Глаза чужого мира (сборник)

Ильдефонс тяжело вздохнул.

— Эшмиэль определенно потерян для общества. Давай стиснем зубы и посмотрим, что стало с Гуртианцем и Дульче-Лоло.

Столик показывал одного волшебника за другим, и в конце концов у Риальто с Ильдефонсом не осталось никаких сомнений: осквальмация поразила всех до единого.

— И ведь ни один даже ни на йоту не расстроен! Упиваются осквальмированностью, будто это благо! Разве мыс тобой стали бы так себя вести?

Ильдефонс поморщился и дернул себя за светлую бороду.

— Просто кровь в жилах стынет.

— Значит, мы остались одни, — задумчиво протянул Риальто. — И решения предстоит принимать нам.

— Это не так-то просто, — по некотором размышлении отозвался Ильдефонс. — Удар нанесен. Будем ли отвечать на него ударом, и если да, то как? И вообще, зачем? Мир доживает последние дни.

— Но ко мне-то это не относится. Я — Риальто, и такое обращение меня оскорбляет!

Ильдефонс задумчиво кивнул.

— Важное замечание. Я — Ильдефонс и не уступаю тебе в горячности!

— Более того, ты Ильдефонс Наставник! И должен употребить законную власть!

Ильдефонс взглянул на Риальто из-под снисходительно полуопущенных век.

— Совершенно верно! И я возлагаю обязанность претворять мои указы в жизнь на тебя!

Риальто пропустил это высказывание мимо ушей.

— Я тут подумал о камнях-иоун.

Ильдефонс выпрямился в своем кресле.

— Что ты задумал?

— Ты обязан объявить конфискацию камней-иоун у всех осквальмированных из политических соображений. Тогда мы устроим хроностазис и отправим сандестинов забрать камни.

— Гениально, но наши товарищи нередко проявляют недюжинную изобретательность в выборе тайников для камней.

— Должен признаться в одной маленькой слабости — для меня это нечто вроде интеллектуальной игры, если хочешь. За многие годы я определил местоположение всех камней-иоун, находящихся в распоряжении членов нашего объединения. Ты, к примеру, хранишь свои в сливном бачке в уборной за рабочим кабинетом.

— Это недостойно, Риальто. Впрочем, в сложившихся обстоятельствах следует побороть щепетильность. Итак, настоящим я конфискую все камни-иоун, находящиеся в собственности наших бывших товарищей, подвергшихся влиянию магии. Теперь, если ты воздействуешь заклинанием на континуум, я вызову моих сандестинов Ошерла, Ссика и Уолфинга.

— Можно привлечь к этой задаче и моих Топо с Белльюмом.

Конфискация прошла даже чересчур гладко.

— Мы нанесли важный удар! — заявил Ильдефонс. — Теперь наша позиция ясна, мы бросили захватчицам бесстрашный и открытый вызов!

Риальто осмотрел камни и нахмурился.

— Хм, нанесли удар, бросили вызов. И что дальше?

Ильдефонс раздул щеки.

— Самым благоразумным решением было бы затаиться и переждать, пока Мирте не уйдет.

— Но если она отыщет нас и вытащит из укрытий, на нашей репутации можно поставить крест. Каланктус определенно не стал бы так поступать, — буркнул Риальто.

— Тогда давай подумаем, как поступил бы Каланктус, — сказал Ильдефонс. — Неси «Абсолюты» Поджиора, он посвятил Мирте целую главу. Прихвати еще «Декреталии» Каланктуса и, если есть, «Каланктус: средства и образ действий».

Глава 4

Заря еще не занялась. Небо над Вильдой окрасилось оттенками сливового, аквамаринового и темно-розового цветов. Риальто захлопнул железную обложку «Декреталий».

— Ничего. Каланктус описывает неукротимый женский дух, но как бороться с ним, не упоминает.

— Я тут наткнулся на один любопытный отрывок. Каланктус уподобляет женщину Чиаейскому океану, который гасит яростный напор Андиподального течения, огибающего мыс Прям, но исключительно в хорошую погоду. Если ветер хотя бы немного меняется, на поверхности безмятежного с виду океана вздымается десяти- и даже двадцатифутовый вал, несущийся вдоль берегов мыса обратно, сметая все на своем пути. Когда же равновесие восстанавливается, океан, как прежде, мирно принимает течение. Ты согласен с такой трактовкой женской души? — процитировал Ильдефонс, листавший «Учение Каланктуса».

