И снова война

Вроде часть операции была выполнена — еще один опорный пункт боевиков недалеко от города уничтожен, но факт остается фактом, основные силы боевиков, костяк которых составляли турецкие кадровые военные, так и не проявили себя. Служба радиоперехвата ничего не могла дать, противник прекрасно знал о наших возможностях, поэтому соблюдал режим радиомолчания, изредка выбрасывая в эфир короткие шифрованные передачи, по которым трудно было определить точное местоположение источников радиоизлучения. Поэтому остро встал вопрос о явной утечке информации к боевикам, которые, скорее всего, были в курсе наших планов. Но тут был один нюанс: о нападении на поселок они не знали, а вот на помощь атакуемому бункеру основные силы так и не пришли, хотя внешне там было и не так много техники и бойцов, вполне приемлемое количество для атаки боевиками. Значит, впоследствии информация о выводе основных сил все-таки ушла, хотя, может, они просто перестраховались и не решились, боясь попасть под раздачу, но этот вопрос без внимания я решил не оставлять. На базу пошло распоряжение: службе радиоэлектронного контроля тщательно проверить все выходы в эфир из города за последние двое суток.

Вернувшись на исходные позиции, я поручил капитану Строгову провести работу с пленными, а сам отправился в галерею, которую мы использовали в качестве гауптвахты, где содержались захваченные бойцы спецгруппы СБУ, собиравшие сведения о нашей группировке.

По дороге, прихватив с собой Саньку, я зашел на командный пункт, где сегодня дежурила Артемьева, и, вызвав супругу, решил провести небольшой совет в Филях.

— Ну что, товарищи, положение ухудшается. Где-то в горах засели турецкие спецы, поддерживаемые местными татарами, плюс кругами ходят эсбэушные разведчики, скорее всего, собирая информацию о нашем боевом потенциале для последующей войсковой операции.

Светка, подражая мне, уставшим тоном продолжила:

— Да еще и российские спецназовцы стали по временам скакать и путаться под ногами…

Не выдержала и улыбнулась.

— Сережа, может, не все так плохо? Ты просто устал и сгущаешь краски.

— Я был бы рад, чтобы оно так и было, но сама понимаешь, что-то в последнее время слишком много непонятного движения вокруг нас.

— Хорошо, что тогда будешь делать с этими эсбэушниками?

— А у нас вариантов практически нет: придется выйти на командира разведгруппы, сводить на ту сторону, и если он не идиот, то сразу поймет, какие выгоды он получает. Скорее всего, ребята все семейные, так их проще контролировать. Поэтому выход в данной ситуации у нас один: действовать и переманивать людей так же, как делали с бойцами полковника Черненко.

Тут в разговор вмешалась Артемьева:

— А не опасно? Это ведь не простые солдаты, это элита, их долго тренировали, а беспрекословное подчинение закладывается чуть ли не на подсознательном уровне.

— Катя, ситуация складывается так, что у нас просто нет выбора, и таким образом можно хотя бы попытаться внести в их ряды какой-то разлад. Они же все семейные, вот пусть и думают.

Светка кивнула головой и вполголоса проговорила:

— Не думаю, что это что-то изменит. Даже если их сводить на ту сторону, они просто будут разрабатывать операцию по захвату установок и всё. На данном этапе это противники.

Присоединившийся к разговору Васильев спросил:

— Вы предлагаете их ликвидировать?

— Нет. Просто отпустить, предложив не совать нос в не свои дела…

Мне в голову пришла не то чтобы гениальная мысль, но повлиять на бойцов спецназа СБУ, так чтобы они раз и навсегда были с нами, можно. Для этого их нужно шокировать, причем так, чтобы они после этого просто отказались бы подчиняться своему руководству.

Пленных собрали в отдельной комнате, при этом абсолютно не пренебрегая мерами безопасности, учитывая подготовку бойцов СБУ: в помещении находились четверо наших боевиков в полной экипировке. Сидя за столом, я внимательно разглядывал двух сидящих передо мной людей: усталые, небритые, замученные холодом, недоеданием, отсутствием витаминов и солнечного света. У них были такие же серые лица, как и у всех остальных обитателей бункеров, остатков нашей человеческой цивилизации. Все попытки их разговорить не увенчались успехом — это были профессионалы, и просто так установить с ними контакт не получалось.

