Дожить до вчера. Рейд «попаданцев»

— Несвидов Емельян Васильевич, старшина, — прочитал на вложенной в необычную сбрую бумажке Судоплатов и добавил: — Да, помню такого.

— Из пулеметчиков который? — спросил Серебрянский, переходя к следующей кучке. — О, смотри, как «дегтярь» разукрасили! — И Яков взял со стола ППД, цевье которого неизвестный умелец заменил на торчащую книзу рукоять. — А ведь удобно! — Старший майор приложился к оружию, потом опустил его на уровень пояса и вскинул еще раз. — Неплохо, неплохо!

— Раций не видно? — Судоплатов так выделил голосом первое слово, что провожатый понял, что начальник управления спрашивает о каких-то строго определенных приборах, и показывать на притулившуюся у дальнего конца стола немецкую рацию не стал: надо — сами внимание обратят. — Ладно, чего на барахло пялиться, если они в нескольких шагах сами сидят.

— А с чего ты взял, что это они, а не от них? — негромко спросил Яков. — Количество людей не совпадает и вещи вполне обычные… — Старый разведчик еще раз окинул все выложенное на столе, тронул пальцами солидных размеров нож в необычных, как бы резиновых, ножнах и тихо добавил: — Никаких раций не то что с папиросную пачку, а даже с толстую книгу я что-то не вижу. — И уже едва слышно, как бы мимоходом прошептал: — Что, боишься, что не те?

— Понял, пойдем, — согласился Павел, тоже пройдясь взглядом по столу. — Стоп! Смотри, Яша, какая необычная штука, а ты ее игнорируешь! — и он быстро схватил тот самый нож, который Серебрянский только что потрогал. — Эбонит, как думаешь? — приложив некоторое усилие, Судоплатов выдернул оружие из ножен. Прямой, несимметричный клинок с идеально, словно по линейке, выфрезерованными гранями тускло блеснул в неярком свете необычным матовым покрытием. — О, да тут клеймо есть! На, посмотри!

— ATS-34. USA. CQB1![125] — вслух прочитал Серебрянский. — Американский! — И, вглядевшись, прочитал витиеватую надпись на клинке: — Robert Terzuola Design. Nunquam secundum!

— И что это все значит? — Судоплатов озадаченно повертел в руках ножны.

— Американский, — повторил Яков.

— А остальное?

— Сокращения какие-то. Последняя фраза по латыни значит: «Второй — никогда!» Следовательно, этот самый Роберт Тер-зу-ола — очень гордый и самонадеянный товарищ.

— Все! — строго заявил Павел, забирая нож у Серебрянского и возвращая его в ножны. — Хватит в угадайки играть! Все, что надо, у этих спросим!

— Я уверен, что спросим… — негромко пробормотал Яков. — И нам ответят! — Старый разведчик выудил из кучи продолговатый чехол из очень плотной ткани черного цвета. Клапан открылся с необычным негромким треском, стоило ему только потянуть за него. — Инструментик, Паша, узнаешь?! — На подставленную ладонь выскользнул металлический прямоугольник. С первого взгляда было понятно, что он составлен из двух половинок, а при более внимательном рассмотрении стало ясно, что внутри прячутся разнообразные инструменты.

— Черт! — Судоплатов дернулся, чтобы рассмотреть необычный предмет, но в конце концов взял себя в руки. — Возьми с собой, Яша! По дороге рассмотришь, если так уж неймется! И пошли быстрее!

— К кому первому? — поинтересовался генерал.

— Порознь держите? — догадался Судоплатов.

— А как же! Чтобы показания не подогнали. Ну и резвые эти граждане! Даже весьма. Двоих из Особого отдела дивизии, где они фронт перешли, помяли. Те, правда, сами виноваты — уже после пароля руки распускать начали… — И Соколов, поняв, что уже наговорил московским гостям лишнего, осекся.

— Предосторожность, товарищ генерал, на мой непросвещенный взгляд, абсолютно бессмысленная, — обронил Серебрянский, пристраиваясь с левой стороны от бывшего пограничника. — Если бы они захотели, уже сто раз обо всем договорились. Сколько, по их словам, они из немецких тылов шли? — Яков Исаакович сделал вид, что оговорку генерал-лейтенанта не заметил.

