Зов ангела

— Чернила начинают стареть только после соприкосновения с бумагой. Их составляющие разлагаются на множество элементов, которые можно обработать и изучить при помощи инфракрасного света. Не буду вдаваться в подробности… Короче говоря, анализ показал, что страницы были действительно написаны рукой Элис, однако записи в дневнике, охватывающие временной период более чем в год, были выполнены одной ручкой!

Джонатан не был уверен, что все понял. Джим пояснил:

— Я уверен, что это была «отредактированная» копия дневника, которую Элис сделала специально, чтобы замести следы.

— Все это, конечно, весьма любопытно, но вы не находите, что этого недостаточно, чтобы делать подобные выводы?

— Есть и кое-что другое, — добавил Флаэрти. — Музыкальный инструмент, который мы нашли в ее комнате.

— Ее скрипку?

— Да. С шести лет Элис брала уроки музыки у некой Сары Харрис, довольно известной скрипачки. Они познакомились, когда Харрис проводила в их школе мастер-класс. У Элис были способности к музыке, Сара заметила это и подарила девочке отличную скрипку ручной работы. По нашим прикидкам, такая скрипка может стоить от пяти до семи тысяч евро…

— Но в комнате Элис вы нашли не эту скрипку, не так ли?

— Нет. Я запросил экспертизу данного инструмента и выяснил, что найденная скрипка была сделана в Китае, так что эта хрень не стоила ни гроша…

На этот раз Джонатан вынужден был признать, что дело принимало интересный оборот. Неужели Элис незадолго до исчезновения продала свою скрипку? Во всяком случае, на снимках, зафиксированных охранными камерами, скрипки у нее уже не было.

— Я все перепробовал, обдумывал разные версии, но так ни до чего и не докопался, — признался Джим с горечью в голосе.

— Вы пробовали отталкиваться от истории с присланным сердцем?

— Я, по-вашему, новичок, так, что ли? Что вы имеете в виду? Пересадку сердца?

— Хотя бы…

— Разумеется, я все проверил! Впрочем, не так уж это и сложно: для таких операций нужны специальные клиники, самих трансплантатов очень мало, и каждый из них находится под строжайшим контролем. Я навел справки о подростках, получивших новое сердце в следующие пару месяцев после исчезновения Элис. Таких всего несколько десятков. Личности всех были установлены, операции были оформлены без каких-либо нарушений.

Джонатан расстегнул молнию своей сумки и достал пластиковый пакет, внутри которого лежали две исписанные салфетки с пятнами шоколада на них.

— Что это? — спросил Джим, пытаясь разобрать каракули через прозрачный пластик.

Наконец он узнал этот почерк. Сумел прочесть первые строчки:

Дорогой господин Лемперер, то есть, я хотела сказать, Джонатан.

Я взяла на себя смелость достать пули из вашего револьвера и выбросить их в урну на парковке, пока вы пили свой кофе…

— Отправьте эти салфетки в лабораторию. Постарайтесь снять отпечатки пальцев.

— Расскажите мне еще что-нибудь, — взмолился полицейский.

— Посмотрите описание на обороте, и вы все поймете.

Джим нахмурился и перевернул пакет. На каждой салфетке красовалась золотая надпись: «Сеть заправочных станций „Тоталь“ поздравляет Вас с новым, 2010 годом!»

— Это невозможно, тогда Элис была уже полгода как мертва!

— Позвоните мне, когда получите результаты. — Джонатан вместо ответа протянул ему свою визитную карточку.

— Погодите! Вы возвращаетесь в Сан-Франциско?

— Да, — соврал Джонатан. — У меня самолет сегодня вечером, а до этого у меня еще кое-какие дела в одном ресторане.

Сказав это, он вышел под дождь и направился к своей машине.

Он завел двигатель, включил дворники и поехал. Все его мысли были поглощены информацией, которую ему только что сообщил Флаэрти. Эта история с личным дневником, со скрипкой… Погрузившись в размышления, он не замечал, что едет по правой стороне дороги. Внезапно из пелены дождя перед ним вырос автобус, который стремительно приближался. Джонатан закричал, изо всех сил крутанул руль и попытался выровнять машину на полном ходу. В итоге он потерял покрышку, поцарапал дверь и к тому же перепугался до чертиков.