Обоим было где-то до тридцати лет, причем, судя по глазам, хлебнуть во время войны им пришлось немало. Скорее всего, рядовые бойцы, либо прапорщики, либо младшие офицеры, в антитерроре срочников не было. Видя, что все мои попытки установить контакт разбиваются о стену отчуждения, решил зайти немного с другой стороны:

— Ладно, ребята, давайте поговорим серьёзно. У вас семьи есть?

Они вразнобой кивнули головами, подтверждая, что оба семейные.

— А дети?

У обоих есть дети, а у того что постарше — двое.

— Хорошо, ребята, а как вы представляете себе дальнейшую жизнь? Хотите почувствовать свежий морской воздух, в котором нет отравляющих веществ, нет радиации. Хотите жить там, где не нужно таскать эти чертовы ОЗК и противогазы?

Видимо, от усталости я начал злиться и последнюю фразу не то чтобы выкрикнул, но высказал достаточно громко. Буквально на мгновение в глазах обоих мелькнуло что-то такое, что дало надежду в моих стараниях. Старший из них криво усмехнулся, глядя мне в глаза, и сказал:

— А ты что, майор, это все предложить можешь? Или будешь втирать сказочку про базу в Антарктиде? А может быть, у тебя есть космический корабль, чтобы улететь на другую планету, и где всего этого дерьма нет?

Я их прекрасно понимал: эти люди тоже разочаровались в жизни, и только спецподготовка и дисциплина заставляют их жить и действовать, не опускаясь до животного состояния.

Выйдя в соседнее помещение, я позвал Артемьева и быстро дал ему раскладку по моему плану. Через полчаса обоих нарядили в наши ОЗК и противогазы, в которых были заклеены непрозрачной пленкой стекла. В таком виде их затолкали в БТР и выехали к севастопольскому порталу. Там нас встретили, и, в сопровождении охраны, мы спокойно, без всяких приключений двинулись в центр города. Вид бронетранспортёра из будущего уже не вызывал такого ажиотажа среди жителей осажденного города, поэтому мы, пользуясь пропусками сотрудников НКВД, выехали прямо на набережную и вывели наших гостей к кромке воды вблизи памятника погибшим кораблям и сорвали с них противогазы.

Это надо было видеть, как они, бешено вращая глазами, пытались понять, где они находятся. Нахождение вне бункера без средств индивидуальной защиты у них сначала вызвало шок, но, надышавшись свежего морского воздуха и увидев на рейде боевые и гражданские корабли из прошлого, они просто замерли, не веря своим глазам. Перед ними раскинулся Севастополь, но какой-то другой, отличающийся от того, который они видели на фотоснимках и фильмах.

Первое, навязчивое желание вернуть противогазы на место прошло, после того как поняли, что все вокруг ходят вообще без средств индивидуальной защиты и никак от этого не комплексуют.

Тут был уже вечер. Пользуясь тем, что погода была нелетная, и поэтому не ожидалось авианалетов, по набережной ходили люди, с интересом разглядывая бронетранспортер и странных людей в костюмах химзащиты. Несколько охранников из состава отдельного батальона НКВД образовали вокруг нас свободное пространство, где мы могли нормально поговорить. Старший из наших киевских гостей, быстро сориентировавшись, спросил:

— Товарищ майор, где это мы находимся? Вроде как Севастополь, но я слышал, что его накрыли прямым ударом термоядерные боеголовки.

«О как, уже товарищ майор, даже с почтением. Значит, подействовало и проняло. Ничего, сейчас надышатся морским воздухом, а потом обратно в вонищу наших бункеров. Вот где для них будет действительно шок».

— Так оно и есть. Только это Севастополь тысяча девятьсот сорок первого года, сейчас осень и здесь война. Настоящая, Великая Отечественная, про которую, вы, надеюсь, читали и смотрели фильмы.