Второй медовый месяц

Блейз выпрямился, присел на край стола Мэтью и вытянул ноги.

— Она говорит, что ей надо сказать тебе только одну вещь, — сообщил Блейз, — так что много времени это не займет.

— Да какая разница, что ей надо!

Блейз в изнеможении запрокинул голову и уставился в потолок.

— Мэтт, у тебя нет выбора.

— Есть. Это последнее, что у меня осталось.

— Какие бы чувства ты к ней ни испытывал, вы жили вместе, ты обязан выслушать ее еще раз. Представь, как унизительно для нее сидеть там, внизу, на виду у людей, которым известно, что вы были вместе. Если она отважилась на такое, то это не просто каприз.

— Это еще почему?

— Она не из таких.

— Мало ли, она могла измениться, — возразил Мэтью.

— Только потому, что ты вытираешь об нее ноги.

Мэтью рывком отодвинул стул и крикнул:

— Да уймись ты!

Несколько человек за ближайшими столами вздрогнули.

— Тихо! — потребовал кто-то из девушек.

— Хватит читать мне нотации, — прошипел Мэтью. — Хватит поучать.

Блейз пожал плечами:

— Ну как знаешь.

Мэтью ничего не ответил.

Блейз вернулся к своему столу.

Мэтью поднял глаза на уровень экрана и вдруг заметил, что коллеги, которые обернулись на его крик, по-прежнему смотрят на него — тревожно, пристально, как смотрят, ожидая следующего поворота драмы. Мэтью придвинул стул ближе к столу, вгляделся в экран, положил руку на мышку. Потом досчитал до пятидесяти, встал и медленно, с равнодушным видом, какой он только мог изобразить, двинулся в приемную. Проходя мимо Блейза, Мэтью даже не взглянул на него.

Рут в деловом костюме сидела в черном кожаном кресле и читала «Файнэншл таймс». Ее волосы были собраны сзади в узел, из которого продуманно выбивались короткие торчащие пряди, на носу сидели очки для чтения в красной оправе. Мэтью вспомнил, как она объяснила, что может обходиться и без очков, но на некоторых совещаниях они оказываются полезным психологическим барьером. Он остановился в ожидании. Рут почувствовала его взгляд, подняла голову и посмотрела на него поверх газеты.

Он подошел поближе и опять неловко остановился. Ее лицо было совершенно непроницаемым.

— Ну вот, я здесь, — смущенно пробормотал он.

Она неторопливо свернула газету, отложила ее на стеклянную столешницу ближайшего столика и поднялась. На Мэтью вдруг напала дрожь.

Явно в расчете на секретаршу за барьером из матовой стали и черного акрила Рут внятно и невозмутимо произнесла:

— Это не займет много времени, — затем наклонилась и взяла свою сумочку и портфель.

Мэтью машинально протянул руку, предлагая помощь.

— Нет, спасибо, — отказалась Рут.

Не оглядываясь, она направилась к дверям лифтов. Ее спина показалась Мэтью подчеркнуто прямой. Он последовал за ней и вдруг, словно это знание явилось из какого-то мистического хранилища, отчетливо понял, что сейчас услышит.

* * *

В клининговой компании Эди сообщили, что уборка в доме таких размеров — занятие для четырех сотрудников на полный рабочий день, а если понадобится еще и мыть окна, то это удовольствие обойдется ей примерно в триста пятьдесят фунтов. Разумеется, без учета чистки шкафов изнутри, но если она пожелает…

— Нет, спасибо, — отказалась Эди.

— Тогда, полагаю, поверхностной уборки будет…

— Нет, спасибо.

— Наши цены вполне разумны…

— Не сомневаюсь.

— Миссис Бойд…

— Спасибо, — повысила голос Эди. — Спасибо, но нет. Нет!

Она швырнула телефон в соседнее кресло. Бен оставил на его спинке влажное полотенце. Остальные его вещи, в том числе одеяло и подушка, были свалены за диваном, где их немедленно обнаружил Арси и свил гнездо. Куча вещей была довольно аккуратной, но, как ни крути, немаленькой. При одной мысли об этом на глаза Эди наворачивались слезы.

