Новая Зона. Контур боли

— Да не в том дело… — попытался объяснить Гарин, но проводник снова его не дослушал.

— Дело, не дело. Помалкивай, а? — раздраженно сказал он. — Было бы у меня чем на педали нажимать, я бы не стал с тобой возиться. — Проводник вздохнул и скомандовал: — Двинулись!

Только когда вдалеке завыла собака, Олег осознал, до чего же тихо вокруг. Ни человеческих голосов, ни хлопающих дверей, ни музыки из окон, ни грохота стройплощадок, ни шума машин — все звуки, без которых казалось немыслимым существование столичного мегаполиса, ушли, оставив только одинокий далекий вой. Впрочем, через минуту стих и он. Остался лишь шелест ветра, лениво перебирающего разбросанные по тротуару бумажные листки. Один из листков как раз скользил вдоль бордюра. Гарин машинально припечатал его к тротуару подошвой. Кажется, это был рецептурный бланк, незаполненный. Еще несколько десятков похожих листков валялись вокруг. Откуда их столько? Из какой разграбленной поликлиники?

Примерно через полчаса проводник вывел отряд к зданию перехватывающей парковки, которое из-за отсутствия внешних стен казалось недостроенным. Снаружи конструкция выглядела трехэтажной, но еще несколько этажей скрывалось под землей. Бензовоз, о котором говорил Крот, обнаружился на минус втором уровне. Рядом была припаркована серая «шкода», на заднем стекле которой был приклеен знак с изображением инвалидной коляски. Машина была трехместная, сиденье рядом с водительским креслом отсутствовало.

— Здоровая хреновина, — заметил Калган, остановившись рядом с передним колесом бензовоза, которое было высотой как раз с него.

— Пятнадцать тонн! — с гордостью подтвердил проводник. Он подобрал валявшуюся рядом палку и постучал по боку цистерны. — И наполнена под завязку.

— Как ты проверил?

— Да уж проверил. Когда доберемся до базы, Санчо нам за этот бензовоз каждому по медали выдаст.

Олег остановился в нескольких шагах от грузовика, борясь с подступающей тошнотой. Голова пока не болела, но Гарин не питал иллюзий по поводу этого «пока».

— А… ключи? — с трудом выдавил он.

— Ключи есть. — Крот похлопал по нагрудному карману куртки. — Только сначала ты поможешь нам с Калганом забраться в кабину.

Олег опустил глаза.

— Ничего не получится.

— Не понял, — нахмурился проводник. — Чего не получится?

— Я не могу вести машину.

— Опять двадцать пять! Я же сказал, твоя квалификация роли не играет. Если водил легковушку, то и…

— Я и легковушку не смогу. — Гарин буравил взглядом бетонный пол, готовый провалиться сквозь него от стыда.

— А права? — вспомнил Крот. — Купил, что ли?

— Нет. — Даже разговор на эту тему действовал на Олега удручающе. Но раз неприятных объяснений было не избежать, он попытался хотя бы покончить с ними за наименьшее время. Гарин посмотрел в глаза собеседнику, надеясь, что так ему скорее поверят. — Полгода назад я попал в аварию. Очень серьезную. Еле жив остался. С тех пор у меня почти каждый день болит голова. Иногда просто раскалывается. А стоит мне сесть за руль, и я… — Он с трудом проглотил комок и помотал головой. — Я не могу вести машину. Никакую.

Проводник большим пальцем почесал лоб под банданой и спросил с досадой:

— А раньше ты об этом сказать не мог?

— Я пытался. — Гарин снова потупил взгляд.

— Когда ты пытался? — Крот достал из кармана кольцо с ключами и задумчиво крутанул его на пальце. — Да ну, бред какой-то! — сказал он сам себе и посмотрел на Калгана, ожидая поддержки. — Бред же?

— Натуральный, — охотно подтвердил тот и посмотрел на Олега. — Ты что, растаешь, что ли, если за руль сядешь?

— Не растаю, — ответил Гарин.

— А что тогда?

— В лучшем случае — заблюю все вокруг.

— А в худшем?

— Все заблюю и потеряю сознание.

— Тьфу ты! — Калган перевел взгляд на проводника и пожал плечами.

— Сдается мне, ты гонишь, — вынес вердикт Крот. — А ну лезь в кабину!

Он не вынул пистолета из-за пояса, но по тону его было ясно, что в случае чего — и вынет, и воспользуется, если возникнет нужда.

Олег не стал больше спорить. Он сделал два глубоких вдоха через рот и на негнущихся ногах прошагал к бензовозу. Дверца с водительской стороны не была заперта. Гарин распахнул ее, поднялся по лесенке с неудобными ступеньками и сел, уронив голову на баранку и тяжело дыша. Лоб его покрывала испарина. Полминуты спустя он выпрямился и выглянул через раскрытую дверь. Спутники выжидающе смотрели на него.

