Стая

Часть четвертая

В глубину

Исследования показывают, что, начиная с определённого уровня, человек не в состоянии опознать разум как таковой. Под разумом он понимает лишь то, что лежит в пределах привычных ему свойств и реакций. По ту сторону — например, в микрокосме — он его попросту не видит. Точно так же в более высоком разуме, в далеко превосходящем его духе он увидит лишь хаос, поскольку не в состоянии распутать его сложные смыслы. Решения такого разума остаются для него непонятными, поскольку в основе их лежат параметры, превышающие порог его интеллектуальных возможностей. Так, собака видит в человеке лишь власть, которой она подчиняется, но не дух. Человеческое поведение видится ей бессмысленным, поскольку мы действуем на основе соображений, превышающих порог её разумения. Также и Бога, если он есть, мы не сможем воспринять в качестве разума, поскольку его мышление зиждется на сумме соображений, сложность которых ускользает от нас. Как следствие, Бог предстаёт перед нашими глазами хаотичным и неспособным даже довести до победы местную футбольную команду или остановить войну. Такое существо находится далеко за пределами человеческого понимания. Из чего неизбежно возникает вопрос, а может ли метасущество Бог, со своей стороны, воспринять нас самих на нашем уровне как разум. Может, мы лишь эксперимент в области органики…

Саманта Кроув, из «Хроник»

«Дипфлайт»

Но ударить Андерсон не успел.

За несколько секунд до этого дельфины оповестили о приближении неизвестного объекта, и команда «Независимости» была приведена в повышенную готовность. Объект зафиксировала и бортовая сонарная система. Стремительно надвигалось нечто неопределённой формы и размеров. Оно не издавало шума, и источник его происхождения был неведом. Особенно нервировало людей в рубке и у контрольных приборов то, что этот предмет приближался не только с нарастающей скоростью и совершенно беззвучно, но и вертикально из глубины. Они смотрели на мониторы и видели во тьме нечто круглое и голубоватое. Смутный шар приближался, приобретал очертания и увеличивался в размерах.

Когда Бьюкенен отдал приказ обстрелять странный предмет, было уже поздно.

Вплотную под корпусом судна шар лопнул.

В последние минуты газ внутри него расширялся всё больше, и подъём ускорялся. Шар из тонкого, натянутого желе подлетел на высокой скорости и резко распался. Высвободившийся газ рвался выше, увлекая за собой что-то большое и прямоугольное.

Затонувший «Дипфлайт» ударился о днище «Независимости» носом, и его бронебойные торпеды вонзились в корпус судна.

Прошло мгновение вечности.

Затем последовал взрыв.

* * *

Рубка

Огромный корабль содрогнулся.

Бьюкенен, видевший на мониторах приближение катастрофы, едва устоял на ногах, вцепившись в стол. Кому не за что было схватиться, рухнули на пол. В контрольных помещениях внутри «острова» разбились мониторы, а оборудование сорвалось с мест. В CIC Кроув и Шанкара выбросило из их кресел. Повсюду на судне воцарился хаос, сигнал тревоги мешался с криками, ботинки бегущих стучали по железу, всё грохотало и дребезжало, и раскаты грома разносились по коридорам, палубам и уровням.

Через несколько секунд после удара большая часть «маслопупов», как называли на морском жаргоне техников машинного отделения, была мертва. Там, где машинное отделение граничило с носовыми трюмами, взрывом проделало в корпусе огромную пробоину. Врывающаяся вода убивала всех, кто уцелел после взрыва батискафа. А кому всё же удалось пережить и это, кто ещё пытался бежать из ада, те натыкались на задраенные переборки. Единственный путь спасения «Независимости» состоял в том, чтобы пожертвовать людьми в катакомбах корабля, перекрыв им — вместе с ревущими водными массами — выход в другие отсеки.

* * *

Наружный лифт

Платформа получила мощный удар. Её подкинуло вверх, и Андерсона перебросило через Йохансона. Тело старшего офицера описало сальто, которое в других обстоятельствах выглядело бы комичным. Он рухнул на платформу лбом, перевернулся на спину и остался лежать неподвижно, с окаменевшим взглядом.

Вандербильт зашатался. Пистолет выпал и скользнул под уклон, остановившись в нескольких сантиметрах от края. Видя, что Йохансон пытается встать, Вандербильт подбежал к нему и пнул в рёбра. Учёный с задушенным криком опрокинулся на бок. Вандербильт не имел ни малейшего представления, что произошло, но понимал, что произошло худшее, однако приказ гласил устранить Йохансона, и он твёрдо намеревался исполнить этот приказ. Он нагнулся, чтобы вышвырнуть стонущего, окровавленного человека за борт, причём подальше, чтобы тот перелетел через сетку, как вдруг кто-то напал на него сбоку.

— Скотина! — крикнул Эневек, накинувшись на него с градом ударов.

Вандербильт отпрянул. Ему нужно было время, чтобы преодолеть растерянность. Он закрыл руками голову, уклонился в сторону и лягнул нападавшего в колено.

Ноги у Эневека подломились. Вандербильт принял устойчивую позицию. Большинство людей, знавших Вандербильта, имели превратное представление об его ловкости. Они видели в нём лишь обрюзгшего толстяка. Между тем, замдиректора ЦРУ прошёл через все школы боевых искусств, и ему, с двумя его центнерами, удавались еще и удивительные прыжки. Он разбежался, подпрыгнул и протаранил Эневека ботинком в грудь. Эневек рухнул навзничь. Рот его раскрылся очертанием «о», но не исторг ни звука. Вандербильт знал, что вышиб из Эневека дух. Он склонился над ним, схватил за волосы, рванул к себе и двинул локтем в солнечное сплетение.

Для начала этого было достаточно. Теперь назад, к Йохансону. Пора с ним кончать, Эневек отправится за борт следующим.

Но, выпрямляясь, он увидел бегущего к нему Грейвольфа.

Вандербильт встал в боевую стойку, крутанулся вокруг своей оси, выбросил правую ногу, нанёс ею сокрушительный удар — и отлетел.