Вольный народец

— Мм фммм-фмм мм?

— Что ты там жуешь?

Жаб сглотнул:

— Очень тощего слизняка.

— Я сказала, что они хотят жениться на мне!

— И?

— И? Ладно, только… Только подумай!

— О, право, неслабое намерение, — сказал жаб. — Это конечно ничего, но когда ты будешь ростом в пять футов и семь дюймов, он все еще будет шести дюймов высотой…

— Не смейся надо мной. Я кельда!

— Хорошо, конечно, суть не в этом, — сказал жаб. — Насколько они заинтересованы, есть правила. Новая кельда выходит замуж за воина, которого выбирает, поселяется с ним и рожает множество Фиглов. Это было бы ужасное оскорбление — отказаться…

— Я не собираюсь выходить замуж за Фигла! У меня не может быть сотен младенцев! Скажи, что мне делать?!

— Я? Сказать кельде, что делать? Я не смею, — сказал жаб. — И мне не нравится, когда на меня кричат. Даже у жаб есть своя гордость, знаешь ли, — он отполз назад в листья.

Тиффани глубоко вздохнула, готовая закричать, а затем удержала язык за зубами. Она подумала, что старой кельде это было известно. Так… она, должно быть думала, что я в состоянии справиться с этим. Это только правила, и они сами не знают, что с ними делать. Ни один из них не хочет жениться на такой большой девушке, как она. Это были только правила. Должен быть способ обойти их. Должен был быть. Но она признавала, что жених и она должны были назвать день. Они сказали ей об этом.

Она мгновение смотрела на терновник. «Хм», — подумала она и скользнула обратно в отверстие.

Пиксти нервно ждали, каждое израненное и бородатое лицо поворачивалось к ней.

— Я выбираю тебя, Всяко-Граб, — сказала она.

Лицо Всяко-Граба застыло от ужаса. Она услышала, как он тихонько пробормотал:

— Ай, кривенс!

— Но ведь невеста назначает день, не так ли? — сказала Тиффани бодро.

— Все это знают.

— Да, — Всяко-Граб дрожал. — Это трандиция, верно.

— Тогда я выбираю, — Тиффани глубоко вздохнула. — На краю света есть огромная гранитная гора высотой в милю, — сказала она. — И каждый год маленькая птичка прилетает к ней и вытирает об нее свой клюв. Так вот, когда птичка сотрет всю гору в порошок… в этот день я выйду за тебя, Всяко-Граб!

Застывшее от ужаса лицо Всяко-Граба исказилось от паники, но затем он поколебался и медленно начал усмехаться.

— Да, неплохая идея, — медленно проговорил он. — Совсем не обязательно спешить.

— Абсолютно, — сказала Тиффани.

— И тогда ж мы думашь список гостей и все такое, — продолжал пиксти.

— Правильно.

— Плюс, какое будет подвенечное платье, и корзины с цветами, и ми-ню, — сказал Всяко-Граб, выглядевший гораздо более веселым, чем секунду назад.

— Такие вещи делаются раз и навсегда, ты знашь.

— Ах, да, — сказала Тиффани.

— Но по правде она сейчас сказала «Нет»! — вспыхнула Фион. — Птице нужны будут миллионы лет…

— Она сказала «Да»! — закричал Всяко-Граб. — Вы все слышашь, парни! Она назвала день! Это правила!

— Никаких проблем с горой, ни единой, — сказал Псих-Вулли, все еще протягивая цветы. — Ты только скажишь нам, где то, и мы все делашь гораздо быстрее любого мелкого птаха…

— То должен делать птиц! — яростно завопил Всяко-Граб. — Ясно? Мелкий птах! Не больше синица! Любой будешь как синиц, когда отведашь мой башмак! Нескольким из нас надо пойти красть мелкого мальца от Кроли! — он выхватил свой меч и взмахнул им. — Кто пойдешь со мной?

Это, казалось, сработало. Нак Мак Фиглам нравились четкие цели. Сотни мечей и боевых топоров, о, и один пучок помятых цветов в случае Псих-Вулли взлетели в воздух, и воинственный клич Нак Мак Фиглов прокатился по пещере.

Отрезок времени, за который пиксти переходят от нормального состояния до безумной жажды драки настолько мал, что не поддается измерению никакими самыми малыми единицами.

