В круге вечного возвращения?

Американский ученый Джеймс Дан (1813-18915), изучавший динамику эволюции живого на Земле, сформулировал идею «цефализации» (от греч. «цефале» голова). Начиная с эпохи кембрия, писал он, с появления зачатков нервной системы, в течение последующих 500 000 000 лет происходит последовательный и как бы направленный процесс эволюции нервной ткани живых существ и их мозга. Как констатирует советский исследователь С. Семенова, «пока нет окончательной научной концепции, объясняющей эхо совершенствование периной, мозговой ткани, приведшей к созданию человека».

Вернадский, хорошо знакомый с этой концепцией и называвший ее «принцип Дана», предполагал, что движущее начало этой направленной эволюции, возможно, выходит за пределы земных явлений. Он писал о существовании «определенного направления в эволюционном процессе, неизменного на всем его протяжении, в течение всего геологического времени. Взятая в целом, палеонтологическая летопись имеет характер не хаотического изменения, идущего то в ту, то в другую сторону, а явления, определенно развивающегося все время в одну и ту же сторону — в направлении усиления сознания, мысли и создания форм, все больше усиливающих влияние жизни на окружающую среду».

Если «космические разумные силы» (К. Э. Циолковский) действительно воздействуют на эволюцию, то сами конечные цели этого воздействия, очевидно, выходят за пределы тех понятий, которыми мы способны оперировать сегодня.

До сих пор осмысление человеком окружающей его реальности оказывалось возможным лишь в той мере, в какой реальность эту удавалось свести к категориям, доступным его восприятию. Логично допустить, что в космосе (как, впрочем, и в микромире) существуют явления, не поддающиеся этому и соответственно выходящие за пределы человеческого понимания. Об этом говорил в свое время «отец кибернетики» Норберт Винер. Он исходил при этом из противоречия между безграничным разнообразием мира и ограниченностью, конечностью мозга как материальной системы. А Эйнштейн, достаточно полно представляющий себе сложность окружающей нас реальности, также считал, что человеческое сознание «может проникнуть лишь в отдельные проявления организующей силы», существующей во Вселенной.

Говоря о сознающей, разумной Вселенной, автор понимает, что он далеко не исчерпал всего, что может быть сказано в пользу этого. В то же время он предвидит и неизбежные возражения. Могут заметить, например, что в настоящее время мы не располагаем конечными доказательствами существования таких высших форм сознания. Именно поэтому речь здесь идет лишь о гипотезе.

Целесообразно, очевидно, напомнить слова Вернадского, с которых начиналась эта глава: «Научная гипотеза всегда выходит за пределы фактов, послуживших основой для ее построения». Как представляется автору, это условие он выполнил.

Комментарий ученых

И. А. Акчурин, доктор философских наук

То, что автор обозначает словами «разум Вселенной», имеет право на существование как некая сумма представлений, восходящая к предположениям и догадкам, высказывавшимся исследователями и ранее. В свое время в «Материализме и эмпириокритицизме» В. И. Ленин, анализируя главные философские и методологические проблемы, поставленные революцией в естествознании начала нашего века, особо останавливался на идее обладания всей материей свойства отражения. Эта фундаментальная естественнонаучная идея В. И. Ленина представляла собой смелую для того (и даже для нашего времени) гипотезу, идущую в направлении установления новых, более глубоких сторон единства физики и биологии.

То, о чем пишет А. Горбовский, используя. термин «разум», возможно было бы более корректно обозначать как «свойство отражения в ленинском значении этого понятия. Говоря строго, разум, разумность — понятия, присущие человеку и явлениям, связанным с социумом. Условность приложения этого термина к явлениям, лежащим вне человека, оправдана дефицитом терминологии.

Происходящий ускоренный рост научного знания сопровождается столь же быстро меняющимся научным представлением о мире. Массовое сознание, наделенное известной инерционностью, не всегда успевает следовать за этими переменами. Значение публикаций, подобных этой, заключается как раз в том, чтобы сокращать, насколько возможно, этот разрыв, задавая читательской мысли определенный темп и направление.

Г. Н. Наан, академик Эстонской АН

Данных о различных проявлениях групповых инстинктов, группового и общественного сознания, коллективного безумия (массовых психозов) и т. п. в науке накоплено немало, сомневаться в реальности этих явлений, видимо, не приходится. Вопрос о возможных масштабах, скажем, вселенского безумия (или ума), по-видимому, решается вполне однозначно — возможным взаимодействием между подсистемами и элементами. Исходя из этого, я считаю, что пока не существует даже коллективного разума человечества, но» в чем-то мы приближаемся к такому феномену, возможность межпланетного разума очень сомнительна (для его осуществления нужно все сложности связей с внеземными цивилизациями возвести в квадрат или даже в значительно более высокую степень); возможность разума более высокого порядка практически равна нулю.

Гипотеза панпсихизма в лучшем случае эквивалентна предположению о существовании каких-то совершенно неизвестных форм взаимодействия наряду с четырьмя хорошо известными, причем скорость распространения взаимодействия, видимо, должна существенно превосходить фундаментальную скорость света.

Тем не менее обсуждать проблемы указанного выше типа можно, возможно даже нужно. Но, на мой взгляд, надо при этом как можно более четко различать три области: известное (наука); научные гипотезы; прочее — предположения, научно-фантастические гипотезы и т. д.

Л. А. Пирузян, член-корреспондент АН СССР

Многие секреты удивительного коллективного поведения животных, например пчел, в результате труда- ученых перестали быть тайной. Их объяснение не потребовало привлечения новых физических законов, хватило современной биологии, физики, химии. Приводя высказывания таких выдающихся ученых и мыслителей, как А. Эйнштейн, К. Э. Циолковский, В. И. Вернадский, автор приглашает к современным раздумьям о проблемах самоорганизации материи, о жизни во Вселенной, биосфере… Обсуждать эти вопросы очень интересно.

Наиболее простой пример такой самоорганизации — возникновение кристаллов и кристаллических систем. Подобные процессы носят целенаправленный, но в то же время естественный, спонтанный характер. Самоорганизация материи на высшем из известных нам уровней — это возникновение живых систем. Мы не можем сказать сегодня, в какой мере эти процессы самоорганизации материи на любом уровне обусловлены связями, существующими между ними, и вообще, имеются ли такие связи. Но это не значит, что об этом не следует думать.

В. И. Сифороп, корреспондент АН СССР

Чем шире раздвигается горизонт знаний, тем больше ощущаем мы ограниченность познавательных и интеллектуальных возможностей отдельного человека. Сама профессиональная специализация и специализация в науке — следствие признания нами этого факта. Соответственно, как представляется это сегодня, и знание о Вселенной продолжает оставаться относительной истиной в том-значении, которое придавал этому понятию В. И. Ленин. Я уверен, в космосе мы встретимся с многими неожиданностями, в том числе весьма «диковинными» формами материи. Более глубокое изучение пространства-времени, приложение к пространству-времени принципа дискретности откроют перед нами такие горизонты понимания Вселенной, о которых сегодня мы не можем даже и думать, которые с позиций сегодняшнего дня могут представляться «безумными» и «дикими». Так же, как когда-то мысль о передаче энергии квантами казалась физикам «дикой». Мера неожиданности, парадоксальности идеи может впоследствии оказаться мерой ее активности. Этот парадокс сформулировал в свое время Нильс Бор: «Перед нами безумная теория. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть правильной».