Ты будешь там?

Илена любила свою работу. Правда, ее друзья из Гринписа выражали недовольство по поводу того, что животные в парке вынуждены жить в искусственных условиях, а не на свободе. Однако нельзя было отрицать, что «Мир океана» уделял должное внимание охране окружающей среды. Недавно, например, Илена добилась от своего руководства финансирования программы по защите ламантинов.

Молодая женщина прошла из зоны бассейнов к административным зданиям. Наклеила ярлычок на баночку с пробой крови и поставила в лаборатории, чтобы позднее провести анализ. Перед тем как приняться за работу, она решила зайти в туалет, ополоснуть лицо холодной водой. Целый день она чувствовала себя разбитой.

Когда женщина подняла голову, она увидела в зеркале над раковиной сбегающую по лицу слезинку. Она и не заметила, что плачет.

— Ну и дура же я, — пробормотала она, вытирая покрасневшие глаза тыльной стороной руки.

По правде говоря, Илена прекрасно знала причину своих слез: она никак не могла перестать думать о последнем разговоре с Элиотом, о его реакции на ее слова по поводу ребенка. Он всегда так реагировал на подобные разговоры, и Илена не понимала и не разделяла его, — как ей казалось, беспричинного — страха перед будущим.

Тем не менее она ни на секунду не усомнилась в его любви. Их отношения всегда оставались пламенными и нежными, отчасти благодаря стремлению обоих приятно удивить друг друга…

Но могла ли такая любовь противостоять времени? Ей шел тридцатый год, и она чувствовала себя в расцвете привлекательности: во Флориде она не была обделена мужским вниманием и прекрасно сознавала свою красоту. Но сколько это будет длиться? Постепенно молодость уходит. Илена начинала чувствовать, что ее тело уже не такое свежее и крепкое, как у встречающихся ей на пляже восемнадцатилетних девушек.

Старость не пугала ее. Но представления о жизни менялись. Все вокруг говорили о свободной любви и о сексуальной революции, но эти перемены ее совсем не радовали. Илене хотелось, чтобы их с Элиотом отношения были крепкими и долгими. Ее никак не привлекала мысль о том, чтобы отпустить любимого мужчину поразвлечься с другими женщинами, дабы он мог опробовать все позы Камасутры.

Илена выпила немного воды и вытерла глаза салфеткой.

Может, она не достаточно сильно проявляла свои чувства по отношению к Элиоту? Скромная по натуре, она не была сильна в любовных речах. Но когда любишь, не обязательно об этом говорить. Такие вещи надо чувствовать. И вообще, если женщина говорит, что хочет от мужчины ребенка, разве могут быть сомнения в том, какие чувства она к нему питает.

Она хотела ребенка именно потому, что любила. Илена была не из тех женщин, которые желают родить любой ценой и от кого угодно с единственной целью стать матерью. Она хотела ребенка именно от Элиота. И это желание являлось логическим продолжением их любви.

Только вот он, похоже, был иного мнения.

И она никак не могла понять почему.

Женщина думала, что внутренняя готовность к деторождению зависит от того, в какой семье воспитывался человек и каким был его жизненный путь. В Бразилии Илена росла в скромной, но любящей семье и точно знала, что быть матерью — это огромное счастье. Элиот же часто конфликтовал со своими родителями. Может, в этом и была причина его внутреннего сопротивления отцовству?

Однако Илена никогда не сомневалась в его способности быть хорошим родителем. Несколько раз, приезжая в больницу, она видела, как Элиот работает. Он оказался не только талантливым хирургом, но и замечательным детским психологом, который прекрасно ладил с маленькими пациентами. В нем чувствовались уверенность и спокойствие — ни намека на незрелость или эгоистичность, свойственные многим мужчинам. Илена легко могла представить его в роли заботливого отца, который всегда прислушивается к мнению детей. Несколько раз она даже подумывала о том, чтобы перестать принимать противозачаточные таблетки, забеременеть и в итоге свалить все на случайность, но, поступив таким образом, она бы нарушила их взаимное доверие.

