80  

Революционеры-марксисты сильно разочаровали Смита: в начале восьмидесятых большинство из них завязали с террором, набрали ссуд под закладные и застраховали свои жизни. Разве что итальянские «Красные бригады» – те хоть иногда собирались, чтобы тряхнуть стариной. Всякий там «Светлый путь» и ему подобные из Центральной и Южной Америки его вообще не интересовали. Для него они значили не больше, чем классический джаз для фанатов Стиви Уандера, а потому не заслуживали того, чтобы вообще о них упоминать. Я, конечно, вставил пару-тройку эффектных, на мой взгляд, аргументов по поводу ИРА, но Смит лишь состроил морду Чеширского кота и быстренько сменил тему.

Еще там был Голдман – долговязый, тощий и явно получавший удовольствие от того, что не получает от своей работы никакого удовольствия. Судя по всему, Голдман был завернут на этикете. У него на все имелось два ответа – как надо и как не надо что-то делать, – начиная с того, как вешать трубку телефона, и кончая тем, как слюнявить почтовую марку. Никаких отклонений не допускалось. Один день, проведенный в его обществе, – и я чувствовал себя Элизой Дулитл.

Голдман велел мне откликаться на имя Даррелл. Я спросил, нельзя ли мне самому придумать себе псевдоним, но он ответил, что нельзя, поскольку Даррелл уже внесен во все анналы операции «Сухостой». Тогда я спросил, не слышал ли он о «Тип-пексе», но тот ответил, что это глупейшее имя и что мне лучше просто привыкнуть к тому, что теперь я Даррелл.

Трэвис ведал боевыми искусствами, и когда ему намекнули, что у него всего час, он лишь глубоко вздохнул, велел беречь глаза и яйца и тут же свалил.

В последний день перед отлетом явились плановики – двое мужчин и две женщины, одетые как банкиры и с огромными портфелями в руках. Я попытался пофлиртовать с дамами, но те шарахались от меня как от прокаженного. Кстати, тот из мужчин, что пониже, по-моему, был совсем не против.

Луис – тот, что повыше, – оказался самым нормальным из всех, он же в основном и говорил. Похоже, Луис неплохо знал свое дело. При этом он ни разу не проговорился, что же это за дело. Что лишний раз доказывало, как хорошо он его знал. Он называл меня Том.

Очевидным для меня было одно и только одно. «Сухостой» – отнюдь не импровизация, а эти люди – не любители, которые накануне полистали детскую книжечку про международный терроризм. До того, как меня втащили на подножку, этот поезд находился в пути уже не один месяц.

– Скажите, Том, название «Кинтекс» вам о чем-нибудь говорит?

Луис закинул ногу на ногу и наклонился ко мне на манер Дэвида Фроста.[12]

– Абсолютно ни о чем, Луис. Я – девственно чистый кусок холста.

Я закурил очередную сигарету – просто чтобы лишний раз их позлить.

– Вот и славно. Первое, что вам следует усвоить, – хотя мне кажется, вы это уже и так знаете, – идеалистов в мире больше не осталось.

– Кроме нас с вами, Луис.

Одна из женщин нетерпеливо взглянула на часы.

– Согласен, Том. Кроме нас с вами. Все эти так называемые борцы за свободу, освободители, архитекторы новой зари – вся эта публика сгинула вместе с брюками клеш. Нынешние террористы – сплошь бизнесмены. (Недовольное женское покашливание из глубины комнаты.) И бизнес-леди. А террор – весьма перспективная карьера для современного молодого человека. Нет, я абсолютно серьезно. Заманчивые возможности, поездки по всему свету, представительские расходы, досрочный выход на пенсию. Будь у меня сын, я бы сказал ему: или юриспруденция, сынок, или терроризм. И давайте не будем кривить душой: возможно, от террористов вреда даже меньше.

Судя по всему, это была шутка.

– Вам, наверное, интересно, откуда берутся деньги? – Он вопросительно вздернул брови, а я закивал, точно дебильный ведущий из детской телепередачи. – Что ж, есть, скажем, плохие ребята, такие, как сирийцы, ливийцы или кубинцы, которые до сих пор считают террор чем-то вроде отрасли государственной промышленности. Они по-прежнему выписывают шестизначные чеки и, если в результате какое-нибудь из американских посольств получает в окно кирпичом, радуются как дети. Однако в последние десять лет все эти ребята отошли на второй план. Сегодня главное – прибыль, а когда дело касается прибыли, все дороги ведут в Болгарию.

Он откинулся на спинку стула, что послужило сигналом для одной из женщин. Настал ее выход, и она, не мешкая, принялась читать по бумажке, прицепленной к планшету, – хотя наверняка знала роль назубок и планшет был своего рода моральным подспорьем.

  80  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×