Положитесь на Псмита

— Вздор! Если ты намерен верить всем сплетням, какие услышишь, никому пощады не будет. Очаровательнейший молодой человек, и он составил бы счастье Филлис. Но вместо того чтобы выйти за него, она бежит с этим… с Джексоном. — Голос леди Констанции завибрировал. Никто не сумел бы втиснуть больше брезгливости в три коротенькие слога. — После этого я твердо решила ничего общего с ней больше не иметь. Я не одолжу им ни пенса, а потому прекратим эту дискуссию. Надеюсь, я женщина справедливая, но должна сказать, что после того, как Филлис показала себя такой…

Внезапно распахнувшаяся дверь заставила ее умолкнуть. В комнату прошебаршил лорд Эмсуорт, весь в сырой земле, облаченный в непристойную старую куртку. Он благодушно прищурился на сестру и зятя, но, видимо, не заметил, что прервал их разговор.

— «Садоводство как искусство», — бормотал он. — Конни, ты не видела «Садоводство как искусство»? Вчера вечером я читал его здесь. «Садоводство как искусство». Это заглавие книги. Так куда же она могла деваться? — Его туманный взор перескакивал с предмета на предмет. — Я хочу показать ее Макаллистеру! Там есть абзац, прямо опровергающий его анархистские взгляды на…

— Возможно, она где-нибудь на полке, — перебила леди Констанция.

— На полке? — повторил лорд Эмсуорт, явно ошеломленный столь блестящей мыслью. — Ну конечно, конечно же!

Мистер Кибл угрюмо побрякивал ключами. На его румяном лице было мятежное выражение. Мятежный дух овладевал им редко — он ведь любил жену с собачьей преданностью и привык во всем ей подчиняться, но сейчас он взбунтовался. Она не права, решил он. Ей следовало бы понять, как ему дорога бедняжка Филлис. Дьявольское бессердечие — бросить бедную девочку, как стоптанный башмак, только потому…

— Ты уходишь? — спросил он, заметив, что его жена направляется к двери.

— Да. Я иду в сад, — сказала леди Констанция. — А что? Тебе еще о чем-нибудь надо со мной поговорить?

— Нет, — уныло вздохнул мистер Кибл. — Нет.

Леди Констанция вышла, и курительную окутало суровое мужское молчание. Мистер Кибл задумчиво терся затылком о каминную полку, а лорд Эмсуорт рылся в книжных шкафах.

— Кларенс! — внезапно воскликнул мистер Кибл. Ему в голову пришла мысль. Вернее сказать, его посетило озарение.

— А? — рассеянно отозвался граф. Он нашел вожделенную книгу и сосредоточенно листал ее страницы.

— Кларенс, не могли бы вы?…

— Ангус Макаллистер, — горько констатировал лорд Эмсуорт, — упрямый тупоголовый сын Велиала! Автор этой книги прямо утверждает…

— Кларенс, не могли бы вы одолжить мне три тысячи фунтов под надежный залог и скрыть это от Конни?

Лорд Эмсуорт заморгал.

— Скрыть что-то от Конни? — Он оторвал взгляд от книги и со снисходительной жалостью посмотрел на строителя воздушных замков. — Дорогой мой, это невозможно.

— Но она не узнает. Я объясню вам, зачем мне нужны эти деньги…

— Деньги? — Взор лорда Эмсуорта вновь стал туманным, и он уткнулся в книгу. — Деньги? Деньги, дорогой мой? Деньги? Деньги? Какие деньги? Я сто раз говорил, — объявил лорд Эмсуорт, — что Ангус Макаллистер в вопросе о штокрозах абсолютно не прав. Я сто раз говорил…

— Разрешите, я объясню. Эти три тысячи фунтов…

— Дорогой мой, нет! Нет, решительно нет! Так похоже на вас, — продолжал его сиятельство с рассеянной теплотой, — так похоже на вас, на вашу доброту и щедрость, сделать мне это предложение, но у меня достаточно своих. Более чем достаточно, но все равно благодарю вас. Мне три тысячи фунтов не нужны.

— Вы не поняли. Я…

— Нет. Нет и нет. Но все равно я вам весьма обязан. Очень любезно с вашей стороны, дорогой мой, предоставить мне такую возможность. Очень любезно. Очень, очень, очень любезно, — продолжал его сиятельство, бредя к двери и читая на ходу: — О, очень, очень, очень… — Дверь за ним закрылась.

— Черт! — сказал мистер Кибл.

