Хозяин Каменных гор (Каменный пояс, Книга 3)

- Ты погоди, не лезь! - рассудительно остановил его хозяин. - Хватит, еще належусь. Наследника хочу зреть. Зови! - кивнул он приказчику.

В эту самую пору в большом зале за круглым столом сидела англичанка Джесси, а подле нее вертелся на стуле неугомонный сынок Демидова Николенька. Крепкий, широкоплечий, с румянцем во всю щеку, пятнадцатилетний мальчуган нетерпеливо выслушивал нудные наставления гувернантки. Из его карих озорных глаз брызгал смех. Она сидела прямая и сухая, вытянувшись в струнку, с седеющими жиденькими волосиками, тщательно завитыми. Из-под рыжеватых бровей на Николеньку строго посматривали серые живые глаза в очках. Перед мисс Джесси лежала раскрытая книга, но она не смотрела в нее, а все говорила и говорила, медленно, тягуче и так скучно, как скучно и надоедливо моросит осенний дождик.

- Ты очень взбалмошенный мальчишка! Ты нисколько не жалеешь отца! укоряла она его. - Он очень болен, весьма болен. Это надо понимать!

Сухие губы мисс недовольно поморщились. Она вскинула на мальчугана серые глаза и продолжала свою бесконечную жвачку:

- Каждый человек всегда должен думать о своем здоровье. Я когда немножко болен, иду к Карлу Карловичу, прошу узнать, что это такое? Он говорил мне надевать мою теплую шубку, шарф, платок, хорошую обувь, и тогда я шла на солнце. Я вот так сидела целый день. Смотри! - Она молитвенно сложила на плоской груди руки и жадно задышала. - Это очень, весьма полезно для здоровья...

- Трах! - вдруг хлопнул кулаком по столу Николенька. - Убил!

Мисс Джесси нервно вздрогнула, скривила тонкие губы.

- Ах, какая нечистота! - морщась, недовольно посмотрела она на озорника. - Так не может поступать благородный человек!

- Так это ж муха! Ха-ха, муха! - Молодой Демидов вскочил и запрыгал на паркете. Он кривлялся, размахивал руками, гримасничал, не замечая грустного выражения на лице оскорбленной мисс.

Косая полоска солнца упала в распахнутое окно дворца, золотой дорожкой протянулась по паркету и воспламенила густые кудреватые волосы озорника, его круглое курносое лицо и большие оттопыренные уши.

- Ха-ха, муха! - кричал неистово Николенька, когда на пороге чинно появился приказчик Селезень.

- Вас зовут, Николай Никитич, - почтительно сказал приказчик шалуну и хмуро посмотрел на гувернантку. "Опять небось великовозрастному детине морочит голову, а у него на уме, поди, другое!" - недовольно подумал он.

Веселый, потный и румяный Николенька ворвался в комнату Никиты Акинфиевича.

- Батюшка! - радостно кинулся он к отцу. - Батюшка, милый, вы все еще лежите, а на дворе-то как хорошо!

Щеки мальчугана пылали. Каждая жилочка, каждый мускул в его резвом здоровом теле жаждали движений, игры. Желтое, поблекшее лицо Демидова озарилось доброй улыбкой.

- Все озоруешь, буян? - сказал он ласково.

- Ви будьте ошень осторожна: господин есть болен! - строго предупредил лекарь, сдерживая пыл демидовского наследника.

Нахмурив круглый загорелый лоб, Николенька осторожно уселся на краешек дивана. Он поджал полные длинные ноги и выжидательно смотрел на отца. Демидов залюбовался сыном. Стройный, крепкий, с выпуклыми темными глазами, он многим напоминал Никите Акинфиевичу деда - тульского кузнеца.

- Хорош! Демидовская кость! - не утерпел и похвалил сына больной. На мальчугане были надеты короткие бархатные штаны и камзольчик коричневого цвета, плотно обтягивавший его крупное, слегка полное тело, на груди белое кружевное жабо. "Настоящий барин, дворянин!" - с одобрением подумал Никита, и чело его омрачилось: "Жаль, не дожила Александра Евтихиевна до сих дней. Полюбовалась бы детищем!" Он вздохнул и, построжав, сказал сыну:

- Видишь, немощен я стал. На сей раз по благости бога выберусь из беды, но курносая все же не за горами сторожит меня. По всему видать, отгулял я свое, а у тебя на уме только шалости. Помни, сын, ты мой единственный наследник, и на тебя теперь все упования - не только мои, но и рода демидовского. Все, что не довелось завершить мне, сделаешь ты! Пора к делу ближе стать. Экий ты великовозрастный стал, прямо жених! - с искренним любованием вырвалось из уст старика.

Он многозначительно замолчал, собираясь с мыслями. Николенька между тем егозил на диване; его нежный сыновний порыв давно уже остыл: затхлый воздух комнаты, лекарственные запахи были ему не по душе и гасили его шальную радость. Он недовольно, слегка брезгливо морщил нос, стараясь почтительно смотреть в глаза отцу.

- Вы что-то хотели сказать, батюшка? - нетерпеливо напомнил он больному.

- Да, да, сказать! - перебирая сухими скрюченными пальцами по голубому атласному одеялу, сказал Демидов. - Селезень, ты здесь? - повысил он голос и властно посмотрел на приказчика, ожидающе вытянувшегося у двери.

- Здесь, Никита Акинфиевич, и слушаю вас, - негромко отозвался Селезень. - Вам шибко говорить вредно!

- Подойди сюда поближе да слушай, холопья душа! - сурово сказал Демидов. - Сына моего и наследника настала пора приучать к делу. Отыщи разумного мастерка, пусть пройдет с ним все доселе известное в нашем искусстве. Искони Демидовы знали добычу руд, плавку их, изготовление железа. Пусть и он, Николай Никитич, до всего доходит сам. Пора! А мисс Джесси пусть с годок поживет у нас в имении... Все... А ты можешь идти! обратился он к сыну и одними глазами улыбнулся ему.

Николенька вскочил и вихрем вырвался из кабинета. Скользя по навощенному паркету, он пронесся по залу и через широко распахнутые двери выбежал на куртину. Там, подняв голову, стояла англичанка и восхищенно любовалась пухлыми облаками, величественно-медленно плывущими по синему-синему небу. Завидя шумного питомца, она закатила под лоб глаза и томно вздохнула:

- Ах, Николенька, давай будем любоваться природой! Мы будем сейчас немного благоразумны: вот хороший дорожка, и мы пойдем взад и вперед по ней, и будем глубоко дышать, и смотреть на облака и на вот эти цветочки, и думать о чудесный божий дар - природа!

Молодой Демидов скорчил постную гримасу, отмахнулся.

- Ну вас, мисс Джесси! - Он взвизгнул и резвым жеребенком побежал вокруг куртины.

- Странно, очень странно! - глядя ему вслед, укоризненно сказала англичанка. - Я никак не предполагала, что ты не любишь природу. Ты совсем равнодушен ко всему этому!