Пир окончен

Стефан покачал головой.

– Нет, моя дорогая, это не имело бы никакого значения. Ты и тогда принадлежала бы мне. И если бы у тебя был ребенок, то только мой.

Верона взяла его за руку и прижала ее к своим глазам.

– Я знаю, знаю.

– Я никогда не прощу себя, – сказал Стефан, – за то, что я отпустил тебя к Форбсу. Мог ли я знать, что удача придет ко мне так скоро? Это была ужасная ирония судьбы – это случилось вскоре после того, как я потерял тебя.

– Это я была виновата, что не подождала. Я думала, что найду мир и безопасность. Я получила безопасность, но не получила мира – о, Стефан! Я так и не получила мира. Я никогда не переставала любить тебя.

– Я тоже любил только тебя, Верона.

– Но в твоей жизни были другие женщины.

– Я признаю это, но они никогда ничего не значили для меня. Мне нужна была любовь, но того, что я действительно хотел, я не получил. У меня никого не было, кроме тебя, Верона.

Верона глубоко вздохнула.

– Я не понимаю, почему. Я такая глупая. Я никогда не могу решиться…

– Но это ты, моя дорогая. И даже, когда ты меня очень раздражала, я и тогда находил тебя восхитительной.

Верона тихонько засмеялась.

– Я не понимаю.

– И не пытайся. Я же не пытаюсь понять, почему ты любишь меня вместо твоего замечательного супруга.

Верона подумала о Форбсе с сестринской нежностью и сожалением.

– Он просто… никогда не владел моим сердцем, – прошептала она.

– А теперь, – сказал Стефан, – что теперь? Он взял свои очки и медленно надел их. Затем посмотрел на Верону и сжал губы. Ее маленькое изможденное лицо снова стало бесцветным.

– Что же теперь? – безжалостно повторил Стефан.

– Что ты хочешь сказать? – спросила Верона, и в ее больших глазах мелькнул страх.

– Я хочу сказать, что это очевидно, что ты должна принять еще одно большое решение, Верона. Ты снова находишься в критическом положении, моя дорогая. Другими словами, когда ты оставила меня и ушла к Форбсу… или, точнее, когда я заставил тебя уйти к Форбсу, – это было большой ошибкой. Сделаешь ли ты еще одну ошибку, решишь ли ты вернуться к нему теперь? Или ты пойдешь со мной?

Молчание. Ее зрачки так увеличились, что глаза казались черными. Она дрожала, шепча:

– О, Стефан…

Стефан бросил ее руку и встал.

– Нет, ты не можешь и дальше продолжать трусить, Верона. Твое замужество – это фарс, и я знаю, что мне не хватает тебя. Ты должна исправить свою ошибку: оставить Форбса и уйти ко мне.

Прошло довольно много времени, прежде чем Верона заговорила. Она лежала, покрытая одеялами до самого подбородка, все еще неспособная справиться с нервной дрожью и все еще ощущая необычную боль в области сердца и странную боль в правой руке.

– Мне кажется, я действительно больна. Я думаю, все это уж слишком для меня… – думала Верона.

Стефан ходил из угла в угол, куря сигарету, то и дело посматривая на нее. Верона глядела на него с любовью и почти с обожанием.

Итак, они должны были принять решение. Его ультиматум звучал в ее голове снова и снова, как будто это был голос самой судьбы: «Ты должна исправить свою ошибку: оставить Форбса и уйти ко мне».

Оставить Форбса! Бедного Форбса, за которого она никогда не должна была выходить замуж и которому никогда не следовало бы уговаривать ее сделать это, зная, что она любила кого-то другого. Верона так хотела, чтобы он был счастлив. Она так старалась. Но это не удалось. Только Форбс все еще любил ее. Как он воспримет их развод? Верона быстро представила себе, как на следующей неделе Форбс приедет в Англию, как ее родители скажут ему, что Верона ушла к другому. Какой это был бы удар для него. Он был бы смертельно оскорблен, возмущен, что она так отплатила ему за его доброту и терпение. Его гордость была бы оскорблена. Его любовь даже могла превратиться в отвращение и презрение. А его мать, его сестра – они были бы в ужасе. Они бы не поверили, что кто-то может оставить их прекрасного Форбса, который был для них всем, чем только может быть человек.

И ее собственные мать и отец – стареющие люди – Верона была их единственным ребенком, и они отдали ей всю свою любовь. Это нанесло бы им удар. Особенно маме, которая всегда ненавидела Стефана Беста. Даже сейчас, когда он стал известным художником и мог зарабатывать кучу денег, они бы не захотели, чтобы он был причиной развода их дочери с Форбсом. И, кроме того, они были религиозны и чтили условности. Они могли лояльно относиться к разводам других, но не к разводу собственной дочери.