Он уныло рухнул в кресло. Ему придется написать Фил-лис. Бедняжке Филлис… Придется объяснить, что ее просьба невыполнима. А почему, угрюмо подумал мистер Кибл, выбираясь из кресла и направляясь к бюро, а почему невыполнима? Только потому, что он бесхребетный слизняк и боится пары серых глаз, имеющих обыкновение леденеть?

«Милая Филлис», — написал он. И остановился. Какие нова подобрать? Как объяснить? Мистер Кибл сжал голову и ладонях и застонал.

— Эгей! Дядя Джо!

Мастер эпистолярного жанра резко обернулся и увидел — без малейшего удовольствия — своего племянника Фредерика. Мистер Кибл посмотрел на него с раздражением, ибо не просто рассердился, но и испугался. Он не слышал, чтобы дверь открылась. Глянцеволосый молодой человек словно выскочил из люка.

— Я через окно, — объяснил высокородный Фредди, как будто читая его мысли. — Дядя Джо…

— Ну, в чем дело?

— Дядя Джо, — сказал Фредди, — вы мне не одолжите тысячу фунтов?

Мистер Кибл взвизгнул, как болонка, которой наступили на хвост.

III

Мистер Кибл, красноглазый, доведенный до предела, медленно восстал из кресла и начал надуваться в зловещем молчании, но тут его племянник умоляюще поднял ладонь. До высокородного Фредди мало-помалу доходило, что он, пожалуй, не подготовил дядю к своей просьбе с необходимой деликатностью и тактом.

— Секундочку! — проблеял он умоляюще. — Погодите, не лезьте на стену. Я сейчас все объясню.

Чувства мистера Кибла нашли выход в сардоническом кряхтенье.

— Объяснишь?

— Ну да. Просто я не с того конца начал. Нельзя было так, сразу. Дело в том, дядя Джо, что у меня есть план. Честное слово, если вы минутку подождете с апоплексией, — сказал Фредди в некоторой тревоге рассматривая своего кипящего родственника, — я смогу вас выручить. Честное слово. Я просто подумал: если, по-вашему, план этот стоит тысячи, так вы ее, может быть, мне отстегнете? Я готов прямо все выложить и довериться вашей честности, если вы решите, что оно того стоит.

— Тысяча фунтов!

— Круглая, очень удобная сумма, — вкрадчиво намекнул Фредди.

— А зачем тебе, — спросил мистер Кибл, несколько оправившись, — нужна тысяча фунтов?

— Если на то пошло, так кому ж она не нужна? — возразил Фредди. — Но я готов открыть вам особую причину, почему она мне нужна как раз сегодня утром — поклянитесь только, что папаше — ни гугу.

— Если ты таким образом даешь мне понять, что не хочешь, чтобы я повторил твоему отцу сказанное тобой конфиденциально, уверяю тебя, мне ничего подобного и в голову бы не пришло.

Фредди растерянно заморгал. Быстротой соображения он не отличался.

— Я что-то не разберу, — признался он. — Так вы ему скажете или нет?

— Не скажу.

— Молодец, дядя Джо, — произнес Фредди с облегчением. — Свой человек! Я всегда говорил. Так слушайте: вы знаете, какая буча была из-за того, что я проиграл на скачках?

— Знаю.

— Между нами говоря, я спустил пять сотен. И хочу задать вам один простой вопрос. Почему я их спустил?

— Потому что ты молокосос и последний осел.

— Ну да, — согласился Фредди после некоторого раздумья. — Конечно, можно сформулировать и так. Но почему я был ослом?

— Боже ты мой! — не выдержал мистер Кибл. — Я же не специалист по психоанализу!

— Да в конечном счете проигрался я потому, что был не с той стороны забора. На лошадей только дураки ставят. А выигрывают одни букмекеры, и, если вы дадите мне тысячу, я стану букмекером. Мой приятель по Оксфорду работает у букмекера, и меня тоже возьмут, если я внесу тысячу фунтов. Но я должен им ответить побыстрее, не то они найдут другого. Вы понятия не имеете, какая из-за таких мест конкуренция.

Мистер Кибл, который все это время пытался вставить слово, наконец умудрился это сделать.

— И ты серьезно думаешь, что я… Но какой смысл тратить время на пустые разговоры? Мне неоткуда взять названную тобой сумму. А было бы, — тоскливо произнес мистер Кибл. — А было бы… — И взгляд его скользнул по письму на бюро, письму, которое начиналось словами «Милая Филлис» и на этом кончалось.