Личный космос

Один самец и орлица покатились и с треском врезались в дверь.

Кикаха отпрыгнул назад, а затем шагнул вперед и вогнал меч в барахтавшуюся массу. Его не волновало, кого он заколет, бенса или орлицу, хотя он все-таки надеялся, что жертвой оказалась орлица.

Они были умнеё и способны на большую сосредоточенность и приверженность к цели — в первую очередь к нему.

Но они откатились, и в тело вошло только само острие меча. Оба издавали столько шума, что он не мог сказать, кого ранил меч.

Всего лишь на мгновение у него появился чистый путь бегства по центру коридора. Обе орлицы схватились со львами. Подарга прижалась спиной к стене, сдерживая когтями разъяренную самку. У львицы текла кровь из обоих глаз и полуоторванного носа.

Ослепленная кровью, она колебалась, стоит ли приближаться к гарпии.

Кикаха йтрелой пронесся по коридору, потом перепрыгнул через два тела, закрывавших ему путь. Его нога твердо опустилась на рыжеватую мускулистую спину, и он воспарил в воздух. К несчастью, он вложил в свой прыжок столько усилий, что стукнулся головой о мраморный потолок, разрезав кожу на макушке о большой, вделанный в мрамор алмаз.

Полуоглушенный, он, шатаясь, пошел вперед. В этот момент он был уязвим. Если бы на него обрушились орлица или лев, они могли бы убить его, как волк больного кролика; но они слишком были заняты попытками убить друг друга, и вскоре он выбрался из здания. Через несколько минут он выбрался и из города и, делая огромные скачки, понесся к холмам.

Он проскакал мимо ободранного тела искалеченной при столкновении орлицы.

Рядом, с ним лежало другое растерзанное тело. Оно принадлежало бенсу, который, должно быть, напал на орлицу, ожидая легкой добычи, но ошибся и поплатился за ошибку.

Затем он проплыл над телом Коцхамла — скорее, частями гела, так как они валялись отдельно — голова, руки, ноги и прочие разные куски.

Он запрыгал вверх по холму, бывшему таким высоким, что его можно было удостоить названия горы.

В двух третях пути к вершине находился спрятанный за изогнутым входом гранита вход в пещеру. Казалось, не существовало причины, мешавшей ему воспользоваться им. Всего лишь несколько минут назад его покинуло всякое везение, а теперь оно возвращалось к нему.

Пронзительный крик сказал ему, что удача, возможно, только кажется вернувшейся. Он посмотрел через плечо. В четверти мили от него Подарга и две орлицы мчались к нему, хлопая крыльями.

Никаких бенсов в поле зрения не наблюдалось. Очевидно, они оказались не способны удержать Подаргу и орлиц в углу. Наверное, огромные кошки были рады дать им сбежать. При таком раскладе бенсы наверняка могли продолжать жить и наслаждаться поеданием одной убитой ими орлицы.

Что бы там ни произошло, он снова подвергался опасности быть настигнутым на открытой местности.

Его преследовательницы научились теперь эффективно летать при меньшей гравитации. В результате они продвигались на треть быстрее, чем на планете — или так, во всяком случае, казалось Кикахе.

На самом же деле перенесенные ими схватки и потеря крови должны были замедлить их.

Подарга и одна орлица при болеё внимательном взгляде казались покалеченными. Крылья их двигались медленнее, чем в первые раз, и они отставали от другой орлицы. Эта, хоть и покрытая по зеленым перьям кровью, казалась раненной не так глубоко. Она обогнала Кикаху и рухнула вниз, словно ястреб на суслика.

Суслик этот, однако, был вооружен мечом и определил, какие он предпримет меры. Заранеё рассчитав, когда её атака совпадет с его прыжком, он круто обернулся в воздухе. Он приземлился лицом назад, и вытянутые когтистые лапы орлицы оказались в пределах досягаемости меча. Она пронзительно закричала и растопырила крылья, тормозя свой полет, но он уже рубанул. Его меч не обладал той силой, какую придала бы ему надежная опора на земле, и удар закрутил его больше, чем ему хотелось бы, и сбил ему равновесие при приземлении. Тем не менее, меч перерубил одну лапу на сочленении когтей с ногой и наполовину другую. Затем Кикаха ударился оземь, упал на бок, и из него вышибло дух.

