Чтобы не было в море тайн

Наконец «ля Балю» коснулась дна, и я пошел к ней, снимая наезд. Я сильно выдохнул и без всяких усилий погружался головой вниз, причем кинокамера образовала как бы продолжение моего тела. Тихо дыша, я в который раз упивался состоянием наслаждения, которое дает человеку полет в трех измерениях. Когда я поравнялся с клеткой, Марсель уже повернул ее так, что она легла на одну из своих выпуклых стенок. Люк был открыт, Марсель развязал мешочек с кусками свежей рыбы. Опираясь о кораллы, я приготовился снимать. Почти мгновенно подскочила маленькая акула, схватила голову каранга и умчалась с ней прочь. Две других акулы ринулись вдогонку, и завязалась короткая потасовка. Первая акула быстро решила проблему, проглотив всю добычу целиком. Соперницы ушли в сторону, а победительница удалилась; она резко дергала головой и никак не могла сомкнуть пасть. Тем временем со всех сторон слетелись в расчете на поживу другие. Инцидент привлек полтора десятка хищниц того же вида длиной чуть больше метра. Я забрался поглубже в свое коралловое укрытие, а Марселю приходилось то и дело закрывать люк, так как у акул заметно прибавилось прыти. Когда акула хватала кусок рыбы помягче, все обходилось мирно, без драк и погони, когда же добычей оказывался костистый кусок или голова, сразу начиналась потасовка. Видимо, скрип зубов по костям или хруст разгрызаемой головы воспринимаются другими акулами как призывный сигнал.

Между тем акулья возня около клетки приняла совсем буйный и беспорядочный характер. То одна, то другая акула налетала на прозрачный плексиглас и растерянно сворачивала в сторону. Вряд ли они пытались добраться до аквалангиста, просто их привлекал мешочек с рыбой. И я видел, как Марсель каждый раз непроизвольно выставлял вперед руки и отступал в глубину клетки. Забавно, однако вполне естественно. Акула не различала преграды, отделяющей ее от добычи; в свою очередь и аквалангист еще не свыкся с тем, что охраняющий его плексиглас не виден в воде.

Невозможно без жути смотреть, когда акулья орда бешено рвется туда, где представительница их рода разжилась куском рыбы. Кажется, ничто не может остановить их, кажется – это конец. Однажды мы с Каноэ, плавая вдоль небольшого рифа в Красном море, едва не стали жертвой такой атаки. Мы подстрелили каранга, но рана была не смертельной, и рыба отчаянно билась на конце шнура. Тотчас появилась длинная белоперая акула и закружила перед маленькой нишей в кораллах, в которой мы кое-как укрылись. Надо было поскорее добить нашу жертву, пока ее корчи не раздразнили акулу. Каноэ взял свой водолазный нож и пронзил им костистую голову каранга, разрушая нервные центры. В ту же секунду акула развернулась, да так стремительно, что ее очертания буквально смазались. С немыслимой скоростью она одолела разделяющий нас отрезок и врезалась в баллоны на спине моего товарища. Удар явно слегка оглушил ее, и она с такой же скоростью удалилась. Мы с Каноэ даже не успели пошевельнуться; к счастью, мой друг, защищенный аквалангом, остался невредим.

Мне кажется, эта молниеносная атака была вызвана скрежетом ножа о кость и предсмертными судорогами нашей злосчастной жертвы. Нет никакого сомнения в том, что у акул превосходный слух. Опыт показывает, что они реагируют на стук под водой, на звон колокола, на шум, производимый работающим подводным пловцом. Обычно такие звуки вызывают у акул усиленный интерес, так что советы вроде: «Увидев приближающуюся акулу, хлопайте по воде руками» или: «Чтобы отогнать акулу, кричите в воду» (как нередко наставляют начинающих аквалангистов) – я бы назвал чуть ли не преступными. Мне часто доводилось испытывать оба этих способа. В лучшем случае, у меня потом оказывался сорванным голос или долго болели руки. Но чаще всего за криком или за ударом ладонью по воде следовала немедленная атака. Тем не менее, погружаясь, чтобы изучать или снимать акул, мы нередко кричим в воде, однако не затем, чтобы отогнать их, а чтобы привлечь поближе к кинокамере.

