Слово Ишты (СИ)

Когда принесли второе, Его Величество изволил вежливо признать, что у господина та Ларо подрастают очаровательные дочери. Он так же вежливо побеседовал с каждой, задал несколько бессмысленных и насквозь официальных вопросов, но девочки, кажется, зажались от этого еще больше. У них глаза стали, как у испуганных ланей, личики побледнели, расцвели каким-то неестественным румянцем. Ния, которой не повезло оказаться как раз напротив короля, странно растерялась, а Лайса пролепетала что-то совсем детское, после чего Его Величество понял, что зря наседает на крошек, и милосердно отвернулся.

Я сочувственно покосилась на сестричек: бедняжки, взгляд короля как асфальтовый каток. Как коснется, так и размажет сразу по стенкам. А они совсем еще юные, неиспорченные, наивные, светлые… куда только смотрел лен-лорд, когда…

Я вдруг перехватила недовольный взгляд леди Иэры в сторону дочерей и замерла. Оба-на… вот тебе и семейный обед… да нет, не может быть… такого просто не бывает: им же нет еще шестнадцати!! Но эта белая палатка, эта неестественная торжественность, эта наглядная демонстрация девичьих достоинств, как по заказу оказавшихся перед самым носом короля… нет. Не мог отец Эррея так с ним поступить. И не мог использовать таким некрасивым образом. Им же лет всего ничего. Они совсем девочки. И выставлять их на обозрение повелителя, как свежеиспеченные булочки перед носом у старого, семидесятипятилетнего гурмана… Внезапно мне стало грустно.

— Леди желает вина? — вдруг ненавязчиво прошептали у меня над ухом. — Какого именно? Красного? Белого?

— Черного, — невесело схохмила я и подавила тяжелый вздох.

Блин. Как же все это мерзко. И как гадко смотрится, когда едва созревших девчонок приводят на смотрины неженатому королю в надежде, что хоть одна из них ему приглянется. Как овец. Как баранов для ценного покупателя. Причем, сами «овцы» полностью покорны воле отца и пойдут туда, куда им укажут. Вот она — женская доле на Во-Алларе во всей своей красе. Женщины тут ничего не решают. Они — второстепенны, малозначительны, не имеют никакого голоса. Конечно, такие дамы, как леди Иэра, со временем могут добиться определенного положения. Но при условии удачного замужества и правильного распределения ролей в насквозь договорном браке. Девчонок никто не спросит, когда и за кого они хотят замуж. За них все решат, все сделают и обо всем договорятся. От них потребуется лишь не закатывать истерик на людях и тихо-мирно покориться совершенно незнакомому мужчине, которого они еще вчера в глаза не видели, а уже сегодня назовут законным супругом.

— Прошу вас, леди.

Я удивленно дрогнула, когда слуга пододвинул бокал и принялся наливать туда густую, абсолютно черную жидкость из пузатой и явно старинной бутылки. Причем, жидкость по цвету была настолько насыщенной, что скорее походила на деготь, чем на… черт! На какое-то там черное вино! Ну, блин, я брякнула! Но кто ж знал, что такое действительно существует?!

— Леди желает чего-нибудь еще? — вежливо осведомился слуга, наполнив бокал примерно на треть.

— Нет, спасибо, — внутренне содрогнулась я. Еще чего. Хватит мне и этого чуда! Твою… как это можно пить-то?!! Перехватив изумленный взгляд Лоррэя, я мысленно ругнулась.

Черт, черт, черт! Заказать и не выпить будет верхом идиотизма. Выпить и мгновенно опьянеть, если это окажется каким-нибудь самогоном, тоже получится не фонтан. А вдруг это какая-то гадость? Вдруг ее пьют только портовые нищие, которым с определенного момента по фигу, что хлестать — технический спирт или изысканный коньяк? Или, может, это — смесь желчи василиска с толчеными зубами большой выверны?

Поймав на себе уважительный взгляд «гусара», я молча выругалась снова. Блин, кажется, ближе к истине будет последний вариант. Но делать нечего — пришлось с самым невозмутимым видом взять проклятый бокал и рассеяно, как будто каждый день могу себе позволить пить эту дрянь, пригубить. Хм…

Я осторожно покатала глоток вина на языке, ожидая подвоха, но была вынуждена признать, что, кроме необычного привкуса, ничем плохим оно не отдавало. Ни гадкого осадка, ни резкого запаха, ни крепкого градуса… ничего ужасного. А вот послевкусие у вина оказалось отличным — чуть сладковатым, терпким, долгоиграющим и весьма непривычным. Но приятным, не скрою. Хотя, пожалуй, больше одного глотка за раз я пить не рискну.