— Ну, — сказал Калган. — Чего ж не блюешь?

— Потому что знаю, что никуда не поеду, — сказал Олег.

— Хрена с два ты никуда не поедешь! — разозлился проводник. — Поедешь как миленький. Лови!

Гарин с тоской посмотрел на летящую в него связку ключей и, вцепившись в дверную ручку, выполнил собственное предсказание. Хорошо еще, что ограничился программой-минимум: избавился от вчерашнего ужина, но сохранил сознание.

Крот выматерился и, подкатившись к кабине, подобрал с пола ключи. Снова выматерился и брезгливо обтер их то ли платком, то ли бумажной салфеткой, которую тут же выбросил. И выматерился в третий раз.

— Какой же ты урод! — сказал он, глядя на Олега снизу вверх. — Вылезай оттуда!

Перед глазами Гарина плавали черные пятна, поэтому он не мог видеть, достал проводник пистолет или нет. Конечно, маловероятно, что Крот откроет огонь рядом с бензовозом, и тем не менее, спускаясь по короткой лесенке, Олег в любой момент ожидал выстрела в спину. Не дождался.

Он остановился перед проводником, хотя стоять ровно было нелегко, и спросил:

— Что теперь?

— А теперь — пошел вон! — рявкнул Крот. — На все четыре стороны! И чтобы я больше тебя не видел! Ур-род!

Гарин опустил голову и поплелся к выходу со стоянки, думая лишь об одном: «Только бы не упасть». Он еще слышал, как переговариваются за его спиной теперь уже бывшие спутники, но плохо понимал смысл слов.

— Что с бензовозом-то делать будем? — спросил Калган.

— А что с ним сделаешь, — устало ответил Крот. — Вернемся на базу — доложим Санчо, пусть сам решает. Может, пришлет кого, а может, сам приедет. Ему-то есть, чем на педали давить.

Прежде чем свернуть за угол, Олег в последний раз обернулся. Он увидел, как Калган неуклюже забирается на заднее сиденье «шкоды», и понял, что не испытывает к нему и капли сочувствия.

«Я такой же инвалид, как и он, — подумал Гарин. — Даже хуже. Просто моя инвалидность не так бросается в глаза».

Ноги заплетались. Олегу приходилось держаться за трубу ограждения, обрамляющего выездной пандус, чтобы не шататься. Оказавшись на улице, он остановился, закрыв глаза и запрокинув голову. Иногда это помогало. Если почувствовать приступ на самой ранней стадии, то полная неподвижность и десять-пятнадцать глубоких вдохов и выдохов могли загнать боль обратно в… Гарин не знал, куда именно. Но где-то же она прячется, когда не терзает его.

Он вдохнул свежий московский воздух — действительно свежий, в кои-то веки, без примесей выхлопных газов, фабричного дыма и смога, — на несколько секунд задержал его в легких и медленно выдохнул. Снова вдохнул… Над головой громко каркнула ворона. Олег открыл глаза и увидел орла, парящего метрах в тридцати над землей. А может, грифа, он никогда не разбирался в птицах. Потом орел-гриф снова каркнул, и Гарин понял, что это начало галлюцинации. Ему нужно было прилечь. Хотя бы вот на эту скамеечку с треснувшей спинкой. Хотя нет, когда Крот будет проезжать мимо на своей «шкоде» с ручным управлением, он увидит Олега и, чего доброго, решит, что напрасно его отпустил. Зачем Кроту свидетель, знающий о бензовозе? Совершенно незачем.

Нужно было найти укрытие. Отлежаться в нем, переждать приступ, а уж после думать, как добраться в Коньково. Гарин уже чувствовал, как вращается ручка тисков, внутри которых скоро будет зажата его голова. Счет шел на минуты. Зря он полез в кабину бензовоза. Не убил бы его безногий сталкер. А может, убил бы. Но все равно зря.

Зрение так и не восстановилось до конца. То есть, черные пятна больше не плясали перед глазами, но теперь Олегу казалось, что на голове у него средневековый шлем с опущенным забралом. Гарин видел ясно лишь сектор пространства, находящийся точно перед ним, от силы одну шестую от его обычного поля зрения. Все, что было по краям, казалось нечетким, при попытке сфокусировать взгляд глаза начинали слезиться. Олегу пришлось изрядно покрутить головой, прежде чем он обнаружил подъезд девятиэтажки, дверь которого была распахнута и приперта к стене каким-то здоровенным бидоном. Выбирать было поздно. Гарин поднялся на крыльцо, подумал, не закрыть ли за собой дверь, но понял, что не справится с бидоном, даже если тот окажется пустым.