Ангелы Монмартра

Анж и Кристелла отправились к реке. Выйдя из шатра, художник увидел стоящую поодаль большую повозку с высокими бортами и полукруглым брезентовым верхом. Раньше он увлекался романами Фенимора Купера. Фургоны переселенцев-покорителей прерий Дикого Запада наверняка имели такой же обветренный, суровый вид и казались воплощением надежности и аскетического уюта. Только вряд ли отринувшим цивилизованный мир трапперам и общинам мормонов приходило в голову разрисовывать ангелами брезентовые бока своих повозок.

– Между прочим, это та самая карета, которая привезла вас сюда, – мимоходом заметила хозяйка. – Мы с Мимом создаем не только иллюзии, но и применяем физическую магию – воздействуем на материю извне, без помощи пилы, молотка и рубанка. Вы не представляете, какую цену согласились бы заплатить за это умение великие чародеи прошлого…

Они зашагали по знакомой тропинке среди высоких трав. Кристелла шла впереди. Художнику показалось, что заросли сами расступаются перед нею. Дежан не отставал от ангела ни на шаг и слышал, как трава с легким шелестом смыкается за спиной. Он представил, что они движутся по мохнатой спине какого-то существа, столь огромного, что оно не ощущает двух ползущих по нему блох.

Вскоре травяное море закончилось. Кристелла вывела Анжа на открытое пространство – высокий крутой берег, под которым еле слышно плескались волны. Ангел и художник сели под единственным здесь деревом, невысоким и очень старым дубом с выступающими из земли корнями.

– Я люблю это место, – сказала Кристелла. – Глубоко вдохните, и вы почувствуете, как здесь пахнут полевые цветы.

Казалось, она не произнесла ничего особенного, но вокруг Анжа всё закружилось в волшебном хороводе, цвета стали ярче и чудеснее, сладкие ароматы переполнили воздух, заставляя трепетать от восторга. Теперь голос ангела звучал только для него одного, успокаивал, дарил небесную гармонию усталой душе. Кристелла взяла руку художника, и он почувствовал, как тепло ангельских ладоней разливается по онемевшему от наслаждения телу.

– Что ты делаешь со мной? – то ли подумал, то ли прошептал он. – Это неправильно… так нельзя…

– Ты чувствуешь меня, – бархатный голос вливался в его сознание ласковой музыкой. – Я вижу твои чувства. Они светлы и чисты. У злых бывает боль в сердце. Это начало духовного очищения. Я ангел-отступник, но имею право исповедать грешника кем бы он ни был – убийцей с загрубевшей душой или влюбленным священником. Ангел Смерти берет на себя часть грехов тех, кого провожает в мир иной. Это облегчает их муки в Чистилище и приближает к скорейшему искуплению. Только те, кто при жизни стремились в Ад, лишены исповеди. К ним приходят демоны. Муки для непрощеных начинаются с первой минуты агонии… Твоя душа драгоценна, такие встречаются раз в столетие. Неважно, почему ты мало грешил – то ли благодаря чистоте помыслов, то ли из лености, то ли из нерешительности. В тебе нет зависти, которая толкает других, более смелых, на грех во имя возвышения. Ты талантлив и довольствуешься этим даром, а потому не идешь на сделку с совестью.

– Шел… когда решил остаться здесь.

– Андрей, пойми: вы поменяли одну войну на другую, более страшную, которая длится тысячи и тысячи лет. Сейчас близится то, что вы называете Апокалипсисом. Сто лет назад была сломана первая печать. Всадник в венце победителя пронесся на белом коне над окровавленной Европой. Второй всадник, рыжий, уже наточил пламенный меч и готов спустить с цепи войну. Не в наших силах запереть пред ним врата, но можно задержать его.

Кристелла отпустила руку Анжа, и он начал приходить в себя.

– Я почувствовал твою силу, – медленно заговорил художник. – Но если Господь решил приблизить час Страшного Суда, Ему не смогут противостоять отставной ангел, демон-прислужник и двое людей.

– В этом суть спора. Нам позволят попытаться.

– Мне кажется, ты не совсем ангел… Разве дозволено шуту преграждать путь армии сюзерена? И потом, передо мной ангел разрушения, который вопреки своей сути стремится созидать. В чем здесь подвох?