— Очень смело, — вдруг шепнула мне симпатичная бабуля справа, а потом весело подмигнула. — Вот уж не думала, что в погребах та Ларо еще осталось такое сокровище.

Я вежливо пожала плечами, однако сделала зарубку в памяти: узнать, что это за «сокровище» такое, которое мне удалось случайно попробовать.

— Не каждый день его приносят к столу, — покивала своим мыслям соседка. — Далеко не каждый. Но сегодня для Дома особый день. Так что готовились, готовились…

Я покосилась на чету та Ларо, но по их лицам не смогла прочитать абсолютно ничего. Выгорело у них или нет — неясно. Его Величество, увидев испуг девочек, больше их не трогал. Сидел себе, непринужденно продолжая прерванный разговор с хозяином дома, изредка дергал Эррея, чтобы тот подал ему то или иное блюда… ну, солонку там… дичь на подносе… всеобщего напряжения, казалось, даже не замечал. И совершенно не думал давиться, хотя под таким количеством пристальных, пусть и брошенных искоса взглядов, мне, например, наслаждаться едой было бы трудно. Даже такой великолепной закуской, какая подавалась в доме та Ларо.

— Милочка, вы совсем не едите, — вдруг укорила меня все та же незнакомая старушка. — Возьмите мясо — оно у повара та Ларо прелесть, как хорошо.

Я вежливо отказалась и едва плечами не передернула от одной только мысли о мясе. Да, в последнее время со мной творилось что-то неладное: я почти полностью перешла на зелень и фрукты, начав испытывать к мясным деликатесам, без которых когда-то и жизни себе не мыслила, совершенно иррациональное отвращение. Лин утверждал, что это Знаки на мне так работают — какое, мол, мясо для Ишты, когда она должна дарить жизнь, а не наслаждаться вкусом убиенных животных? А скароны полагали, что это наследие эаров сказывается, потому что нелюди, как ни странно, вообще не употребляют в пищу мясные блюда. И никогда не употребляли — живя в Эйирэ и чувствуя его каждой клеточкой тела, невозможно заставить себя убить хоть какую-то его часть всего лишь ради насыщения.

Я не знаю, какая причина была важнее, но факт в том, что после Серых гор охоту к мясу у меня просто-напросто отрезало. Если не сказать больше. И теперь на предложение скушать ломоть ветчины или кусок молочного поросенка перед глазами само по себе вставало видение всадников эрхаса Дагона, целящихся в моего Хранителя-Оленя. Ничего так — Иште кушать собственного Хранителя? Вот я и не могла.

— Хотите фруктов, леди? — внезапно снова пристал ко мне сосед слева. — Попробуйте дюшэ — они восхитительны.

— Благодарю вас, сударь, — вежливо отозвалась я, чувствуя, как раздражение вспыхивает внутри с новой силой. — Непременно попробую, но чуть позже.

«Гусар» удовлетворенно улыбнулся и, посчитав на этом свой соседский долг исполненным, опять повернулся к дородной даме напротив. А я перевела дух: блин, как же это неудобно. Тут каждое движение, каждый жест строго регламентированы, отрепетированы и непременно что-то обозначают. Чуть не так повернул голову, не так тронул приборы, и все — стоящий за спиной слуга уже подскакивает и предлагает или вино, или новое блюдо. Я уже три салата по неосторожности попробовала. Какого-то непонятного дегтя глотнула. Яблоком закусила. Наелась. А повернуться все равно нельзя, потому что все присутствующие косятся друг на друга, да еще с таким видом, как будто ждут самого смелого, кто бы решительно поднялся, прервал чинное вкушение пищи и лихо гаркнул во весь голос:

— А не станцевали ли нам?!..

Одолев салат, я снова прислушалась к разговорам, одновременно ведя бессмысленный диалог с назойливой старушкой. Отвечала кратко, односложно, но она спрашивала такие глупости и так долго формулировала предложения, что можно было переговорить с соседями по сто раз, прежде чем она соберется с мыслями. Хотя оно, конечно, и неплохо: соседка, хоть и назойливая, но совсем не напряжная. Не мешает ни наблюдать, ни размышлять о своем. Одно слово — правильная. Даже понять не могу, отчего Лоррэй весь обед поглядывает в мою сторону с таким хитрым выражением на холеной физиономии. В общем, засада. Пожалуй, пора начинать думать, как бы поскорее отсюда слинять.