Малознакомый Ленин

При раздельной жизни — он в Пскове, Крупская в Уфе — расходы Ленина, в сравнении с теми, что были бы при совместной жизни, конечно, возросли, к тому же Крупская была в это время больна, и ей нужно было посылать дополнительно деньги на лечение. Но если принять во внимание, что в 1900 году Ленину должен был поступить гонорар от Водовозовой за «Развитие капитализма в России», от Поповой за перевод книги Вебба, от Филиппова за статьи в «Научном Обозрении», можно было думать, что его «финансы» находятся в хорошем состоянии и Ленину (а ему в апреле 1900 года исполнилось уже 30 лет) нет надобности снова и снова обращаться за деньгами к матери. Два нижеследующих письма это опровергают.

19 апреля 1900 года он пишет матери: «Надя, должно быть, лежит: доктор нашел (как она писала с неделю тому назад), что ее болезнь (женская) требует упорного лечения, что она должна на 2–6 недель лечь. (Я ей послал еще денег (получил 100 р. от Водовозовой), ибо на лечение понадобятся порядочные расходы. Мне пока хватит, а выйдут — так я напишу тебе.)».

А вот другое письмо (18 мая 1900 года), после получения заграничного паспорта: «Немедленно ехать отсюда я не могу, потому что надо еще снестись с редакциями и некоторыми издателями переводов и покончить некоторые денежные дела (надеюсь, между прочим, получить малую толику от Филиппова: если не получу ни от него, ни от Поповой, то напишу тебе с просьбой выслать мне частичку)».

А. И. Ульянова в предисловии к сборнику «Письма к родным» указывала, что «необходимость в его условиях пользоваться дольше, чем обычно, денежной помощью матери вместо того, чтобы помогать ей, всегда тяготила его». В своих обращениях к матери за деньгами он часто подчеркивал, что смотрит на полученные от нее деньги, как на свой «долг», на «заем», в других случаях, избегая прямой просьбы, он ограничивался намеками, вроде: «Мне пока хватит». Все это было лишним. Мария Александровна Ульянова была воплощением безграничной материнской любви и чуткости. Она прекрасно понимала, что сына в его возрасте должно стеснять постоянное обращение, по его выражению, за «вспомоществованием». Но достаточно было малейшего намека, что ему нужны деньги, — и она уже спешила прийти на помощь в той максимальной мере, какую позволял «фамильный фонд». Так было и после двух только что процитированных писем. Состав случайно сохранившихся писем Ленина или их умышленный подбор может навести на мысль, что он отказывался от помощи чаще, чем принимал. Это был бы ложный вывод.

Миф о жизни впроголодь

29 июля 1900 года Ленин выехал за границу с тем ощущением жизни «накануне», которое для него так характерно: впереди него — «Тулон» и «Аркольский мост». Все, что было раньше, — простое преддверие. Не может быть никакого сравнения между покойной, чересчур сытой, полной всяких интеллектуальных и физических удовольствий жизнью в сибирской ссылке и нервной, напряженной жизнью долгих годов эмиграции. Ленину приходится передвигаться из Мюнхена в Лондон, из Лондона в Женеву, из Женевы в Париж, из Парижа в Краков, из Кракова в Берн, мотаться на разные съезды, конгрессы в Брюссель, Берлин, Копенгаген, Стокгольм, Вену, Прагу, Цюрих, Штутгарт, Базель. Прошло то время, когда для него одного, как то было в Сибири, резали на неделю барана и со стола не сходили утки, зайцы, тетерева, куропатки, дупеля, подстреленные им у берегов Енисея.

Как же он жил в эмиграции?

