Отверженные мертвецы

Позади него к полу было прикреплено гудящее устройство, похожее на блестящий хвост скорпиона, а на его поднятой части болтались многочисленные инструменты, вид которых наводил ужас. Хирико и Скарфф следили за поступлением в его кровеносную систему медикаментов, а в дальнем углу застыла золотая фигура Сатурналия, небрежно держащего алебарду одной рукой.

— Вы готовы начать? — спросил кустодий.

— Почти, — ответила Хирико. — Это деликатный процесс, и спешка недопустима.

— Нужная вам информация искусно спрятана, кустодий, — добавил Скарфф. — Нам придется залезть глубоко в его психику, а подобное погружение требует безупречной подготовки. Без надлежащего наблюдения и тщательности мы рискуем разрушить его сознание.

Кустодий сделал шаг к аугерам, и пальцы на древке алебарды едва заметно напряглись.

— Госпожа из Телепатика говорила об Императоре, — сказал Сатурналий. — А все, что касается Императора, чрезвычайно меня интересует. Не тратьте времени. Выясните, что она вложила ему в голову, и сделайте это как можно скорее. Сохранность его сознания меня ничуть не беспокоит.

Кай хотел вмешаться, но его губы были не в состоянии сформировать ни слова. Он хотел крикнуть, что он человек и астропат, представляющий ценность для Империума. Но если бы даже они его услышали, никто бы не обратил внимания. Сатурналий не испытывал никаких сомнений в силу своего долга перед Императором, а Хирико и Скарфф просто делали свою работу.

Он попытался вырваться, но путы и медикаменты лишили его возможности даже шевельнуться.

Хирико уселась рядом с ним на вращающийся стул и посмотрела на висевший сбоку инфопланшет.

— Отлично, — сказала она. — Ты прекрасно справляешься, Кай. Еще немного, и можно будет начинать.

Адепт Скарфф занял место напротив Хирико, и Кай увидел, как он вставляет разъем в свой затылок, где блеснул когнитивный имплантат. Второй конец кабеля Скарфф подключил к неприметной черной коробочке, прикрепленной к каталке. Улыбнувшись Каю, он вытащил из коробочки еще один кабель и подсоединил к гнезду на кожаной накладке на его голове. На мгновение зрение затуманилось, и в этот момент Кай ощутил давление на лобные доли мозга.

— Ты проник в затененную часть? — спросила Хирико.

— Да, — словно откуда-то издалека донесся ответ Скарффа. — Готов к твоему внедрению.

— Хорошо, — сказала Хирико.

Она точно таким же образом подключилась к черной коробочке, подсоединила еще один кабель к аппарату на голове Кая, и он снова ощутил вторжение в свой мозг.

— Пора, — скомандовала Хирико. — Начинаем.

Она нажала оранжевую кнопку на боковой поверхности коробки, и в мозгу Кая вспыхнул яркий свет.

Свет усилился до невероятной интенсивности, подобно вспышке звезды, грозящей выжечь глаза. Кай закричал, и свет начал слабеть, пока не стал вполне терпимым. Он обнаружил, что стоит посреди пустыни и вокруг на многие сотни километров нет ничего, кроме песка. Горячий ветер трепал гребни дюн, а яркое опаляющее солнце после стерильного помещения внутри горы принесло долгожданное облегчение.

Это его убежище, это Пустое Место.

Что бы они с ним ни сделали, их попытка не удалась.

Кай осознал, что ландшафт видений создан искусственно, что ему не следовало сюда приходить. Именно этого они и хотели. Они намеренно привели его сюда, где обнажаются самые потаенные мысли, где можно обнаружить его самые сокровенные тайны.

Несмотря на его заявление о желании рассказать Хирико и Скарффу все, что они захотят узнать, в его сознании возникло неожиданное предостережение. Сохраняя секрет, он сохраняет свою жизнь. Открыть тайну он может только воину с золотыми глазами, а это будет возможно только в том случае, если Хирико и Скарфф ничего не узнают.

Едва только он вспомнил их имена, как ощутил их присутствие в своем сознании. Он никого не видел, но знал, что они здесь. Затаились и ждут, когда он приведет их к искомой цели.

Из песка перед ним появилась фигура женщины в длинном одеянии, с длинными серебристо-седыми волосами, с глазами, излучающими тепло и доброту. Он знал эту женщину, но не такой, не с настоящими глазами. А сейчас они сверкали изумрудами и искрились жизнью. Отказаться от таких прекрасных глаз только ради защиты от порождений варпа казалось Каю неправильным.

— Аник, — произнес он. — Ты мертва.

— Тебе лучше знать, Кай, — ответила Сарашина. — Никого из нас нельзя считать окончательно мертвым, пока живы воспоминания. Как сказал великий поэт, «то, что можно вообразить, никогда не умрет».[29]

— Сарашина говорила мне об этом, но ты не Сарашина.

— Нет. А кем бы ты хотел меня видеть? — спросила женщина.

Черты ее лица вдруг стали меняться, и через мгновение перед ним предстала его мать. Глаза остались такими же изумрудными, но вместо теплоты в них плескалась печаль.

Кай отвернулся, вспомнив полные горя взгляды, которыми обменялись он и его отец на другой стороне земного шара. Кай старался оставаться бесстрастным, но в присутствии женщины, которая вырастила его и сделала таким, как он есть, это оказалось очень трудно.

Вот только это не она.

Его мать мертва, как мертва и Сарашина.

— Ты адепт Хирико, верно?

— Конечно, — ответила его мать.

— Тогда прими соответствующий вид! — крикнул ей Кай. — Нечего скрываться под чужой маской.

— Я и не скрывалась, — сказала Хирико, принимая знакомое Каю обличье. — Я просто стараюсь помочь тебе расслабиться. Эта процедура пройдет намного легче, если ты перестанешь нам сопротивляться. Я понимаю, что тебе неизвестно, что сказала тебе Сарашина, но я должна это выяснить.

— Я не знаю, где спрятано послание.

— Мне кажется, это ты знаешь.

— Нет, не знаю.

Хирико вздохнула, взяла его за руки и повела к пологому склону песчаной дюны.

— Тебе известно, сколько я провела психических дознаний? Нет, конечно, ты этого не знаешь. Но их было очень много, и те объекты, которые сопротивлялись, всегда оставались с мертвым мозгом. Ты этого хочешь?

— Что за глупый вопрос?

Она пожала плечами и продолжала, словно не слышала его слов:

— Человеческий разум — это чрезвычайно сложный механизм, хранилище всех воспоминаний, устройство ввода и вывода информации, осуществляющее автономные функции. Туда трудно проникнуть так, чтобы не нанести непоправимых повреждений.

— Так не проникай, — предложил Кай.

— Я бы хотела без этого обойтись, правда, так было бы лучше, — с улыбкой сказала Хирико. — Ты мне нравишься, но если потребуется, я голыми руками разберу твой мозг на кусочки. В конце концов все выдают свои секреты. Всегда. Все зависит от того, с какими утратами им после этого приходится жить.

Они поднялись на вершину дюны, и Кай вдруг обнаружил, что смотрит на мерцающую под солнцем крепость Арзашкун. Высокие башни дрожали в раскаленном воздухе, и от отраженного блеска золотых минаретов ему пришлось прикрыть глаза ладонью.

— Впечатляющее сооружение, — заметила Хирико. — Но оно мне не помешает. Даже и не думай об этом.

Кай остановился и, развернувшись, окинул взглядом пески в поисках постороннего присутствия. Под слоем песка далекой дюны, на краю поля зрения, он заметил намек на движение.

— А где же Скарфф? — спросил он. — Он к тебе не присоединится?

— Он тоже здесь, но это дознание веду я.

Интуиция озарила разум Кая, словно восход солнца, и неторопливая улыбка углубила морщины на его лице.

— Он здесь, чтобы вытащить тебя, если станет слишком опасно, верно?

Проблеск раздражения в изумрудных глазах подтвердил его догадку.

— Ты не уверена, что тебе все удастся сделать, не так ли? — продолжил он.

Пальцы Хирико крепче сжали его руку.

— Можешь поверить, я это сделаю. Тебе остается только решить, насколько это будет тяжело. Я в мгновение ока уничтожу эту крепость до последнего воображаемого камня и кирпичика. Я сотру ее в пыль, и тебе не удастся даже отыскать ее останки в песках пустыни.