К сожалению, пиксти были жуткими индивидуалистами — у каждого был свой собственный клич, — и Тиффани смогла разобрать в общем шуме только несколько.

— Жизнь бери, штаны не трогай![15]

— Урою за пятак!

— Жизнь или кошелек!

— Последняя тыща![16]

— Гони тараканов!

… но голоса постепенно объединялись в едином реве, который встряхнул стены.

— Нет короля! Нет кроли! Нет лорда! Нет хозяина! Нас не одурачишь!

Крик замер, облако пыли спустилось с крыши, наступила тишина.

— Айда! — закричал Всяко-Граб.

Все, как один, пиксти ринулись к выходу. Через несколько секунд в пещере никого не осталось, за исключением бездомного и Фион.

— Куда они пошли? — спросила Тиффани.

— Они только и делают, что ходят, — сказала Фион, пожимая плечами. — Я остаюсь, чтоб позаботиться об огне. Кто-нибудь должен поступать так, как подобает кельде, — она впилась взглядом в Тиффани.

— Я очень надеюсь, что ты вскоре найдешь свой клан, Фион, — медовым голосом ответила Тиффани.

Пиксти нахмурилась в ответ.

— Они побегают кррругами немного, может, прибьют несколько кроликов и пару раз шлепнутся, — сказал Уильям. — Они остановятся, когда поймут, что не знашь, что надо делать.

— Они всегда вот так вот убегают? — спросила Тиффани.

— А, ну, в общем, Всяко-Граб не хошь много говорить о женитьбе, — усмехнулся в ответ Уильям.

— Да, в этом отношении у нас много времени, — сказала Тиффани.

Она выползла из отверстия и нашла ожидающего ее жаба.

— Я слышал, — сказал он. — Хорошо сделано. Очень умно. Очень дипломатично.

Тиффани огляделась. До заката оставалось насколько часов, но тени уже начали удлиняться.

— Мы должны идти, — сказала она, завязывая передник. — И ты пойдешь, жаб.

— Понимаешь, я не очень-то знаю, как добраться в… — начал жаб, пытаясь двинуться в обратном направлении. Но жабы не могут легко проделывать такие маневры, и Тиффани легко поймала его и засунула в карман передника.

Она дошла до курганов и камней. «Мой брат никогда не вырастет, — думала она, спотыкаясь о торф. — Так сказала старушка. Как такое возможно? Что это за место, где нельзя вырасти?»

Курганы стали ближе. Она видела Уильяма и бегущего Не-столь-же-большого-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джока чуть впереди, но не было никаких признаков присутствия остальных Нак Мак Фиглов.

И вот Тиффани уже среди курганов. Ее сестры говорили, что под ними похоронены мертвые короли, но это никогда не пугало ее. Ничто на холмах никогда не пугало ее. Здесь было холодно. Прежде она никогда не замечала этого.

Найти место, где время неправильное. Хорошо, курганы были историей. Еще были старые камни. Они подходили ко всему остальному? Да, они принадлежали прошлому, но они стояли на холмах тысячи лет. Они старели здесь. Они были частью пейзажа.

Садящееся солнце еще больше удлинило тени. Это было время, когда Мел открывал свои тайны. В некоторых местах при правильном освещении можно было увидеть древние окаменелости и следы. Тени разоблачали то, что не мог увидеть сияющий светолдень.

«Светолдень» Тиффани придумала сама.

Девочка не могла разглядеть следы копыт. Она бродила по трилитронам, которые немного походили на огромные каменные дверные проемы. Но даже когда она попыталась пройти через них задом наперед, ничего не произошло.

Это не входило в ее план. Должна была быть волшебная дверь. Она была в этом уверена.

Тиффани почувствовала пузырение в ушах и догадалась, что кто-то играет на мышедуе. Она огляделась и увидела Уильяма бездомного, стоявшего на упавшем камне. Его щеки раздувались, а в руках у него была ушастая сумка.

Она помахала ему:

— Ты можешь что-нибудь увидеть? — попросила она.

Уильям вынул трубу изо рта, и пузырение остановилось.

— О, да, — сказал он.

— Путь к земле Королевы?

— О, да.

— Хорошо, ты не хотел бы подсказать мне?