— Ну, задержанных пока никто не допрашивал толком, но месяца три точно. Если не врут, конечно. Они практически сразу пароль сказали, а мы, в соответствии с распоряжением, сразу на Москву вышли. Признаюсь, не ожидал, что вы так быстро приедете. Денька через три-четыре вас ждали. Пойдемте, камеры в другом крыле.

— Да что вы, Григорий Григорьевич! — всплеснул руками Серебрянский, отчего сразу стал похож на владельца мелкой лавчонки, торгующегося с покупателем. — У вас своих дел по горло, наверное. А нам и ординарца хватит.

— Ну как скажете. Марченко! Проводи товарищей! — приказал Соколов появившемуся в мгновение ока капитану.

Заглянув в первую камеру через явно второпях выпиленную «кормушку», Судоплатов покачал головой:

— Молод. Лет двадцать всего.

Постоялец второй спал, свернувшись клубком на ворохе соломы в углу.

— Будить? — конвойный положил руку на массивный засов.

— Это кто?

— Назвался Несвидовым. Так будить?

— Не надо. Капитан, где их старший сидит?

— В девятой.

— Пошли.

Когда конвойный открыл «кормушку», начальник бывшей Особой группы, именовавшейся теперь 4-м Управлением, отодвинул его в сторону и, согнувшись, заглянул в камеру. В скудно освещенном десятисвечовой лампочкой, к тому же забранной решетчатым колпаком, помещении он поначалу никого не увидел, но, присмотревшись, понял, что обитатель камеры просто стоит в самом темном углу. Сделав знак конвойному открыть засов, старший майор быстро, можно даже сказать торопливо, вошел. В свете фонаря, что предусмотрительно включил зашедший следом конвойный, Павел разглядел незнакомца. «Среднего роста, телосложение атлетическое. Волосы светло-русые… Тип лица — европейский. Судя по заострившимся скулам и впавшим щекам, в последнее время не очень сытая жизнь у него была…»

Но составить словесный портрет он не успел.

— Павел Анатольевич? Здравствуйте! Мне кажется, нам есть что сказать друг другу… — Улыбнувшись, мужчина шагнул к нему навстречу.

Вместо послесловия

— Сегодня, товарищи курсанты, мы поговорим о наступательной операции Западного фронта под Смоленском! — Уверенный голос преподавателя было отлично слышно даже на самых задних рядах. — Одной из основных особенностей данной операции можно считать то, что она, по сути, была первым успешным наступлением в оперативном, так сказать, масштабе. Если контрудар под Сольцами во второй декаде июля привел к остановке и отходу на запад всего одной немецкой армии, то контрнаступление конца августа заставило остановиться и попятиться целую группу армий! Безусловно, остановить наступление группы «Центр» удалось до этого, но лишь согласованные действия всех армий Западного фронта позволили бесповоротно сорвать планы немецкого командования и привели к полному краху плана «Барбаросса». — Докладчик повернулся к огромной карте, на которой была нанесена обстановка на лето сорок первого года. — После замедления темпов наступления и временной стабилизации фронта по линии Днепра, — в руке полковника появилась указка, — Ставка Гитлера разработала новый план, согласно которому все подвижные соединения центральной группировки войск противника временно передаются в распоряжение групп армий «Север» и «Юг», которые испытывали серьезные затруднения с развитием наступления к своим первоочередным целям — Ленинграду и Киеву. — Кончик указки заскользил по карте. Несмотря на наличие в училище большого количества современных средств, вроде проекторов и плазменных экранов, полковник Малявин предпочитал пользоваться для демонстрации дедовскими способами. — Но, товарищи, нашей разведке удалось своевременно вскрыть замыслы командования немцев и вовремя сообщить об этом в Москву. Учтите, товарищи курсанты, вовремя передать — это иной раз не менее важно, чем добыть! В результате советским войскам удалось своевременно подготовиться и организовать соответствующие меры противодействия, едва не приведшие всю группу армий «Центр» к разгрому. Но я бы покривил душой, если бы не сказал вам сейчас, что на тот момент советские войска еще не научились в полной мере методам ведения современной войны, а в распоряжении Ставки просто не было «инструментов» развития наступления. Механизированные корпуса довоенного формирования к тому моменту уже были разгромлены, а к созданию новых приступили только через год, после Харьковского сражения. Но, несмотря на то что немецкий фронт тогда не рухнул и армия фашистской Германии оказалась способной продолжать наступление, Смоленское сражение стало переломным пунктом в Великой Отечественной войне!