Чтобы не было в море тайн

Страшная участь Артура.

Что я как едят акулы.

Лучшая защита.

Эксперименты с «антиакулинами».

Филипп Кусто продолжает:

Сегодня я погружался вместе с Артуром, чтобы проверить, как поведет себя акула, встретив незащищенного подводного пловца. В прозрачной воде вокруг «Калипсо» ходило несколько белоперых акул. Они плавали как-то лениво, даже вяло, как будто намеренно скрывая свою силу под личиной миролюбия. Я первым спустился по трапу и сразу проплыл к «акулоубежищу», подвешенному на глубине около десяти метров под килем судна.

«Калипсо» бросила якорь метрах в тридцати от рифа Даль-Габ в юго-западной части Красного моря; глубина здесь достигает примерно полутораста метров. День выдался страшно жаркий, ни малейшего ветерка, и я чувствовал себя куда лучше под водой, чем на палубе. А вот и Артур погрузился по соседству со мной и принялся неуклюже плавать взад-вперед около клетки. Когда я вошел в воду, это привлекло внимание лишь нескольких акул, находившихся поблизости; несуразные эволюции Артура сразу были замечены другими, от их вялости не осталось и следа.

Моя камера была наведена на Артура. Солнечные лучи высекали ослепительные блики из его маски. Совершенно беззащитный, он представлял собой идеальную добычу. Его порывистые движения, несомненно, воспринимались на значительном расстоянии чувствительным слухом селахий, отраженные маской лучи буквально провоцировали на убийство. Атмосфера сразу изменилась: мягкое, словно чувственное виляние бесцельно плавающих акул сменилось точными, вкрадчивыми движениями настороженных хищниц.

Среди окружавших нас семи-восьми акул было две крупных Саrсharhinus albimarginatus длиной около двух метров, остальные – весьма стройные серые акулы с маленькими грудными плавниками, которых я не мог определить. Вдруг в их поведении что-то изменилось, я увидел, что они выстроились в шеренгу и идут прямо на нас. Одна из белоперых покинула строй и подскочила к Артуру. В последний миг она свернула и ушла прочь, сопровождаемая остальными. Прошло несколько секунд, прежде чем я сообразил, что моя кинокамера продолжает работать; неожиданный маневр акул так меня ошарашил, что я позабыл о ней. Артур по-прежнему как ни в чем не бывало плавал, освещенный солнцем, чуть выше меня. Отойдя вдаль, большая белоперая заложила изящный вираж и снова пошла на нас. Мне показалось, что она взяла прицел на спину Артура, однако на самом деле ее рот коснулся его правой ноги. Новый поворот с открытой пастью, и сквозь воду до меня донесся жуткий скрип чудовищных зубов, смыкающихся вокруг... стали. Акула яростно тряхнула головой и оторвала ногу куклы; осталась только стальная арматура, торчащая из резинового гидрокостюма, будто обломок берцовой кости.

Я прервал съемку и поспешил вернуться в клетку, так как теперь акулы атаковали все вокруг без разбора. Одна из них налетела на клетку, потом метнулась к Артуру, которого мои товарищи на палубе уже тащили вверх. Я подал сигнал, чтобы меня поднимали. Мне что-то не хотелось выходить из клетки наружу и преодолевать вплавь короткое расстояние до трапа после того, что произошло.

Ступив на палубу, я увидел серьезные лица. Мои товарищи окружили тесным кольцом искалеченную куклу, лежащую на предназначенных для нее носилках. Я знал, о чем они думают. Каждому представлялось за маской живое лицо – свое собственное или еще чье-то... Пытаясь развеять мрачную атмосферу, я предложил несколько форсированным голосом выбросить в воду останки куклы. Но слово «останки» только усугубило общее хмурое настроение, к тому же бросить в воду Артура было бы слишком похоже на захоронение в море умершего моряка. Кто-то шутливо предложил прочесть молитву за упокой души Артура; ответом было ледяное молчание. Весь остаток дня мы ходили угрюмые, притихшие, ночью мне снились жуткие кошмары. После этого случая мы долго соблюдали под водой удвоенную осторожность и относились ко всем акулам с повышенной почтительностью.

