Воин кровавых времен

Ахкеймион резко остановился, но врезавшийся в него Рассвет вынудил хозяина сделать еще пару шагов. Колдун погладил мула по морде и улыбнулся печальной улыбкой человека, обремененного бесталанным животным. Ветерок погнал рябь по сверкающим на солнце водам Семписа, прошуршал в кронах деревьев. Ахкеймиона начала бить дрожь.

Пророк и колдун. Бивень называл подобных людей шаманами. Это слово лежало у него в сознании, неподвижное, словно зиккурат.

«Шаман.

Нет… Это безумие!»

Две тысячи лет адепты Завета хранили Гнозис в неприкосновенности. Две тысячи лет! Кто он такой, чтобы нарушать подобную традицию?

Неподалеку под платаном толпились ребятишки, щебеча и толкаясь, словно воробьи над крошками хлеба. Ахкеймион заметил двух мальчишек лет четырех-пяти, которые что-то рассказывали, крепко держась за руки. Их невинность поразила его до глубины души. Ахкеймион невольно подумал, сколько времени пройдет, прежде чем они поймут, что держаться за руки — это ошибка.

Или они откроют для себя Келлхуса?

Непонятный скулящий звук заставил его поднять взгляд, и Ахкеймион едва не закричал от потрясения.

К дереву, под которым он стоял, был прибит нагой человек, белый, как мрамор, в пятнах синяков и засохшей крови. Когда момент ошеломления миновал, Ахкеймион подумал было снять человека. Но куда его отнести? В соседнее селение? Айнрити настолько запугали шайгекцев, что местные жители, скорее всего, побоятся даже взглянуть на несчастного, не то что прикоснуться к нему.

Ахкеймион ощутил угрызения совести и отчего-то вдруг вспомнил Эсменет.

«Береги себя».

Ведя в поводу Рассвета, Ахкеймион зашагал дальше, мимо детей, по тени, испещренной солнечными пятнами, к Иотии, древней столице королей-богов Шайгека. Ее стены из светлого камня уже виднелись вдали, проглядывая через темную зелень эвкалиптов. Ахкеймион шел и сражался с невероятным…

Прошлое было мертво. Будущее было непроглядно, словно зияющая могила.

Ахкеймион вытер слезы. Назревало нечто невообразимое, нечто такое, о чем историки, философы и теологи будут спорить тысячи лет — если, конечно, у них будут эти годы. И действия Друза Ахкеймиона приобретут особое значение.

Он должен просто отдать. Не ожидая ничего взамен.

Свою школу. Свое призвание. Свою жизнь…

Гнозис станет его пожертвованием.

За могучими стенами Иотии скрывался лабиринт четырехэтажных домов из кирпича-сырца, стоящих вплотную друг к дружке. Узенькие улочки сверху были затянуты навесами из пальмовых листьев, и Ахкеймиону казалось, будто он идет по безлюдным туннелям. Он избегал кератотиков: ему не нравился триумф, которым светились их глаза. Но когда ему встречались вооруженные Люди Бивня, Ахкеймиону приходилось спрашивать дорогу и дальше пробираться через паутину улиц. Большинство попадавшихся ему айнрити были айнонами, и это беспокоило Ахкеймиона. А пару раз, когда стены расходились настолько, что удавалось разглядеть здешние памятники, ему начинало казаться, будто он ощущает в отдалении присутствие Багряных Шпилей.

Но затем он встретил отряд галеотских кавалеристов и испытал некоторое облегчение. Да, они знают, как пройти в Сареотскую библиотеку. Да, библиотека занята Галеотами. Ахкеймион начал привычно врать и сказал, что он — ученый, ведущий хронику побед Священного воинства. Как всегда, при мысли о том, что их имена могут попасть на страницы истории, у Галеотов засверкали глаза. Они сказали, что будут проезжать библиотеку по дороге, и предложили отправиться с ними.

В полдень Ахкеймион уже стоял в тени библиотеки, исполненный недобрых предчувствий.

Если слухи о существовании текстов Гнозиса достигли его ушей, они с тем же успехом могли дойти и до Багряных Шпилей. При мысли о том, что ему придется спорить с колдунами в красном, Ахкеймиону становилось, мягко говоря, не по себе.

