Если бы в США узнали, что знает Попов, и таким образом удостоверились, что Запад превосходит Восток в том, что касается ядерного оружия, — тогда президент Джонсон мог бы выступить с инициативой всестороннего разоружения. А путь к этому знанию лежит как раз через Аллана Карлсона!

— Ты хочешь сделать Карлсона американским агентом? — спросил президент Джонсон, подумав при этом, что некоторое разоружение сделало бы ему реноме в глазах потомков, вместо или вместе с этой проклятой войной во Вьетнаме.

— Именно, — сказал секретный Хаттон.

— А почему ты думаешь, что Карлсон на этой пойдет?

— Да ну… потому что он… похоже, такой человек. А кроме того, он ведь только что сидел тут и предлагал господину президенту свою помощь.

— Точно, — сказал президент Джонсон. — Правда предлагал.

И президент снова умолк, потом еще помолчал. А затем сказал:

— Мне, по-моему, нужно принять виски с содовой.

~~~

Жесткость, с какой французское правительство реагировало на недовольство народа, фактически привела к тому, что вся экономика страны встала. Миллионы французов приняли участие в забастовке. Порт Марселя закрылся, международные аэропорты не работали, наряду с железной дорогой и магазинами.

Прекратились продажа горючего и уборка улиц. Со всех сторон слышались только требования. Повысить зарплаты, естественно. И сократить рабочий день. И чтобы социальные гарантии по трудовым договорам. И большее влияние профсоюзов.

Но мало того — подавай им новую систему образования. И новое общество! Пятая республика оказалась под угрозой.

Сотни тысяч французов вышли на демонстрации, далеко не всегда мирные. Люди поджигали машины, валили деревья, перекапывали улицы, возводили баррикады… а дальше — жандармы, особые силы полиции, щиты и слезоточивый газ…

И тут президент Франции, премьер-министр и его правительство резко изменили линию. Особо компетентный сотрудник министра внутренних дел Фуше никакого влияния уже не имел (поскольку в строгой секретности пребывал под арестом в одном из помещений службы безопасности, которой он никак не мог дать вразумительные объяснения, почему в напольных весах у него в ванной вмонтирован радиопередатчик). Вышедшим на всеобщую забастовку рабочим вдруг предложили: а давайте мы вам повысим минимальные оклады, да повсеместно поднимем среднюю зарплату на десять процентов, да сократим рабочую неделю на два часа, да семейные пособия увеличим, а еще — дополнительные права профсоюзам, общественное обсуждение формата коллективного договора и индексация заработной платы. Кроме того, паре министров пришлось уйти с постов, и в их числе министру внутренних дел Кристиану Фуше.

С помощью таких мер правительству и президенту удалось нейтрализовать наиболее радикальные настроения. Идею идти дальше и добиваться большего, чем то, что уже достигнуто, население не поддержало. Рабочие вернулись на места, захваты зданий прекратились, открылись магазины, снова заработал транспорт. Май 1968 года сменился июнем. Пятая республика устояла.

Президент Шарль де Голль лично позвонил в посольство Индонезии в Париже и пригласил господина Аллана Карлсона, чтобы вручить ему медаль. Но в посольстве сообщили, что Аллан Карлсон там больше не работает и где он, никто не знает.

Глава 24

Четверг, 26 мая 2005 года

Теперь прокурору Ранелиду предстояло спасать то, что еще оставалось от карьеры и репутации. Ведь еще утром, исходя из принципа, что лучше бежать впереди паровоза, чем отстать от поезда, он успел назначить пресс-конференцию на вторую половину дня, чтобы сообщить: он только что санкционировал арест троих мужчин и одной женщины в связи с делом об исчезновении столетнего старика.

Прокурор Ранелид умел многое, но только не признавать собственные упущения и промахи. Поэтому вводная часть спешно созванной конференции получилась соответствующая. Прокурор завернул витиеватое построение, смысл которого сводился к тому, что Аллан Карлсон и его друзья, разумеется, теперь больше не являются арестованными (кстати, все они уже найдены сегодня утром в Вестеръётланде), однако обвинения с них никто не снимает, а единственная новая информация состоит в том, что характер доказательств изменился до такой степени, что такая мера, как арест, более уже не может считаться правомерной.