Мы нарочно сконструировали Артура, чтобы проверить, пугает ли акул появление подводного пловца в гидрокостюме. У нас как-то принято было считать, что встреча с акулой ничем серьезным не грозит аквалангисту в полном снаряжении. Мы смастерили каркас из стальных прутьев, облачили его в один из гидрокостюмов Ива Омера и начинили пенопластом. В шлем взамен головы поместили небольшой арбуз и, наконец, пристроили на спине пластиковой макет акваланга. Внешне Артур был точной копией кого-нибудь из наших аквалангистов. Первые опыты с куклой ничего не дали. Нас это в общем-то и не удивило: странно было бы, если бы незнакомый объект из стали, пластика и резины привлек существо, привыкшее питаться мясом и рыбой. Опыты проводились только тогда, когда акулы вели себя спокойно, так как мы отлично знали: если бросить Артура в гущу разъяренных хищниц, его в два счета разорвут на части, как и любой другой предмет. Однако наш эксперимент нельзя было считать идеальным, ведь мы не могли оживить куклу, а кто же будет оспаривать тот факт, что акула умеет отличать живое от мертвого. И мы решили снабдить Артура каким-нибудь заманчивым запахом.

Были испробованы всевозможные продукты – от мясного бульона, которым пропитывали облекающий стальные прутья поролон, до кусков рыбы, засовываемых в гидрокостюм. В только что описанном опыте в куклу засунули куски свежей рыбы. Но мы заметили при этом, что атака была далеко не такой стремительной, как если бы ту же рыбу просто бросили в воду. Видно, резиновый гидрокостюм все же представляет собой известную защиту, хотя и ни в коей мере не удовлетворительную. Не исключено также, что запах человеческого тела сам по себе мало заманчив для акул. И наконец, возможно, что наша фигура и рост, а также цвет наших гидрокостюмов придают нам некоторое сходство с дельфинами, но ведь акула никогда не посягнет на дельфина, пока не удостоверится, что он либо ранен, либо ослаблен болезнью, либо еще по какой-нибудь причине не может дать отпора.

Одна из самых распространенных и самых живучих легенд об акуле – утверждение, будто она питается падалью и больше всего на свете любит испорченное или разлагающееся мясо. Мне не известно фактов, которые подтверждали бы эту теорию. Я допускаю, что изголодавшаяся акула набросится на все что угодно; смотря по степени голода, это может быть и доска, и разлагающийся труп. Но ни первая отнюдь, ни второй не входят в ряд ее любимых блюд. Я видел, как акулы хватают крючок, наживленный мясом, но подлинной алчности они при этом не проявляли, и если они в конце концов все же заглатывали приманку, то после долгого колебания. Помню, в одном плавании нам пришлось выбросить четверть говяжьей туши, протухшей из-за поломки холодильника. Мясо завернули в мешковину и с тяжелым балластом отправили за борт. Оно легло на песок под коралловой стеной рифа, у которого мы стояли на якоре. Шли дни, а мясе лежало нетронутое, хотя акул здесь было предостаточно. Оно исчезло только через неделю, и мы смекнули, что произошло, 71 когда тигровая акула, поразившая нас своими размерами и голодным, отощавшим видом, появилась вдруг с раздувшимся брюхом. Голод оказался сильнее присущего селахиям отвращения. Но подумать только: акула длиной всего около трех метров смогла заглотать говяжий бок!

Конечно, глубоководные акулы сопровождают стаи морских млекопитающих, иногда следуют и за кораблями, кормясь отбросами, но это еще ничего не значит, ведь отбросы, как правило, состоят из свежей пищи. И потребность акул в калориях, сдается нам, не так уж велика, ведь они предпочитают плавать в открытых водах, где нет никаких помех и малейшее движение позволяет им покрыть значительное расстояние. От холода акулы не страдают, расход калорий у них минимальный, так что одной сытной трапезы должно хватить надолго.

Изучение пищеварительного тракта акулы в общем-то подтверждает эту гипотезу. По сравнению с млекопитающими он чрезвычайно короток: длина кишечника взрослого мужчины около десяти метров, у трехметровой акулы – от силы два метра. Кроме того, похоже, что акула наделена удивительной способностью переваривать содержимое желудка по частям, сохраняя впрок другие порции. Возможно, это своего рода естественный резерв, позволяющий акуле жить какое-то время за счет прежних накоплений. Сэр Эдвард Оллстром, директор зоопарка Таранга под Сиднеем в Австралии, рассказывает про 4, 5-метровую тигровую акулу: ее держали в бассейне, и три недели она отказывалась от предлагаемой ей конины. Проглотит, а через несколько дней отрыгнет. Когда же акула умерла и ее вскрыли, то обнаружили в желудке двух отлично сохранившихся дельфинов. Очевидно, она их сожрала за несколько часов до того, как была поймана. Остается загадкой, как акула ухитрялась удерживать дельфинов в желудке, отрыгивая другую пищу.