Что же было не так?

Илена хорошо знала своего возлюбленного: его решимость, ум, стремление помочь другим людям; его запах, вкус его кожи; расположение позвонков, ямочку, которая появлялась на щеке, когда он улыбался…

Но не правда ли, в человеке, которого мы любим, всегда найдется нечто неизведанное, сокрытое от всех? Возможно, эта тайна и поддерживает в нас любовь…

Как бы там ни было, в одном Илена была уверена на сто процентов: мужчина ее мечты и отец ее будущих детей — это он, и никто другой.

И либо у них будет ребенок, либо она так никогда и не станет матерью.

* * *

Сан-Франциско

1976 год

Элиот ехал домой на своем «жуке», пребывая в мрачном расположении духа. На этот раз никаких превышений скорости.

Он боролся за жизнь и проиграл. Элиот не был Богом. Он был всего лишь ничтожным врачом.

Ночь плавно опускалась на город. Фонари и фары машин переплетались в причудливом световом шоу. Уставший, раздраженный, Элиот прокручивал в голове события последних двух дней: размолвка с Иленой, странная встреча в аэропорту, Анабель, которую он не смог спасти.

Почему у него то и дело возникает ощущение, что жизнь ускользает из рук, что он не властен над судьбой?

Задумавшись, Элиот слишком поздно сбросил скорость на пересечении улиц Филмор и Юнион-стрит. Машину повело к тротуару, и доктор почувствовал, что машина ударилась обо что-то.

Шина лопнула?

Элиот выключил двигатель и вышел. Проверил шины и бампер.

Ничего.

Купер собрался ехать дальше, как вдруг услышал жалобный стон, раздававшийся с противоположного тротуара. Он посмотрел в ту сторону и увидел щенка, которого откинуло ударом на другую сторону дороги.

«Этого еще не хватало…» — вздохнул Элиот.

Он пересек дорогу. Перед ним на боку лежал палевый лабрадор, его правая передняя лапа была неестественно изогнута.

— Ну, вставай. Давай, поднимайся, — сказал Элиот собаке, в надежде, что он не сильно ее задел.

Но та никак не прореагировала на его слова.

— Пошевеливайся, — вышел он из себя и дал лабрадору легкого пинка.

Но животное только жалобно тявкнуло, и в этом звуке сквозила мучительная боль. Окровавленная лапа мешала собаке двинуться с места. Элиота это не слишком смягчило: он никогда не проявлял особой любви к животным. Он занимался людьми: мужчинами, женщинами, детьми, стариками — своими пациентами. Но животные…

Элиот пожал плечами и повернулся спиной к лабрадору. Он не собирался больше терять время из-за этого пса.

Доктор снова сел в машину и повернул ключ зажигания.

Конечно же Илена на его месте не стала бы удирать, словно воровка, испугавшись того, что натворила. Она бы вылечила собаку, а потом разыскала хозяина.

Илена…

Доктор явственно услышал ее шепот, словно женщина сидела рядом с ним, на пассажирском сиденье: «Тот, кто не испытывает любви к животным, не любит и людей».

«Глупости!» — подумал Элиот, встряхивая головой. Но, проехав двадцать метров, все же затормозил и нехотя вернулся к собаке.

Даже на расстоянии четырех тысяч километров эта женщина могла делать с ним все, что угодно!

— Не волнуйся, старина, — сказал доктор, устраивая щенка на заднем сиденье. — Мы тебя вылечим.

* * *

Наконец он добрался до приморского курортного комплекса. Архитектура домов, стоявших вдоль побережья, изобиловала элементами разных стилей и традиций. Здания, украшенные старинными башенками, соседствовали с современными резиденциями из стекла и стали, асимметрия которых явно была данью сегодняшней моде.

Стояла ночь, и дул сильный ветер. На берегу моря странный человек, похожий на хиппи, запускал воздушного змея, украшенного огоньками.

Врач припарковался у входа и осторожно вытащил собаку из машины. Со своей живой ношей он направился к симпатичному домику в средиземноморском стиле.