Как мы уже видели, его старшая сестра Анна Ильинична утверждает, что за границей, «во время наших редких наездов, мы могли всегда установить, что питание его далеко недостаточно». Нам эта свидетельница знакома. Описывая жизнь Ульяновых в Симбирске, она изображала ее бедной. Это была неправда. Она утверждала, что после смерти отца семья Ульяновых «жила лишь на пенсию матери». Тоже неправда. Она уверяла, что в Сибири Ленин жил «на одно свое казенное пособие в 8 рублей в месяц». Она и здесь убегала от истины. Поэтому нас не должно удивлять ее указание, что в эмиграции бедный Ленин не имел средств, чтобы обеспечить себе достаточное питание. А. И. Ульянова настойчиво проводила партийную линию. Партийный канон требовал: «вождь пролетариата» должен быть бедным, должен быть «народного» пролетарского или вроде того происхождения, ибо лишь пролетариат является носителем высших моральных и социальных ценностей. Вот великий Маркс в Лондоне действительно так нуждался, что временами не имел средств купить даже килограмм картофеля. Так неужели же великий вождь пролетариата Ленин никогда не впадал в благородное состояние бедности? Ведь бедность есть заслуга!

Сам Ленин накануне Октябрьской революции в одном из своих произведений[14] громко, ясно, твердо всему миру заявил, что он никогда не испытывал нужды. Но он подвизался в среде, утверждавшей, что верблюду гораздо легче пролезть в игольное ушко, чем богатому, ненуждающемуся человеку войти в Царство Небесное. По этой причине, едва успел скончаться Ленин, едва успели мощи его быть возложенными в мавзолей на Красной площади перед Кремлем, как тут же стала создаваться легенда о бедной жизни и большой нужде, которую пришлось испытывать «Ильичу». Авгуры, подхватив эту легенду, превратили ее в канон.

В извинение Анны Ильиничны Ульяновой нужно сказать, что не она главный творец легенды. А. И. Ульянова вошла в «линию», когда та уже появилась, была начертана, закреплена. Вступить в спор с партийной установкой она не могла. Ей пришлось следовать за ней и соответственно тому аранжировать рассказы о жизни своего брата. Если это оказалось неудачным — она в том не виновата. Факты — вещь упрямая, и их не всегда удается скрыть.

Следя за историей рождения легенды о бедной жизни Ильича, я нашел, что одно из первых о нем сказаний принадлежит некоему большевику И. М. Владимирову, встречавшемуся с Лениным в 1904 году в Женеве и в 1908–1909 годах в Париже. Со свидетельскими показаниями, что Ленин жил в эмиграции «впроголодь», он выступил в крошечной брошюре «Ленин в Женеве и Париже», изданной Государственным издательством Украины в 1924 году сразу же после смерти Ленина. Рассказывая, что в качестве наборщика он принимал участие в выпуске первых большевистских изданий, Владимиров писал:

«И вот тов. Ленин создает в конце 1904 г. первую большевистскую газету — «Вперед». Эта газета была вначале маленькой и была издана на собранные гроши среди сторонников тов. Ленина. Как сам тов. Ленин, так и все почти другие большевики, жили впроголодь и отдавали последние копейки для создания своей газеты. Владимир Ильич всегда бедствовал в первый период своей эмиграции. Вот почему, возможно, наш пролетарский вождь так рано умер»[15].

Уйдя из «Искры» и Центрального Комитета, где в большинстве оказались люди, не разделявшие его политику раскола, Ленин, организуя «Вперед», порывал связи с меньшевиками и закладывал базу для большевистской «фракции», фактически — партии. Первый номер «Вперед» вышел 4 января 1905 года и продолжал выходить (всего 18 номеров) до мая, когда после большевистского съезда был заменен газетой «Пролетарий».

Смешно слышать, что «Вперед» создана «на последние гроши» впроголодь живущих за границей большевиков. Деньги для нее получались из России от совсем не голодающих людей. В январе 1905 года, обращаясь в Петербург к Богданову, Ленин писал: «…тащите (особенно с Горького) хоть понемногу».

И с А. М. Горького тащили. Из «Пролетарской Революции» № 3 за 1925 год (с. 24) можно узнать, что Горький дал на «Вперед» три тысячи рублей. Но «тащили» не с одного Горького. Субсидия поступала, например, и от А. И. Ерамасова, богатого человека, фабриканта, жившего в Сызрани, где жил и П. Т. Елизаров, брат мужа Анны Ульяновой. При посредстве обоих братьев Ленин еще до своей первой поездки за границу (1895 г.) установил связь с Ерамасовым, и тот для Ленина (в области именно добывания «финансов») оказался человеком весьма полезным.