Сама идея о том, что тексты Гнозиса могли сокрытыми лежать здесь все это время, была вовсе не такой абсурдной, как казалось на первый взгляд. Библиотека могла посоперничать древностью с Тысячей Храмов; ее построили сареоты, эзотерическая коллегия жрецов, посвятивших себя хранению знаний. В Кенейской империи существовал закон, согласно которому всякий, кто входил в Иотию и имел при себе книгу, обязан был предоставить ее сареотам, дабы те могли сделать копию. Однако проблема заключалась в том, что Сареотская коллегия была религиозным учреждением, а потому для Немногих вход в знаменитую библиотеку был заказан.

Когда много столетий спустя фаним захватили Шайгек и перебили сареотов, библиотеку посетил сам падираджа. Как гласила легенда, он извлек из-под халата тоненький, переплетенный в кожу список кипфа'айфан, «Свидетельства Фана», слегка помявшийся от ношения на груди. Подняв его над головой, падираджа заявил: «Вот вся записанная истина. Вот единственный путь ко всем душам. Сожгите это нечестивое место». И якобы в этот миг с полки упал один-единственный свиток и подкатился к сапогам падираджи. Падираджа развернул его и обнаружил подробную карту Гедеи, которая впоследствии пригодилась ему в войнах с Нансурской империей.

Библиотека сохранилась, но если при сареотах она была закрыта для колдунов, то при кианцах вообще могла перестать функционировать.

Так что Ахкеймион вполне верил, что в библиотеке могли остаться тексты Гнозиса. Такие находки случались и прежде. Если адепты Завета были самыми учеными из всех колдунов, то причиной тому, не считая их снов о Древних войнах, было ревностное отношение к Гнозису. Гнозис давал им силу, несоизмеримую с численностью школы. Если Гнозисом завладеет школа, подобная Багряным Шпилям, — кто знает, что произойдет тогда? Но в том, что Завету придется туго, можно было сомневаться.

Но, впрочем, все это должно вот-вот измениться — теперь, когда Анасуримбор вернулся.

Ахкеймион завел мула в маленький внутренний дворик. Брусчатка давно скрылась под слоем красной пыли, и лишь отдельные камни выглядывали то здесь, то там. Фасад библиотеки был квадратным, словно у кенейского храма; высокие колонны подпирали осыпающийся портик с фигурами не то людей, не то богов. Два рослых галеота с мечами стояли, прислонившись к колоннам у входа. Они встретили подошедшего Ахкеймиона скучающими взглядами.

— Приветствую вас, — сказал Ахкеймион, надеясь, что стражники говорят по-шейски. — Я — Друз Истафас, летописец Нерсея Пройаса, принца Конрии.

Ответа не последовало. Ахкеймион замер в нерешительности. Один из стражников, тип со шрамом, тянущимся через все лицо, от лба до подбородка, особенно его нервировал. Выглядели они недружелюбно. Хотя с чего веселиться воину, которого поставили охранять столь бесполезную вещь, как книжки? Ахкеймион кашлянул.

— Много ли посетителей бывает в библиотеке?

— Нет, — отозвался стражник без шрама и пожал плечами. — Несколько ворюг-торговцев, и все.

Он что-то выплюнул, и Ахкеймион понял, что стражник обсасывал персиковую косточку.

— Что ж, могу вас заверить, что я не принадлежу к торговцам. — И добавил со смесью любопытства и почтительности: — Дозволите мне войти?

Стражник кивком указал на мула.

— Только без этой твари. Нельзя же допускать, чтобы осел срал в священных залах, верно?

Он ухмыльнулся и повернулся к своему товарищу со шрамом, который все продолжал смотреть на Ахкеймиона. Вид у него был словно у скучающего мальчишки, который размышляет, не потыкать ли палкой дохлую рыбу.

Прихватив кое-какие вещи, Ахкеймион быстро прошел мимо стражников. Огромные двери были украшены потускневшей бронзой; одна створка оставалась приоткрытой ровно настолько, чтобы в нее мог проскользнуть человек. Уже нырнув в полумрак библиотеки, Ахкеймион услышал, как один из Галеотов — кажется, тот, со шрамом, — пробормотал: «Гнусный чурка».

Но Ахкеймиону было сейчас не до презрения норсирайцев. Его охватило радостное возбуждение. Он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Окаянные сареоты собирали тексты на протяжении тысячи лет. Что он может здесь обнаружить? Все, что угодно, и не только работы по Гнозису. «Девять классиков», ранние «Диалоги Инсерути» — даже утраченные труды Айенсиса!