Стая

Безымянный страх обуял его. Он не хотел умирать. Он так любил жизнь, он так хотел наверстать её. Ему нельзя сейчас умирать. Не время. Как-нибудь в другой раз — с удовольствием, но сейчас это совершенно некстати.

Страх был нестерпимый.

Он снова очутился под водой. Что-то проехало по его голове. Не очень жёстко, но придавило его вниз. Эневек забил ногами и высвободился из-под гнёта. Вынырнул, ловя ртом воздух, увидел, что это его задело, и сердце у него подпрыгнуло от радости.

Один из катеров, видимо, смыло с нижней палубы. Взрывной волной сорвало с привязи. Катер носило по пенной воронке, поднимавшейся в туннеле всё выше. Исправная надувная лодка с подвесным мотором и кабиной от дождя. Рассчитанная на восемь человек и набитая спасательным снаряжением.

— Сэм! — крикнул он.

Её не было. Только чёрная, бурлящая вода. Нет, подумал он, так не пойдёт. Она только что была рядом.

— Сэм!

Вода продолжала подниматься. Туннель был заполнен больше чем наполовину. Он подтянулся на надувном валу катера и огляделся. Кроув исчезла.

— Нет, — взревел он. — Нет, чёрт возьми!

Он вскарабкался в лодку. На четвереньках переполз к противоположному борту и взглянул на другую сторону.

Вот она!

Она болталась рядом с лодкой с полузакрытыми глазами. Волны захлёстывали её лицо. Руки проделывали какие-то слабые, беспомощные движения. Эневек перегнулся через борт, подхватил её запястья и потянул вверх.

— Сэм! — кричал он ей в лицо.

Веки Кроув задрожали. Потом она закашлялась и выплюнула целый фонтан воды. Эневек упёрся в надувной борт и стал её вытаскивать. Руки у него болели так, что он боялся не справиться, но воля диктовала ему единственно приемлемый путь — спасти Саманту Кроув.

Смотри мне, домой без неё не являйся, говорил он сам себе, иначе лучше тебе утопиться.

Он стонал и поскуливал, ревел и чертыхался, тянул и рвал, и наконец-то она была в лодке.

Эневек упал на пятую точку.

Сил у него больше не было.

Не расслабляться, говорил его внутренний голос. То, что ты сидишь в катере, ещё ничего не значит. Ты должен вырваться с корабля до того, как он утащит тебя на дно.

Катер крутился всё быстрее. Он плясал на поднимающемся водяном столбе в сторону ангара. Ещё немного — и их выплеснет в это огромное помещение. Эневек приподнялся и снова рухнул. Хорошо же, подумал он, тогда мы ползком. Он на четвереньках пробрался в кабину и подтянулся на раскосах. Бегло осмотрел приборную панель: всё как у «Голубой акулы». С этим он управится.

Их подносило к верхнему краю пандуса. Он напрягся и ждал момента.

Вот их вынесло из туннеля. Волна выплюнула их в ангар, который тоже стал наполняться водой.

Эневек попытался запустить мотор.

Не завёлся.

Ну же, думал он. Не важничай, ты, железяка! Заводись!

Опять ничего.

Заводись! Железяка! Железяка!!!

Мотор взревел, и катер бросило вперёд. Эневек опрокинулся на спину. Он схватился за раскосы кабины и подтянулся назад. Руки его впились в руль. Он мчался по ангару, сделав крутой вираж, и на полной скорости правил к проходу на платформу лифта.

Этот проход у него на глазах сокращался.

Корабль тонул неправдоподобно быстро. Вода заливалась снизу и с боков — серыми, рваными волнами. Из восьми метров высоты ангара за несколько секунд осталось четыре.

Меньше четырёх.

Три.

Мотор душераздирающе ревел.

Меньше трёх.

Всё!

Они вылетели на свободу пушечным ядром. Крыша кабины пробороздила стену прохода, и вот уже катер перелетел гребень волны, на мгновение завис в воздухе и жёстко шлёпнулся во впадину.

Море штормило. Серые чудища волн катились по нему. Эневек вцепился в руль так, что побелели костяшки. Он взлетел на следующий гребень и снова упал в низину, снова вверх, снова вниз. Потом он снизил скорость. Медленнее — лучше. Теперь он видел, что волны были хоть и высокие, но не крутые. Он развернул лодку на сто восемьдесят градусов, дал набежавшей волне подхватить её и посмотрел в сторону корабля.

Зрелище было призрачное.

Из моря торчал пылающий факел «острова», будто извергался подводный вулкан. Палуба уже затонула, и лишь руины надстройки противились неотвратимой судьбе. Эневек отплыл довольно далеко, но гул пламени доносился и сюда.

Он глаз не мог отвести.

— Разумная форма жизни. — Рядом с ним возникла Кроув, бледная как смерть, с синими губами, трясущаяся. Она вцепилась в него, подволакивая сломанную ногу. — Одни неприятности с ней.

Эневек молчал.

Они вместе смотрели, как «Независимость» скрылась под водой.