— Не во всем, — сказал Риальто. — Каланктус иногда грешит гиперболизацией. И это один из типичных примеров, тем более что он не предлагает никакого плана, способного сдержать Чиаейский вал или хотя бы направить его по другому пути.

— Судя по всему, он не склонен к попыткам обуздать эту волну, предпочитая преодолеть ее на крепком корабле с высокими бортами.

— Может, оно и так, — пожал плечами Риальто. — Я — не большой любитель завуалированных иносказаний. Эта аналогия совершенно бесполезна.

Ильдефонс немного поразмыслил.

— Она предлагает нам не пытаться противопоставить силе Мирте свою силу, а плыть по волнам накопленной ею энергии, пока та не выдохнется, и тогда мы, подобно крепким кораблям, благополучно продолжим свой путь, сухие и невредимые.

— Опять-таки — образ красивый, но ограниченный. Мирте демонстрирует разностороннюю мощь.

Ильдефонс огладил бороду и устремил вдаль задумчивый взгляд.

— И впрямь, невольно задаешься вопросом, не проявляются ли эти пыл, изобретательность и неутомимость в ее повседневной жизни — или, иными словами, не отражаются ли они на ее поведении в области, гм…

— Я улавливаю нить твоих рассуждений, — прервал друга Риальто. — Между нами, это более чем вероятно.

Ильдефонс с грустью покачал головой.

— Иногда мыслям не прикажешь.

Из мрака вылетела золотая мошка, облетела вокруг лампы и вновь скрылась в темноте. Риальто мгновенно насторожился.

— Кто-то вошел в дом и ждет в гостиной. — Он подошел к двери и громко крикнул: — Кто здесь? Говори, а не то мы подпалим тебе пятки и пустим плясать тарантеллу!

— Придержите свои заклятия! — раздался голос. — Это я, Лехустер!

— Входи.

На пороге кабинета, хромая, показался Лехустер. Перья на плечах намокли и слиплись от грязи, всем своим видом олицетворяя крайнюю усталость. В руках он нес мешок, который с явным удовольствием бросил на кожаный диван у окна.

Ильдефонс неодобрительно свел брови.

— Явился не запылился! Мы сегодня ночью не раз могли бы прибегнуть к твоему совету, но тебя нигде не было. Ну и что скажешь?

Риальто передал Лехустеру крохотную рюмку аквавита.

— Вот, это придаст тебе сил. Пей, а потом рассказывай.

Лехустер осушил рюмку одним глотком.

— Ух! Забористая штука!.. Ну, рассказать мне вам почти нечего, хотя я и сбился с ног, улаживая необходимые дела. Все осквальмированы, кроме вас двоих. Мирте, впрочем, считает, что прибрала к рукам все ваше объединение.

— Что?! — воскликнул Риальто. — А нас она что, сбросила со счетов?

— Не важно. — Лехустер протянул ему пустую рюмку. — Будь так добр! Птица на одном крыле далеко не улетит… Далее, Мирте присвоила все камни-иоун…

— Ошибаешься, — лукаво усмехнулся Ильдефонс. — Мы первыми догадались завладеть ими.

— Вы похитили пригоршню никчемных стекляшек. Подлинные камни забрала Мирте, включая и те, что принадлежали вам с Риальто, а вместо них оставила подделки.

Риальто бросился к корзине, где лежали мнимые камни.

— Эта гнусная ведьма хладнокровно обокрала нас! — простонал он.

Лехустер кивнул на мешок, который сбросил на диван.

— На этот раз мы ее перехитрили. Вот ваши камни! Я стащил их, пока она принимала ванну. Предлагаю послать сандестинов подменить их фальшивками. Если поторопитесь, то еще успеете: Мирте подолгу засиживается за туалетом. А настоящие камни пока припрячьте в каком-нибудь тайничке между измерениями, чтобы никто больше их не увел.

Риальто вызвал своего сандестина Бельюма и отдал соответствующие распоряжения.

— Каким образом Каланктусу удалось расстроить планы этой кошмарной бабы? — обратился Ильдефонс к Лехустеру.

— Сия история до сих пор покрыта пеленой таинственности, — отвечал тот. — По всей видимости, Каланктус воспользовался каким-то сугубо личным методом воздействия и приструнил Ллорио.