Не то чтобы он не вносил свою долю, размышляла Рут, — он вносил ее, порой с почти болезненной настойчивостью, однако она не могла не заметить, как туго у него с деньгами, весь последний год, и хотя искренне сочувствовала ему, продолжала считать, что его трудности не должны быть превыше ее амбиций, и если ему что-то мешает, незачем считать, что такие же препятствия стоят и у нее на пути. Если слишком многим жертвуешь, дружно решили они с Лорой однажды поздно вечером, во время беседы за бутылкой вина, под Дайану Кролл из стереосистемы, то рано или поздно человек, ради которого идешь на жертвы, неизбежно начинает раздражать тебя. «Долг», «честь»… всей этой архаике место в справочниках по истории, в словарях времен империи, до которых уже никому нет дела. Женщина не обязана умалять свои достоинства, лишь бы приспособиться к мужским слабостям. Нельзя отказываться от желаний и стремлений, от мечты о роскошной квартире в Бэнксайде, только потому, что твоему мужчине ни за что не наскрести денег, чтобы внести свою долю. Рут взяла ручку.

«Значит ли это, — написала она в блокноте, — что я недостаточно сильно люблю его?»

Она вырвала из блокнота листок и скомкала его.

«Или что моя система ценностей настолько искажена, — продолжала она, — что в настоящий момент квартира мне нужна больше, чем мужчина? Но почему я так прикипела к этой конкретной квартире? Что в ней особенного?»

Она подняла голову. Сбоку на столе стояла фотография Мэтью в черной бамбуковой рамке, сделанная во время отпуска на Мальдивах: он сам предложил эту поездку, а потом едва расплатился за нее — она же видела. Но на снимке тревоги не отразились. Одетый в белую футболку, Мэтью широко улыбался, и над его растрепанной головой простиралось небо, лазурное, как дельфиниумы.

Рут вырвала из блокнота второй лист и выбросила его. Потом еще раз бегло просмотрела последнее письмо к Лоре. Какой удобный шанс для Лоры поучать подругу и умолять ее не вредить самой себе. Рут перевела курсор вверх, чтобы закрыть окно.

«Сохранить изменения данного сообщения?» — вежливо спросил компьютер.

Рут нажала кнопку «Нет». И посмотрела на Мэтью, хохочущего на тропическом пляже.

— Прости, — сказала она.

Не успев войти в дом, она уже знала, что Мэтью вернулся раньше, чем она. По освещенности окон она определила, какие лампы он включил, что ждет ее на втором этаже и даже какой будет атмосфера в доме. Порой она сожалела о своей внимательности. Иногда думала, как, должно быть, спокойно быть ненаблюдательным человеком, не склонным к аналитике. Мэтью как-то раз ласково заметил, что она несет двойную нагрузку, проживая свою жизнь дважды: один раз — в режиме предварительного просмотра, второй — в действительности.

«И как же ты, — добавил он, прикладывая ладони к ее щекам и касаясь лбом ее лба, — потратишь три лишних дня в конце жизни, которые к тому времени уже успеешь прожить?»

Она вставила ключ в дверной замок. В общем холле, солидно отремонтированном в стиле минувшего десятилетия, стоял только столик под старину, на который выкладывали всю почту, принесенную в здание. Мэтью уже перебрал ее конверт за конвертом и выбрал их почту, но Рут почему-то всякий раз тянуло перепроверить его. Вот и отец был таким же, утешалась она, — вечно все проверял и перепроверял, даже пересчитывал мелочь в карманах брюк каждый вечер, прежде чем разложить монеты по размеру аккуратными столбиками на комоде в родительской спальне. Неудивительно, думала она, заставляя себя пройти мимо столика с почтой, что она выбрала такого человека, как Мэтью, выросшего в семье, где любовь к порядку считали досадной причудой. Отношениям двух таких организованных натур, как она, суждено закаменеть в их собственной методичности.

Она одолела два лестничных пролета до своей площадки. Входная дверь квартиры была приоткрыта, изнутри доносилась музыка, какой-то дэнс-рок, который любил Мэтью.

Она распахнула дверь.

— Всем привет!

Мэтью выглянул из спальни босиком, но все еще в рубашке и брюках от делового костюма, и наклонился, чтобы поцеловать Рут.