Но он был жив.

* * *

Париж

16.30

— Ты едешь к Джулиане в Лондон! — воскликнул Рафаэль. — Вот так, ни с того ни с сего?

— Мне сейчас это нужно, — ответила Маделин.

Они встретились в маленьком кафе на улице Перголез, на первом этаже здания, где у Рафаэля была студия.

— Когда ты уезжаешь?

— Вечером: «Евростар», отправление в 18.13.

— Но до Рождества осталось три дня!

Она попыталась ободрить его:

— Не празднуй без меня: я вернусь вечером двадцать четвертого.

— А как же твой магазин? Я думал, у тебя сейчас полно работы.

— Послушай, — сказала она раздраженно, — я просто хочу увидеться с подругой, которая живет в Англии, вот и все! Сейчас не 1950 год, так что я вполне обойдусь и без твоего разрешения.

Терпение ее вдруг лопнуло, она резко встала и вышла из кафе. Обескураженный, Рафаэль расплатился по счету и нагнал ее в таксопарке на авеню Гранд-Арме.

— Я никогда тебя такой не видел, — с тревогой в голосе заметил он. — Тебя что-то беспокоит?

— Нет, дорогой, не волнуйся. Мне просто нужна эта маленькая передышка, ладно?

— Ладно. — Он кивнул и помог ей забросить рюкзак на заднее сиденье такси. — Ты позвонишь мне, когда вернешься?

— Ну конечно. — Она поцеловала его.

Он наклонился к водителю:

— На Северный вокзал, пожалуйста.

Машина тронулась с места. Маделин помахала Рафаэлю через стекло, тот в ответ послал ей воздушный поцелуй.

Она дождалась, пока такси доедет до площади Звезды, а затем обратилась к таксисту:

— Забудьте про Северный вокзал. Я еду в Руасси, первый терминал.

* * *

Маделин предъявила свой паспорт и билеты сотруднице «Эйр Чайна». В период рождественских праздников все рейсы в Сан-Франциско были забиты до отказа и стоили необычайно дорого. За сумму чуть менее тысячи евро она смогла найти по Интернету лишь какой-то захудалый билетик в один конец — да к тому же еще и китайской авиакомпании. Мало того, самолет должен был совершить кратковременную посадку в Пекине!

Маделин вошла в стеклянный коридор, ведущий непосредственно в самолет, и бросила взгляд на свое отражение в стекле. Она была сама на себя не похожа: старые джинсы, свитер с закатанными рукавами, кожаная куртка… Не накрашена, не причесана — вообще выглядела весьма небрежно. Но зато этот ее слегка «помятый» облик отлично гармонировал с тем сумбуром, что творился сейчас в ее голове.

Она винила себя за то, что вновь солгала своему парню. Рафаэль был примерным молодым человеком, ответственным и заботливым. Он знал о ее прошлом, но никоим образом ее не осуждал. Она не имела права поступать с ним вот так.

Тем не менее, когда ей позвонил Джим Флаэрти, она не колебалась ни секунды и тотчас же забронировала билет.

Бывший коллега разыскал телефонный номер ее цветочного магазина и связался с ней утром, чтобы сообщить, что некий Джонатан Лемперер приехал в Манчестер, уверял, что знает ее, и расспрашивал его об Элис Диксон.

Дело Диксон…

Элис.

Простое упоминание об этой девушке подействовало на нее как удар тока, события последних дней вмиг обрели ясность и смысл. Это был знак судьбы! Фатум играл с ней с самого начала, подбросив ей телефон Лемперера. В результате, пытаясь выяснить что-либо о Жорже, Франческе и Джонатане, она вышла на след Элис!

События того дня предстали перед ней так четко, словно произошли вчера, как и образ, который Маделин так долго гнала от себя, пытаясь уберечь рассудок. Воспоминание о девочке-подростке было ярким, полным деталей. То была незаживающая рана в ее душе, и ни один огонь не способен был ее прижечь.

Нельзя просто так избавиться от своего прошлого. Нельзя просто так выбраться из его зыбучих песков.