Он снова поднялся, сопя и чихая, словно поврежденная волынка. Он сумел подобрать меч там, где его выронил. Орлица била крыльями по земле, словно недорезанная курица, и даже не видела его, когда он обрушил меч ей на шею. Голова отвалилась, и один черный с алой каймой глаз злобно глянул на него, а потом стал тусклым и холодным.

Он еще втягивал в себя воздух, когда проскочил вход в пещеру, опередив на двадцать ярдов Подаргу и последнюю орлицу. Он приземлился в аккурат в отверстие на склоне холма, а потом прыгнул к концу пещеры, к гранитной стене в двенадцати метрах от входа.

Он прервал домашнюю сценку семейства больших белых обезьян. Папа, ростом в три метра, четырехрукий, белый и безволосый, если не считать огромного ежика белых волос на макушке буханообразного черепа, горилломордый, розовоглазый, сидел на корточках у стены справа. Он раздирал выступавшими клыками и острыми зубами оторванную ногу маленького тота, а её в то же время сосали детеныши-близнецы.

С проектированием больших белых обезьян Вольф и Кикаха дали маху.

Они позабыли, что единственными млекопитающими на Марсе были одно маленькое животное и человек. К тому времени, когда они поняли свою ошибку, то согласились, что теперь уже слишком поздно.

Несколько тысяч обезьян уже поместили на Луне и, казалось, не стоило уничтожать первые результаты биолабораторий и создавать новый, не млекопитающий вид.

Колоссальные приматы были удивлены не меньше его, но он имел преимущество находившегося в движении. Однако его задерживала необходимость выкатить маленький валун-ключ из каменного гнезда, а затем затолкать тяжелую секцию задней стены.

В результате этого часть стены распахнулась, а часть ушла внутрь, открыв квадратную камеру примерно шести метров в поперечнике.

Неподалеку от задней стены в гранитный пол были вделаны семь полумесяцев. Справа на уровне глаз были прибиты колышки, на которых размещалось семь серебристых металлических полумесяцев.

Каждый из них требовалось соединить с соответствующим полумесяцем на полу, сравнивая сходство иероглифов на них. Когда два полумесяца соединялись, образуя круг, они становились вратами к заранеё определенному месту на планете.

Двое врат являлись ловушками.

Воспользовавшись ими, неосторожный субъекг оказывался переброшенным в не знающую побегов тюрьму.

Кикаха просканировал иероглифы с поспешностью, которая не нравилась ему, но с которой ничего нельзя было поделать.

Свет в задней камере был сумрачный, и он едва разбирал надписи.

Теперь он понял, что ему следовало бы запасти тут осветительный прибор, когда делали эту пещеру. Но было слишком поздно даже сожалеть об этом. У него не было времени ни для чего, кроме мгновенной необдуманной реакции.

В пещере стало шумно, как внутри литавр.

Две взрослые обезьяны поднялись на своих кривых и сравнительно коротких ногах и рычали на него, в то время как две верхние руки молотили по груди, а две промежуточные хлопали по животам.

Прежде чем они смогли двинуться на него, их чуть не сшибли Подарга и орлица, ворвавшиеся, словно заряд из дробовика.

Они надеялись поймать загнанного в угол и относительно беспомощного Кикаху, хотя опыт их столкновений с ним должен был научить их осторожности. Вместо этого они променяли трех раненных, усталых и не желавших больше драться бенсов на двух чудовищно больших, отдохнувших, подкрепившихся и разъяренных белых обезьян.

Кикахе хотелось посмотреть на битву и поддержать подбадривающими криками обезьян, но он не желал истощать свое везение, поскольку оно уже подавало указание о приближении опасности. Поэтому он бросил два ловушечных полумесяца на пол и снял другие пять.

Четыре он сунул под мышку, собираясь прихватить их с собой. Если гарпия спасется от обезьян и попытается воспользоваться полумесяцами, то кончит жизнь в дворцовой тюрьме.