Стая

— Тина?

Она осеклась: это был не Каре.

— Сигур? О, как приятно, что ты звонишь, я…

— Где ты была, чёрт возьми, я иззвонился весь.

— Извини, я…

— Где ты сейчас?

— В Свегесунне, — сказала она, помедлив. Его голос звучал не из помещения, и на него накладывался какой-то атмосферный грохот и ещё нечто такое, чего она никогда не слышала и что вселяло страх. — Я иду по берегу, погода мерзкая, но ты же меня знаешь…

— Беги!

— Чего?

— Беги немедленно прочь от моря!

— Сигур! Ты в своём уме?

— Сию же секунду! — Он продолжал говорить, задыхаясь. Его слова барабанили по ней, как дождь, то и дело прерываясь атмосферными помехами и шумом, так что ей казалось, что она ослышалась. Потом до неё начал доходить смысл его слов, и ноги стали ватными.

— Я не знаю, где эпицентр, — надрывался он в крике, — до вас явно дальше, но времени всё равно нет. Беги, Бога ради, куда повыше!

Она уставилась на море.

Шторм гнал к берегу рваный прибой.

— Тина? — крикнул Йохансон.

— Я… сейчас!

Она хватила воздуха, отшвырнула зонтик и бросилась бежать.

Сквозь дождь она видела огни ресторана, приветливые и зовущие. Каре, думала она. Надо взять машину, твою или мою. Джип она оставила в пятистах метрах от ресторана, но Каре всегда паркуется рядом с «Фискехузе». На бегу она пыталась разглядеть, стоит ли его машина на обычном месте. Дождь заливал ей глаза, она свирепо его вытирала. Потом сообразила, что ресторанная стоянка находится по другую сторону здания, и отсюда машину не увидеть. Она побежала ещё быстрее.

К вою ветра и рёву прибоя примешался какой-то новый шум. Громкое хлюпанье.

Она, не останавливаясь, повернула голову и остолбенела.

Происходило что-то невообразимое. Море уходило, будто кто его всасывал. Перед ней, насколько хватало глаз, обнажалось чёрное, каменистое дно.

Потом раздался гром.

Она проморгалась и снова стёрла из уголков глаз дождевую воду. На горизонте среди непогоды обозначилось что-то мутное, мощное, медленно приобретая очертания. Сперва ей показалось, что это надвигается более тёмный облачный фронт. Но этот фронт приближался слишком быстро, и верхний его край был чересчур ровным.

Лунд непроизвольно отступила на шаг.

И потом снова побежала.

Без машины она погибла, тут даже вопроса не было. Возвышенность начиналась лишь за городком, в сторону материка, туда ещё надо было доехать. Она старалась дышать равномерно и глубоко, чтобы подавить поднимавшуюся панику, и почувствовала выброс адреналина в мышцы. Теперь сил было достаточно, чтобы бежать сколько угодно, но что толку, волна всё равно быстрее.

Впереди была развилка: направо отходила дорога на пригорок, к той площадке, где Лунд оставила джип Йохансона. Если свернуть сейчас, она кратчайшим путём попадала к машине. И — на улицу, и — в сторону холмов, сколько хватит мочи у мотора. Но что будет с Каре, если она уедет? Тогда он погиб. Нет, немыслимо, невозможно, она не может удрать, бросив его. Старики в винокурне сказали, что он поехал прямиком в «Фискехузе». Значит, он ждёт её там, и он ничем не заслужил, чтобы его бросили. И она не заслужила оставаться одной.

Она миновала развилку, стремясь к освещённому зданию. Оно было уже рядом. Она уповала на то, что его машина на месте. Гром приближался с ужасающей скоростью, но она старалась не думать о нём, чтобы страх не парализовал её, и продолжала быстро бежать. Она опередит эту проклятую волну, быстроты у неё хватит на двоих.

Распахнулась дверь ресторана, ведущая на террасу. Кто-то выбежал наружу и оцепенел, глядя на море.

То был Каре.

Она стала кричать ему, но её крики тонули в рёве ветра и грохоте накатывающейся волны. Свердруп не сводил глаз с моря и не оглядывался по сторонам, как отчаянно ни выкрикивала она его имя.

Потом он бросился бежать.

Он скрылся за зданием ресторана, и Лунд застонала, но продолжала бежать. В следующую секунду до неё донёсся сквозь шторм рёв мотора. Мгновение спустя машина Каре вылетела из-за ресторана, мчась в сторону дороги, ведущей на возвышенность.

У неё чуть не остановилось сердце.

Он не мог так поступить. Он должен был, обязан был её увидеть!

Но не увидел.

Каре успеет. Он должен успеть.

Силы покинули её. Она продолжала бежать, теперь уже не к ресторану, а через кусты и камни на пригорок, к парковке. Это был единственный путь, какой ей оставался. Джип был её последней надеждой. Через несколько метров она упёрлась в изгородь — металлическую сетку двухметровой высоты. Она вцепилась в ячейки и подтянулась вверх. Одним рывком она была уже на другой стороне, но снова потеряла драгоценные секунды, а волна грохотала всё ближе. Зато она уже различала за завесой дождя очертания джипа, до него было рукой подать.

Она припустила ещё быстрей. Скалы закончились, началась трава. А вот и бетон под ногами. Славно-то как! Вот и машина. Ещё метров сто. Даже меньше. Может быть, пятьдесят.

Сорок.

Беги, Тина, беги!

Бетон задрожал под ногами. В ушах у Лунд гремело, молотком стучала кровь.

Беги!

Рука скользнула в карман куртки, нащупала ключ. Подошвы отбивали такт по бетону. На последних метрах она поскользнулась, поехала, но ничего, ударилась о машину, быстрее открывай!

Она почувствовала, как ключ выпал из рук.

Нет, подумала она, пожалуйста, нет. Только не это.

Она панически шарила вокруг себя по земле. О боже, где же проклятый ключ, куда же он упал!

Её накрыла темнота.

Она медленно подняла голову и увидела волну.

Внезапно стало некуда спешить. Она знала, что всё равно не успеет. Она жила быстро и быстро умрёт. По крайней мере, она надеялась, что быстро. Раньше она иногда спрашивала себя, каково это — умирать и о чём человек думает, когда конец неминуем. Когда смерть уже здесь и говорит: вот она я. Даю тебе пять секунд, подумай о чём хочешь, пока я добрая, и можешь даже заново просмотреть всю твою жизнь, я дам тебе время. Разве не так всё происходит? Разве в переворачивающейся машине, под дулом пистолета, в падении с обрыва в пропасть перед глазами не пробегает удивительным образом вся твоя жизнь, картинки детства, первая любовь — этакий томик избранного ? Все говорят, значит, так оно и есть.