Представителям СМИ тут же стало интересно, каким образом изменился характер доказательств, и прокурор Ранелид подробно изложил всю последнюю информацию из МИДа относительно случившегося с Бюлундом и Хюльтэном, соответственно в Джибути и Риге. И закруглил это в том ключе, что закон подчас требует, чтобы постановление об аресте было отозвано, сколь бы это порой ни было неприятно.

Прокурор Ранелид и сам чувствовал, что получается как-то не очень складно. И немедленно получил тому подтверждение, когда представитель газеты «Дагенс Нюхетер» глянул поверх очков и разразился монологом, сплошь состоящим из вопросов, крайне неприятных для прокурора:

— Я правильно понимаю, что вы, несмотря на эти новые обстоятельства, тем не менее считаете Аллана Карлсона виновным в преднамеренном либо в непреднамеренном убийстве? Означает ли это в таком случае, что Аллан Карлсон — ста лет, как все мы знаем, — насильно увез тридцатидвухлетнего Бенгта Бюлунда в Джибути на Африканском Роге, где взорвал его — сам при этом не пострадав! — не далее как во второй половине вчерашнего дня, а потом отправился назад в Вестеръётланд, где — судя по тому, что мы только что услышали, — и был обнаружен сегодня в первой половине дня? Если вынести за скобки все остальное, не могли бы вы объяснить, каким именно видом транспорта воспользовался для этого Карлсон — если учесть, что пока, насколько мне известно, нет прямого рейса Джибути — Вестеръётланд, а у Аллана Карлсона, как я понимаю, нет действующего паспорта?

Прокурор Ранелид набрал в грудь воздуха. И сообщил, что его с самого начала, как видно, не совсем поняли. Нет ни малейших сомненийв том, что Аллан Карлсон, Юлиус Юнсон, Бенни Юнгберг и Гунилла Бьёрклунд невиновны в том, в чем их обвиняют.

—  Ни малейших сомнений, —повторил Ранелид, которому в последний момент удалось уговорить самого себя больше не упорствовать.

Но чертовым журналюгам показалось мало.

— Раньше вы довольно подробно описывали хронологию и географию трех предполагаемых убийств. Но если подозреваемые вдруг оказались невиновными, то как теперь должен выглядеть предположительный ход событий? — полюбопытствовала репортерша «Эскильстуна-Курирен».

Ранелид, подставивший было им горло, решил, что хватит. И уж кому-кому, но не представителю местной прессыучить жить прокурора Конни Ранелида.

— Интересы следствия не позволяют мне больше ничего сообщить в настоящий момент, — отрезал прокурор Ранелид и поднялся с места.

«Интересы следствия», не раз выручавшие не одного прокурора, не помогли.

Ведь прокурор не первую неделю публичноприводил доводы в пользу виновности этих четверых, и теперь пресса небезосновательно полагает, что ему следует потратить хотя бы несколько минут и объяснить, почему они невиновны. Или, как выразился этот сильно умный из «Дагенс Нюхетер»:

— Почему интересы следствия не позволяют вам рассказать, в чем именно виновны эти невиновные?

Прокурор Ранелид балансировал на краю пропасти. Почти все указывало на то, что он туда рухнет, прямо теперь или в ближайшие дни. Но у прокурора было одно преимущество перед журналистами. Ранелид знает, где именно находятся Аллан Карлсон и остальные.Вестеръётланд ведь немаленький! Ладно, была не была! И прокурор Ранелид сказал:

— Хорошо бы вы хоть раз дослушали меня до конца! В интересах следствия я не могу больше ничего сообщить в настоящий момент.Однако завтра в пятнадцать ноль-ноль здесь же я проведу следующую пресс-конференцию, на которой намерен сообщить ту информацию, о которой вы спрашиваете.

— А где именно в Вестеръётланде сейчас находится Аллан Карлсон? — поинтересовался корреспондент «Свенска Дагбладет».

Предыдущая страница Следующая страница
×
×