— Люблю, когда ты приходишь домой первым, — сказала она.

Он выпрямился.

— Я еще ничего не успел, только пиджак сбросил.

— Я не об этом…

— Знаю.

Она прошла в гостиную.

— Почта есть?

— Ничего интересного.

Рут собрала конверты и взглянула на него:

— Хороший был день?

— Так себе.

Она отложила конверты.

— Я собиралась в тренажерку…

Мэтью прислонился к косяку двери в гостиную.

— Так я и думал.

— Хочешь со мной?

Он приподнял плечо.

— Нет, спасибо.

— Тогда и я…

— Рут, — перебил Мэтью.

Она уставилась на конверты. Извещения об оплате путем прямого дебетового списания — признак системного подхода и организации, признак того, что жизненная сила не уходит впустую, не растрачивается понапрасну на устранение последствий безалаберности, признак…

— Рут, — повторил Мэтью.

Она подняла голову.

— Сядь.

— Что ты хочешь…

— Сядь. Пожалуйста.

Рут двинулась к кожаному дивану — купленному совместно за полцены, на январской распродаже, очень выгодно — и села, держа колени вместе и спину прямо, словно на деловом совещании.

Мэтью прошлепал мимо нее и сел рядом. Потом взял ее за руку.

— Послушай, — начал он, — об этом нелегко говорить…

— А это обязательно сейчас?

— Да. Подходящего времени все равно не найдется, и даже если представится случай, до этого момента могут пройти недели, а мне надо высказаться. Я должен сказать тебе все.

Она пожала ему руку.

— Что?

Он продолжал, глядя в пол.

— Мне очень жаль.

— Мэтт…

— Я хотел, чтобы все было иначе. Думал, что смогу соответствовать тебе во всем. Ты совершенно права: эту квартиру надо брать. Ты имеешь полное право подниматься вверх по социальной лестнице, обзаводиться недвижимостью, не медлить больше ни дня. Квартира отличная. — Он замолчал и осторожно убрал руку. — Просто, — снова заговорил он, — мне ее не потянуть. Я пытался хоть что-нибудь сделать, но такую покупку я не могу себе позволить. Честно говоря, мне не по карману даже наш нынешний образ жизни, а я этого не понимал. До сих пор. Но теперь я готов это признать — как и то, что мне нечего и мечтать о покупке квартиры в Бэнксайде вместе с тобой. — Он поднял голову и слабо улыбнулся Рут. — Так что если хочешь идти вперед, иди без меня.

Глава 5

— Вставать не собираешься? — спросила Кейт.

В велюровом спортивном костюме, с приглаженными и собранными в хвост волосами, она выглядела лет на тринадцать сказалась слишком юной для беременности.

— Нет, — ответила Роза.

— Уже без двадцати одиннадцать…

— Вчера я сбегала на четыре паршивых собеседования и провалила все до единого, — сообщила Роза. — Сегодня днем у меня назначено еще три. Я решила не насиловать себя понапрасну — жизнь сделает это за меня.

Кейт попинала груду одежды и пакетов на полу.

— Могла бы хоть завалы разобрать…

Роза подняла голову.

— Могла бы.

— Тебе будет легче, если ты перестанешь жаловаться на жизнь.

— Может, — Роза села на кровати и отвела со лба волосы, — поговорим, когда у тебя отпадет желание пилить и поучать?

— Между прочим, мне тоже нелегко, — напомнила Кейт. — Я хочу помочь тебе, хочу угодить Барни, перестать мучиться и наконец-то порадоваться, что у меня будет ребенок, но поверь, Роза: бессмысленно валяться в постели посреди бардака, погрязнув в долгах, и не попытаться даже пальцем о палец ударить.

Последовала пауза. Роза скрутила волосы в жгут, свернула его и приложила к затылку.

— С чего ты взяла, что я не пыталась?

Кейт снова пнула пакеты.

— Сама посмотри…

— Здесь нет ни стенного шкафа, ни комода, — возразила Роза. — Остается только пол. Вот они и лежат на полу.

— Даже на полу можно сложить вещи по-разному. Или опрятно, или разбросать, как в комнате подростка-грязнули.

×
×