Другой применяемый нами аппарат – «сквалоскоп» конструкции моего брата Жана-Мишеля, позволяющий наблюдать и изучать акул в замкнутом пространстве. Это прямоугольный ящик площадью 3, 5x3 метра, высотой в метр. Стенки набраны из вертикальных прутьев с просветом около пятнадцати сантиметров. Крыша составлена из четырех прозрачных пластиковых куполов, через которые отлично видно акул внутри сквалоскопа. Пола нет, а одна из стенок делится на две секции с дверью в виде пластиковой плиты, которая ходит в пазах.

Сквалоскоп был установлен на дне в то же утро, а щедро разбросанная с корабля рыба помогла привлечь к месту нашей работы акул. Поль Зуэна, наш старпом, опустил сквалоскоп на воду рядом с «Калипсо». Воздух под пластиковыми куполами поддерживал аппарат на плаву, и ничего не стоило отбуксировать его к нужному участку. После этого оставалось только вынуть затычки из каждого купола, воздух вышел, вытесняемый водой, и сквалоскоп, падая, словно осенний лист, опустился на песчаное дно на глубине двадцати метров.

В пластиковой клетке «ля Балю» Марсель Судр парит, словно в большом пузыре воздуха. Хотя стенки совсем прозрачные, они достаточно прочны

Мы работали с телохранителями, иначе говоря, погружались по двое, причем один из двойки должен был охранять со спины другого. Первое звено составили Каноэ и Хосе Руис. Я занимался съемкой, меня охранял Серж Фулон. С первого же взгляда я насчитал добрых два десятка акул. Преобладали черноперые рифовые акулы длиной от силы полтора метра, но были и особи покрупнее, с белой кромкой на плавниках. Сагсhагhinus аlbimarginatus – с ними лучше держать ухо востро. Они напоминали мне тигров среди выводка домашних кошек.

Акулы уже описывали ленивые круги, изучая сквалоскоп бесстрастными глазами. Некоторые подались было кверху, словно хотели встретить нас, но на полпути круто повернули и пошли обратно на дно. Иногда такой маневр может стать опасным для аквалангиста: ведь стоит одной акуле ускорить ход, как другие, словно подстегнутые этим, рвутся опередить ее. Для крупных акул это не характерно, но часто можно видеть, как четыре-пять мелких хищниц несутся к вам с немыслимой скоро- 49 стью, готовые без раздумья пустить в ход свои зубы.

Каноэ приступил к поимке акул придуманным нами способом. Между прутьями напротив двери сквалоскопа он просунул веревку с гладким крючком, на который был насажен кусок свежей рыбы. Веревка тянулась через всю клетку так, что приманка оказалась снаружи перед входом. Как только акула увидит рыбу и метнется к ней, Каноэ живо отдернет веревку. И когда акула войдет за приманкой в сквалоскоп, за ней закроют дверцу. Очень просто. Если ловишь кроликов или мышей. Но совсем иное дело, когда четверо аквалангистов применяют этот способ для отлова акул на глубине двадцати метров около рифа в Красном море, в окружении трех десятков хищниц.

 

Акула идет за приманкой в сквалоскоп. Аквалангист приготовился задвинуть дверцу. Попав в ловушку, акула забыла о приманке и стала рваться на волю. Остальные акулы сразу рассвирепели...

События развивались так стремительно, что вскоре все смешалось. Каноэ и Хосе удалось заманить в скалоскоп сразу двух акул, но запах свежей рыбы уже подействовал на остальных хищниц. На моих глазах, пока Хосе возвращал на место приманку, две небольшие акулы с ходу врезались в прутья клетки и отскочили, будто рикошетирующие пули. В воде вокруг нас словно носились серые стрелы. Стало трудно следить за происходящим. Двухметровая акула схватила приманку и так решительно воспротивилась попыткам Каноэ втащить ее в клетку, что сквалоскоп заходил ходуном. Человек и акула тянули изо всех сил каждый в свою сторону. В конце концов акула, упираясь в угол клетки, сумела оборвать веревку. Краем глаза я заметил, как Хосе поспешно отбрасывает мешочек с рыбой, который держал в руке. Маленькая акула распахнула огромную пасть и проглотила все целиком. Каноэ отбился кулаками от крупной белоперой и пошел вверх. В эту секунду кто-то толкнул мою левую ногу, и я увидел рядом акулу длиной побольше метра. Она задела меня рылом, но, к счастью, воздержалась от укуса. Сбившись в кучу, следя каждый за своим сектором и отбиваясь дубинками и камерами, мы возвратились к лодке. А вокруг нас вращалась карусель из серых стрел, страшных своей мощью, но совершенно не организованных.