Улисс

Меня. И вот я теперь.

Бились, жужжали мухи.

Опустив глаза вниз, он проследил взглядом безмолвные линии прожилок на дубовой панели. Красота: линии закругляются: округлость это и есть красота. Совершенные формы богинь, Венера, Юнона: округлости, которыми восхищается весь мир. Можно посмотреть на них, библиотечный музей, стоят в круглом холле, обнаженные богини. Способствует пищеварению. Им все равно кто смотрит. На всеобщее обозрение. Никогда не заговорят. По крайней мере с таким как Флинн. А допустим она вдруг как Галатея с Пигмалионом что она первое сказала бы? О смертный! Знай свое место. Вкушать нектар с богами за трапезой золотые блюда амброзия. Не то что наши грошовые завтраки, вареная баранина, морковка и свекла, да бутылка пива. Нектар представь себе что пьешь электричество: пища богов. Прелестные женские формы изваяния Юноны. Бессмертная красота. А мы заталкиваем себе еду в дырку, входная спереди, выходная сзади: еда, кишечные соки, кровь, кал, земля, еда: без этого мы не можем как без топлива паровоз. А у них нет. Не приходило в голову посмотреть. Посмотрю сегодня. Хранитель не заметит. Что-нибудь выроню и нагнусь. Погляжу есть ли у нее.

Из его мочевого пузыря просочился неслышный сигнал пойти сделать не делать там сделать. Как мужчина в готовности, он осушил свой стакан до дна и вышел, они отдаются и смертным, влекутся к мужскому, ложатся с любовниками-мужчинами, юноша наслаждался с нею, во двор.

Когда затих звук его шагов, Дэви Берн от своей книги спросил:

– А что он такое? Он не в страховом бизнесе?

– Это дело он давно бросил, – отозвался Флинн Длинный Нос. – Сейчас он рекламный агент во «Фримене».

– На вид-то я его хорошо знаю, – сказал Дэви Берн. – У него что, несчастье?

– Несчастье? – удивился Флинн Длинный Нос. – В первый раз слышу. А почему?

– Я заметил, он в трауре.

– Разве? – спросил Флинн Длинный Нос – А ведь верно, ей-ей. Я у него спросил, как дела дома. Убей Бог, ваша правда. В трауре.

– Я никогда не завожу разговор об этом, – сказал человеколюбиво Дэви Берн, – если вижу, что у джентльмена такое несчастье. Им это только лишний раз напоминает.

– Точно, что это не жена, – сказал Флинн Длинный Нос. – Я его встретил позавчера на Генри-стрит, он как раз выходил из молочной «Ирландская ферма», где торгует жена Джона Уайза Нолана, и нес в руках банку сливок для своей драгоценной половины. Она отлично упитана, я вам доложу. Пышногрудая птичка.

– А он, значит, трудится во «Фримене»? – сказал Дэви Берн.

Флинн Длинный Нос значительно поджал губы.

– С рекламок, что он добывает, на сливки не заработаешь. Можете всем ручаться.

– Это как же так? – спросил Дэви Берн, оставив свою книжку и подходя ближе.

Флинн Длинный Нос проделал пальцами в воздухе несколько быстрых пассов фокусника. И подмигнул глазом.

– Он принадлежит к ложе, – промолвил он.

– Это вы что, серьезно? – спросил Дэви Берн.

– Серьезней некуда, – сказал Длинный Нос. – К древнему, свободному и признанному братству{568}. Свет, жизнь и любовь, во как. И они его всячески поддерживают. Мне это сказал один, э-э, не важно кто.

– Но это факт?

– У, да это отличное братство, – сказал Длинный Нос. – Они вас никогда не оставят в беде. Я знаю одного парня, который к ним пытался попасть, но только к ним попробуй-ка попади. Скажем, женщин они вообще не допускают, и правильно делают, ей-богу.

Дэви Берн единым разом улыбнулсязевнулкивнул:

– Иииааааааахх!

– Как-то одна женщина, – продолжал Длинный Нос, – спряталась в часы подсмотреть, чем они занимаются. Но, будь я проклят, они как-то ее учуяли и тут же на месте заставили дать присягу Мастеру ложи. Она была из рода Сент-Леже Донерайль{569}.

Дэви Берн, еще со слезами на глазах после сладкого зевка, сказал недоверчиво:

– Но все-таки факт ли это? Он такой скромный, приличный. Я его часто тут вижу, и ни одного разу не было, чтобы он – ну знаете, что-то себе позволил.