– Ты прав. Я действительно нечто большее. Со временем всё узнаешь.

Анж осторожно прикоснулся к протянутой ему женской ладони и подавил желание поцеловать ее. Так хорошо было только с Селеной…

Селена! Как он мог забыть о ней?!

…девушка стоит на коленях, обняв свои плечи; вокруг нее со свистом разворачивается огненная лента, искрится, пышет клубами едкого дыма. А девушка не обращает внимания на близкую опасность…

– Не волнуйся, Андрей, – сквозь марево видения проступает прекрасный лик Кристеллы. – У Мима свои методы репетиции. Я позабочусь, чтобы он не переусердствовал. Видишь, как стойко держится твоя любимая? У нее завидная воля и самообладание. Ее будет не так-то легко вывести из душевного равновесия. А тебе, наоборот, следует научиться отвергать соблазны. Думаю, теперь ты понимаешь, зачем мы вас разделили. Опасность в том, что вы подвержены диаметрально противоположным влияниям.

– Значит, пока я буду испытывать на себе ангельские чары, Селене предстоит сражаться с демоном?!

– Твое испытание тоже не будет легким. А позже вы поменяетесь ролями.

Кристелла начертила над травой невидимый круг. Тотчас под ее рукой взвился маленький смерч. Когда он улегся, Анж увидел сплетенный венок из полевых цветов. Хозяйка надела его поверх своей шляпы. Художнику показалось, что под цветами вздрогнули распятые на тулье крылья неизвестной птицы.

– Что значат совы? – спросил художник. – Они являлись мне в видениях.

– Вот как… – протянула Кристелла. – Они нападали на тебя?

– Скорее, на Селену.

– А ты защищал ее. Значит, помимо нас тебя испытывал противник. И понял, что Анжелюса Дежана трудно сломить. В определенном смысле, нам это на руку… Уж не знаю, почему греки решили, что совы – символ мудрости. Ты видел не просто ночных хищников. Это полудемоны, воплощение злого рока, дикие и лишенные разума. Смысл их существования – зло… если объяснять на языке человеческих понятий. Они есть даже у ангелов: у каждого свой. Эти духи неуловимы. Но мне однажды удалось повстречаться со своим… – Кристелла указала на пришитые к шляпе крылья. – Точнее, кое-кто устроил мне встречу. Нас они побаиваются; люди же слабы, а потому беззащитны перед их атаками. Ты знаешь историю Орфелины и можешь догадаться, что всю жизнь за нею следовала целая стая. Однажды тебе удалось разогнать их, но это не конец. Мим хорошо подготовит Селену и научит ее защите. Ты же готовься к поединку с собственным злым гением. Он человек, и ищет тебя.

– Человек? Я считал, что у меня нет врагов.

– Ты ошибался. Они есть у любой неординарной личности. Ты талантлив, а это уже повод к чьей-то ненависти.

– Он тоже художник? Завистник?

– Нет. Ему чуждо творчество. Но есть талант к ненависти.

– Кажется, я знаю… Некий Санжаров, муж Селены?

– Он скрыт от меня. Явное доказательство, что его охраняет чья-то серьезная сила.

– Ваши Соперники? Насколько я понял, они не люди…

– У них, как и у нас, есть волонтеры из смертных. Злые гении-люди страшнее тем, что у них есть разум. Благодаря ему они могут далеко зайти в своей жестокости. И как только выжил ваш род патологических мизантропов?!

– Значит, новая дуэль все-таки неизбежна.

– Это если противник благороден. А вдруг окажется негодяем… Тебе следует почаще оглядываться. Хотя, судя по рассказу Орфелины, ждать удара из-за угла не приходится.

– Ангелы имеют гнусную привычку подслушивать?

– Мне нужно знать о вас всё, иначе защита будет невозможна. Простите за вмешательство в личную жизнь, но это в ваших интересах.

– Прекрасно. Отныне придется жить с чувством, что за нами наблюдают.

– Не беспокойтесь. Если Спектакль пройдет удачно, у нас появятся совсем другие проблемы.

– Что с нами будет в случае удачи?

– Любовь и счастье, – Кристелла рассмеялась, потом вдруг стала серьезной. – Андрей, я чувствую, что сейчас ты задашь самый мучительный для тебя вопрос. Приготовься к неожиданному ответу.