Ужасно уже то, что Бену пришлось довольствоваться диваном. Вдобавок возвращение Бена домой вызвало у Эди смешанные чувства, настолько не похожие на радость, которую она предвкушала, что она даже не знала, на кого теперь злиться. И разозлилась на Рассела — за то, что не сообщил ей о разговоре с Беном сразу, потом на Розу, которая заняла спальню Бена, а Ласло от ее гнева спасло только неожиданное, но решительное вмешательство Розы. Несколько дней Эди никак не могла примириться с мыслью, что событие, которого она с таким нетерпением ждала, свершилось таким неожиданным образом, что не принесло ей законного удовлетворения.

— Нечего срываться на нас! — кричала Роза. — Только потому, что ты добилась своего, но не так, как хотела!

Ласло заглянул к ней в гримерную, похожую на стенной шкаф, где Эди старательно наводила норвежскую бледность на лицо фру Альвинг.

— Я только хотел сказать…

Эди продолжала растушевывать грим вдоль края нижней челюсти. На Ласло, который стоял у нее за спиной и смотрел прямо на нее в зеркало, она старалась не глядеть.

— Ты же знаешь, я не люблю разговоров не по делу перед спектаклем.

Ласло устало подтвердил:

— Да, момент неудачный. Я тоже предпочел бы другой.

Эди мельком взглянула на него: на лице Ласло было написано не беспокойство, а скорее усталая решимость.

— И что дальше? — спросила она.

— Я съезжаю, — объявил Ласло. — Вы были очень добры ко мне, я искренне вам благодарен, но так больше продолжаться не может.

Эди вздохнула и отложила кисточку.

— Прошу тебя, не надо.

— Если я съеду, — терпеливо объяснил Ласло, — Роза и Бен смогут вернуться в свои комнаты. И все, больше ничего не понадобится.

Эди обернулась к нему:

— Ты не должен уезжать.

— Не должен?

— Меня сгрызет совесть, — неуверенно призналась Эди.

После краткой паузы Ласло мягко произнес:

— Боюсь, тут я ничем не смогу помочь.

— Я так хотела, чтобы у меня все получилось, — продолжала Эди. — Хотела, чтобы все чувствовали себя как дома… — Она отвернулась и печально добавила: — Хотела, чтобы у всех у вас был дом.

— Так и вышло.

Взявшись за кисточку, Эди снова уставилась в зеркало.

— На моих условиях.

Ласло ничего не ответил.

— И конечно, все вы уже слишком взрослые для такой жизни, — продолжала Эди. — А я — старая. — Она перевела взгляд на отражение Ласло. — Пожалуйста, не уезжай пока.

Он улыбнулся.

— Я сообщу вам, когда что-нибудь подыщу, — пообещал он, наклонился, положил ладонь на плечо Эди и добавил голосом Освальда Альвинга: — На этот раз, мама, ты справишься без меня!

Эди кивнула. Она коротко коснулась его руки, и он вышел из гримерной. В следующий раз они увиделись только на сцене, где уже знакомая динамика событий на этот раз преобразилась в нечто хрупкое, почти лихорадочное.

И вот теперь, сидя на диване среди вещей Бена, Эди снова чувствовала себя хрупкой, беспомощной и ни в чем не уверенной.

Она перевела взгляд на кресло, куда бросила телефон. Надо бы позвонить Вивьен. От Вивьен, конечно, помощи мало, и, само собой, незачем признаваться ей, что сейчас она, Эди, в растрепанных чувствах, но ей настолько необходимо поговорить хоть с кем-нибудь, что и Вивьен сойдет.

— Здесь для него не слишком шумно? — обеспокоенно спросила Роза.

Кейт заглянула в детское автокресло, которое поставила на свободный ресторанный стул рядом со своим.

— Он спит.

— В таком грохоте?

— Пусть учится спать где угодно. Ему придется привыкать, потому что он будет со мной везде. И всегда.

— Даже когда ты вернешься на работу?

Кейт на миг прикрыла глаза.

— Пожалуйста, не надо об этом.

— Ты по-прежнему хочешь, чтобы он стал первым в мире человеком по имени Малыш?

Взяв меню, Кейт углубилась в него.

— Его зовут Финли.

— Ты же не шотландка…

— Зато Барни шотландец.

— И он тоже нет. Самый что ни на есть типичный англичанин…

— Зато фамилия шотландская, — возразила Кейт, — а ребенка будут звать Финли.

— А Барни согласен?

— Барни зовет его Джордж. Всем твердит, что он Джордж. Даже Рут…