– Сам Всемогущий его не заставит напиться, – энергично подтвердил Длинный Нос. – Как чует, уже по-крупному загудели, тут же смывается. Не заметили, как он посмотрел на часы? Хотя да, вас не было. Его позовешь выпить, так он первое, что сделает, – это вытащит свои часы и по времени решит, чего ему надо принять внутрь. Всегда так делает, вот те крест.

– Бывают некоторые такие, – сказал Дэви Берн. – Но он человек надежный, вот что я вам скажу.

– Мужик неплохой, – опять согласился Длинный Нос, шмыгнув носом. – Про него знают, что он и кошельком поможет при случае. Каждому надо по заслугам. Без спору, есть у Блума хорошее. Но вот одну штуку он ни за что не сделает.

Его рука изобразила как бы росчерк пера подле стакана с грогом.

– Я знаю, – сказал Дэви Берн.

– Черным по белому – ни за что{570}, – сказал Длинный Нос.

Вошли Падди Леонард и Бэнтам Лайонс. Следом появился Том Рочфорд, поглаживая по бордовому жилету ладонью.

– Почтение, мистер Берн.

– Почтение, джентльмены.

Они остановились у стойки.

– Кто ставит? – спросил Падди Леонард.

– Как кто, не знаю, а я на мели, – ответил Флинн Длинный Нос.

– Ладно, чего берем? – спросил Падди Леонард.

– Я возьму имбирный напиток, – сказал Бэнтам Лайонс.

– Чего-чего? – воскликнул Падди Леонард. – Это с каких же пор, мать честная? А ты, Том?

– Как там канализация работает? – спросил Флинн Длинный Нос прихлебывая.

Вместо ответа Том Рочфорд прижал руку к груди и громко икнул.

– Вас не затруднит дать стаканчик воды, мистер Берн? – попросил он.

– Сию минуту, сэр.

Падди Леонард оглядел своих собутыльников.

– Ну и дела пошли, – сказал он. – Вы только полюбуйтесь, чему я выпивку ставлю. Вода и имбирная шипучка. И это парни, которые слизали б виски с волдыря на ноге. Вот у этого за пазухой какая-то чертова лошадка на Золотой кубок. Удар без промаха.

– Мускат, что ли? – спросил Флинн Длинный Нос.

Том Рочфорд высыпал в свой стакан какой-то порошок из бумажки.

– Проклятый желудок, – сказал он перед тем, как выпить.

– Сода хорошо помогает, – посоветовал Дэви Берн.

Том Рочфорд кивнул и выпил.

– Так что, Мускат?

– Я молчу! – подмигнул Бэнтам Лайонс. – Сам на это дело пускаю кровные пять шиллингов.

– Да скажи нам, если ты человек, и черт с тобой, – сказал Падди Леонард. – Сам-то ты от кого узнал?

Мистер Блум, направляясь к выходу, поднял приветственно три пальца.

– До скорого! – сказал Флинн Длинный Нос.

Остальные обернулись.

– Вот это он самый, от кого я узнал, – прошептал Бэнтам Лайонс.

– Тьфу, – произнес с презрением Падди Леонард. – Мистер Берн, сэр, так, значит, вы дайте нам два маленьких виски «Джеймсон» и…

– И имбирный напиток, – любезно закончил Дэви Берн.

– Вот-вот, – сказал Падди Леонард. – Бутылочку с соской для младенца.

Мистер Блум шагал в сторону Доусон-стрит, тщательно прочищая языком зубы. Верно что-то зеленое: вроде шпината. С помощью рентгеновских лучей можно бы.

На Дьюк-лейн прожорливый терьер вырыгнул на булыжники тошнотворную жвачку из косточек и хрящей и с новым жаром набросился на нее. Неумеренность в пище. С благодарностью возвращаем, полностью переварив содержимое. Сначала десерт потом оно же закуска. Мистер Блум предусмотрительно обошел. Жвачные животные. Это ему на второе. Они двигают верхней челюстью. Интересно сумеет ли Том Рочфорд что-нибудь провернуть с этим своим изобретением. Зря трудится втолковывая этому Флинну ему бы только в глотку залить. У тощего мужика глотка велика. Должны устроить специальный зал или другое место где изобретатели могли б на свободе изобретать. Правда конечно туда бы все чокнутые сбежались.

Он стал напевать, удлиняя торжественным эхом последние ноты каждого такта: