Глаза чужого мира (сборник)

— Так и должно быть, — согласился Кугель.

Он осторожно отсоединил бляху от своей шляпы и, удалив диамброид, на мгновение задержал ее в руке, потом приложил ко лбу.

— Что ты делаешь? — воскликнул Юкоуну.

— Возобновляю напоследок свои жизненные силы. Эта чешуйка не раз выводила меня целым и невредимым из всяческих передряг.

— Сейчас же прекрати! Мне требуется вся сила до последней капли. Давай сюда чешуйку!

Кугель позволил подлинной чешуйке под перчаткой скользнуть в его ладонь и спрятал фальшивое украшение. С тоской в голосе он произнес.

— Я с кровью отрываю от сердца мое сокровище. Можно мне на несколько последних секунд приложить его к своему лбу?

— Ни в коем случае! — отрезал Смеющийся маг. — Я намерен приложить чешуйку к своему собственному лбу. Клади ее на скамью и отойди в сторону!

— Как скажешь, — вздохнул Кугель. Он оставил «Фейерверк» на скамье, затем, забрав свой меч, печально вышел из комнаты.

Довольно хмыкнув, Юкоуну поторопился приложить чешуйку ко лбу. А Кугель остановился у фонтана в вестибюле и поставил ногу на край бассейна. В таком положении он бесстрастно слушал ужасные вопли, рвущиеся из горла Юкоуну. В кабинете вновь воцарилась тишина. Прошло несколько секунд.

До Кугеля донесся глухой стук.

Садларк неуклюжими скачками пытался прорваться в вестибюль, используя ходули как ноги, но то и дело грузно заваливался и принимался барахтаться и кататься по полу, оглушительно лязгая чешуями. Послеполуденный свет лился сквозь распахнутую дверь. Кугель не двигался, надеясь, что Садларк рухнет в проем и вернется в Верхний мир.

Демон остановился и просипел:

— Кугель! Где Кугель? Все силы, поглощенные мной, включая ту тварь и хорька, требуют, чтобы к ним присоединился Кугель! Где ты? Я ничего не вижу в странном земном свете. Это и сгубило меня в болоте!

Кугель не проронил ни звука, едва отваживаясь дышать. Садларк медленно огляделся, пользуясь красным утолщением на «Фейерверке».

— Ага, Кугель, вот ты где! Стой смирно!

Демон, шатаясь, двинулся вперед. Не подчинившись приказанию, Кугель помчался к дальнему концу фонтана. Разъяренный ослушанием Кугеля, Садларк сделал громадный прыжок. Тогда тот схватил таз, зачерпнул воды и выплеснул ее на Садларка, недооценившего разделяющее их расстояние, и монстр навзничь рухнул в фонтан. Вода зашипела и запузырилась, истощая силы Садларка. Чешуйки распались и лениво заплясали на дне фонтана.

Кугель пошарил в воде, разыскивая «Фейерверк». Он завернул чешуйку в несколько слоев плотной ткани, принес ее в кабинет и положил в кувшин с водой, который плотно запечатал и спрятал в надежном месте.

* * *

В Перголо воцарилась тишина, но Кугель не мог успокоиться, присутствие Юкоуну висело в воздухе. Казалось, Смеющийся маг подглядывает из какого-нибудь укромного местечка, обдумывая парочку новых забавных шуток и еле сдерживая собственный смех. Кугель обыскал Перголо сверху донизу, но не обнаружил никаких следов Юкоуну, за исключением черного опалового перстня, найденного им в фонтане среди чешуек, и лишь тогда убедился в том, что Юкоуну больше нет.

Эпилог

На одном конце стола сидел Кугель, на другом — Баззард, Диссерл, Пелейсиас, Архимбауст и Васкер. Их недостающие части тела были благополучно извлечены из подвала, рассортированы и возвращены владельцам, ко всеобщему удовлетворению. Шесть сильфов подали роскошный обед, которому, несмотря на то что он не мог похвалиться ядовитыми диковинными приправами Юкоуну, веселая компания воздала должное.

Каких только тостов не провозглашалось на этой пирушке: за изобретательность Баззарда, за стойкость четырех колдунов, за храбрые хитрости и уловки Кугеля. Последнего спрашивали, и не раз, чем он намерен заняться, и каждый раз он мрачно качал головой.

— Юкоуну больше нет, и тот кнут, который подстегивал меня, исчез. Мои глаза никуда не смотрят, и у меня нет никаких планов.

— Жизнь без цели скучна! — осушив бокал, провозгласил философски Васкер.

Диссерл тоже опрокинул свой кубок, прежде чем ответить брату.

— Думаю, сия мысль не нова. Язвительный критик мог бы даже употребить слово «банальна».

Васкер отреагировал на эту колкость спокойно.

— Есть идеи, которые подлинно незаурядный ум открывает заново и вновь пускает в обращение на благо всего человечества. Я настаиваю на своем замечании! Кугель, ты согласен со мной?

Кугель сделал знак сильфам, чтобы проворнее наполняли бокалы.

— Эта ученая дискуссия сбивает меня с толку, я в растерянности. Обе точки зрения не лишены убедительности.

— Может, ты вернешься вместе с нами в Ллайо и мы во всех подробностях растолкуем тебе свою философию? — предложил Васкер.

— Буду иметь ваше почетное приглашение в виду. Но в ближайшие несколько месяцев я буду очень занят здесь, в Перголо, разбираясь с делами Юкоуну. Многие его шпионы уже выдвинули требования и счета, которые почти наверняка подделаны. Я немедленно их уволил.

— А когда все дела будут улажены? — спросил Баззард. — Что тогда? Настанет время скромной хижины у реки?

— Такая хижина и жизнь, полная лишь созерцания играющих на воде солнечных бликов, кажется весьма заманчивой. Но боюсь, за прожитые годы я стал непоседой.

— В мире есть множество чудесных мест, которых ты не видал, — осмелился посоветовать Баззард. — Говорят, плавучий город Джехаз совершенно великолепен. Или тебе захочется исследовать страну Бледных Дам. Или ты предпочитаешь провести всю жизнь в Альмери?

— Будущее покрыто неясной дымкой.

— И впрямь, — заявил Пелейсиас. — К чему строить планы? Солнце может погаснуть хоть завтра.

Кугель легкомысленно отмахнулся.

— Вот эту мысль нужно выкинуть из головы! Сегодня мы сидим здесь и пьем пурпурное вино! Так пусть же сегодня длится вечно!

— Я думаю так же! — воскликнул Архимбауст. — Сейчас есть сейчас. Никогда нельзя пережить больше, чем единственное «сейчас», длящееся ровно секунду.

Баззард нахмурил брови.

— А как насчет первого «сейчас» и последнего? Следует ли рассматривать их как единое целое?

— Баззард, твои вопросы чересчур серьезны. Песни музыкальных рыб были бы здесь более уместны.

— Они слишком медленно учатся, — вздохнул Баззард. — Я подготовил солиста и хор контральто, но они еще не спелись.

— Не страшно, — улыбнулся Кугель. — Обойдемся сегодня без них. Юкоуну, где бы ты ни был: в Нижнем мире, в Верхнем ли, или вообще ни в одном из миров, — мы пьем за твою память твое собственное вино! Это наша последняя шутка, и пусть она сомнительна, однако в кои-то веки кто-то подшутил над тобой, и, следовательно, она по душе всей компании! Сильфы, не забывайте про графины! Наполните-ка наши бокалы! Баззард, ты пробовал этот превосходный сыр? Васкер, еще анчоусов? Праздник продолжается!

Риалто Великолепный

Предисловие

Предания Двадцать первой эры повествуют о временах, когда Земля умирала, а Солнце в любой миг могло угаснуть. В Асколезе и Альмери, странах, лежащих к западу от земли Падающей Стены, в описываемую эпоху магия была явлением весьма распространенным. И нет ничего удивительного, что однажды волшебники Двадцать первой эры решили объединить силы и создать ради защиты собственных интересов конклав. Надо отметить, что досточтимых учредителей сей организации отличало непостоянство, в результате чего число действующих членов постоянно изменялось, но в описываемое время туда входят:

Ильдефонс Наставник;

Риальто Великолепный;

Гуртианц — пухлый коротышка, печально известный своим грубым нравом;

Герарк Предвестник — сухарь и зануда;

Шрю, чернокнижник, — известный шутник, его шутки порой доводят до белого каления;

Гильгед — миниатюрный человечек с большими серыми глазами на круглом землистом лице, неизменно облаченный в красно-розовые одежды;