахов, губки исключительной мягкости, белоснежные полотенца.

Им была предоставлена целая квартира: столовая, в которой стол сверкал серебром; гостиная, с драгоценной люстрой, картинами больших мастеров, художественной бронзой, с портьерами, тиснеными золотом; дальше кабинет хозяйки, в котором стояло пианино с лежавшими на нем нотами, стол с модными романами и альбомами фотографий штата Луизиана, а рядом — кабинет, где красовались целые груды новейших журналов и газет, шкатулка с письменными принадлежностями и даже маленькая пишущая машинка.

— Но ведь это точно пещера Али-Бабы! — вскричала миссис Титбюри, совершенно потрясенная тем, что увидела.

— И нужно полагать, что сорок разбойников здесь тоже где-нибудь поблизости, — прибавил мистер Титбюри, — а вернее, даже целая сотня!

— Позвони, Герман, — могла только произнести миссис Титбюри.

Супруг нажал кнопку, и джентльмен во фраке и белом галстуке появился в дверях гостиной.

В изысканных выражениях он передал приветствие от управления «Эксельсиор-отеля» и его директора, польщенных тем, что их посетил милейший третий партнер великой национальной игры. Очевидно, мистер располагает свободным временем и решил провести его в Новом Орлеане, в обществе своей почтенной супруги. Администрация гостиницы примет все меры, чтобы окружить их комфортом и всевозможными развлечениями. Кухня английская, американская или французская — по желанию; вина лучших заморских погребов. Ежедневно в распоряжение известного чикагского богача предоставлялся экипаж; элегантная яхта всегда готова для экскурсий по реке Миссисипи или по озерам Борнь и Пон-Шартрен. Для дорогих гостей абонирована ложа в опере, где как раз гастролировала французская труппа, пользовавшаяся громкой известностью.

— Сколько? — перебил джентльмена мистер Титбюри.

— Сто долларов.

— В месяц?

— В день.

— И с каждого человека, не правда ли? — вмешалась в разговор миссис Титбюри.

— Да, сударыня.

Вот куда привела их несчастливая звезда! Но покинуть «Эксельсиор-отель» значило бы быть исключенным из партии — и отказаться от всякой надежды получить в наследство миллионы покойного.

— Едем! — вскричал мистер Титбюри, едва только мажордом вышел из комнаты. — Берем чемодан и возвращаемся в Чикаго!… Я не останусь здесь ни одной минуты, зная, что каждый час стоит восемь долларов!

— Останешься, — сказала миссис Титбюри.

Город Круассан [192], как называют еще Новый Орлеан, был основан в 1717 году на самом изгибе великой реки, в сорока пяти лье от ее устья. Этот город обслуживается девятью железнодорожными линиями, и тысяча пятьсот пароходов делают рейсы по его водным путям. Перейдя восемнадцатого апреля 1862 года на сторону южан, он вынес шестидневную осаду войск адмирала Фаррагута и был взят генералом Батлером [193]. В громадном городе с населением в двести сорок две тысячи душ, где смешаны французы, испанцы, негры, англичане и англо-американцы и в котором тридцать два сенатора и девяносто семь депутатов, в городе, представленном в Конгрессе четырьмя членами и служащем местопребыванием католического епископа (и это среди баптистов [194], методистов и представителей епископальной церкви [195]) — в самом, так сказать, сердце штата Луизиана вынуждены провести целый месяц супруги Титбюри, вырванные из своего чикагского дома. Но раз уж преследовавший их злой рок требовал этого, то разумнее было бы не отказываться от услуг, которые входят в ежедневную плату. Так, по крайней мере, рассуждала госпожа Титбюри.

С того дня за ними ежедневно приезжал великолепный экипаж. Они катались в самых элегантных кварталах с восхитительными виллами и коттеджами, окруженными густой зеленью апельсиновых деревьев и цветущих магнолий. Так прогуливались они по насыпям шириной в пятьдесят туазов, которые защищают город от наводнений, по набережным, вдоль которых в четыре ряда стояли пароходы — буксирные, парусные и каботажные [196]суда, ежегодно перевозившие до миллиона семисот тысяч кип хлопка. Чаще всего чета Титбюри появлялась на улицах Ройяль и Сан-Луи, крестообразно перерезающих французский квартал. И какие там очаровательные дома с зелеными ставнями и просторными двориками, с журчащими водами бассейнов и какое множество редких цветов! Как настоящие туристы, они посетили Капитолий — старое здание, превращенное во время войны Севера и Юга в законодательное учреждение, с палатами сенаторов и депутатов. Управление «Эксельсиор-отеля» позаботилось, чтобы гости увидели все достопримечательности города: университет, собор в готическом стиле, здание таможни, Ротонду с ее громадным залом. Там читатель найдет замечательную коллекцию книг, праздный путешественник — художественную галерею, а биржевик — очень оживленную биржу. На элегантной паровой яхте Титбюри совершили прогулки по тихим водам озера Пон-Шартрен и по реке Миссисипи. Любители оперы видели их в ложе, где они тщетно старались уловить своими ушами (не способными воспринимать никаких музыкальных звуков) гармонию оркестровой партии.