Штык

Буль ринулся исполнять приказ, словно поднялся из окопа в последнюю атаку. Хомяк нерешительно трусил следом. Вдвоем они быстро отловили худого и высокого человека в новеньком пятнистом костюме и поволокли его к большой палатке в центре лагеря. Буль держал пленника за воротник и, не оглядываясь, тащил за собой, как на буксире. Хомяк осторожно придерживал пойманного за рукав. Человек жалобно мычал, смотрел бессмысленно вверх, но даже и не пытался сопротивляться.

Тем временем Штык решил оборудовать своеобразный тир. Посмотреть, на что годятся «солдаты» в обстановке, когда потребуется стрелять, было жизненно необходимо.

Огневую позицию соорудил без затей из двух армейских бушлатов, а в качестве мишеней решил использовать емкости с водкой, благо в его распоряжении имелось целых два ящика прозрачных бутылок, украшенных большой красивой этикеткой. Краем глаза он присматривал за своими «солдатами», но те прекрасно справлялись и сами. Даже разоружение очередной жертвы прошло как по маслу: Хомяк держал человека в серой куртке за руки, а Буль ловко отсоединил магазин, дернул затвор и нажал на спусковой крючок, после чего безобидного теперь страдальца быстро потащили в общий палаточный загон.

Вскоре на территории лагеря не осталось ни одного бесцельно бродящего тела. Единственный безумец, которого «бойцы» не сумели отловить сразу, вышел за границу лагеря, прошел до ближайшего куста со странно блестящими ветками и вдруг получил электрический разряд в грудь. Человек немного постоял, словно в недоумении, потом колени его подломились, и слегка дымящийся труп рухнул на траву.

— Мой генерал, готово! — заорал Буль.

Штык вздрогнул и пошел посмотреть на конечный результат. Большая палатка, которую Буль и Хомяк усердно шнуровали снаружи, затягивая веревку на узлы, превратилась в неприятное подобие общественного транспорта в час «пик». Не менее четырех десятков людей пытались двигаться в крохотном пространстве, создавая бессмысленную давку и толкотню.

— Не, так не пойдет, — мрачно сказал Штык. — Передавят друг друга ко всем чертям. Снимайте веревки с палаток — будем делать открытый загон.

— Мой генерал, — вкрадчиво сказал Хомяк, беспокойно наблюдая за Булем, который тут же бросился выполнять приказ. — А может, пусть так все останется? Этим людям явно уже все равно, в каких условиях находиться…

— За веревкой иди, — спокойно ответил Штык, отворачиваясь от лентяя. — Вокруг трех палаток намотаем заграждения параллельно земле — и пусть себе ходят сколько влезет.

Пока «солдаты» модернизировали загон, Штык принялся копаться в найденных вещах, пытаясь найти хоть какое-нибудь подобие карты. Он помнил, что двигаться по Зоне без специального проводника-сталкера — дело практически самоубийственное, но в то же время рассуждал, что раз к этому лагерю удалось доставить такое количество людей, значит, выход отсюда вполне может быть гораздо проще, чем кажется. Если до ближайшего блокпоста недалеко, можно попробовать выйти к нему, просто поискав следы прохода большой группы людей. Вполне возможно, что где-то рядом с лагерем отыщется неплохая тропка с вытоптанной травой.

Вещей оказалось много, ни малейшего намека на готовые карты среди найденных бумаг он так и не нашел. Зато обнаружился новенький универсальный дозиметр-радиометр, целый и в рабочем состоянии. Его Штык тут же отложил в небольшую горку наиболее важных вещей, которые планировал нести лично.

Где-то там, во внешнем мире, солнце неуклонно ползло по небосклону, а здесь лишь менялась интенсивность свечения серого неба.

— Мой генерал! — позвал его Буль. — Посмотрите, как получилось!

Получилось так себе. Сразу было видно, что вязальщики веревок из «солдат» получились никакие. Тем не менее загон был создан и уже начал заполняться медленно бредущими куда-то людьми.

— Пойдет, — одобрил Штык, критически оглядывая странную угловатую конструкцию из веревок и палаток. — А теперь пора уже чем-нибудь перекусить.

О готовке не могло быть и речи, поэтому удовлетворились сухими пайками в запаянных фольгинированных пакетах и банками армейской тушенки, коробка которой нашлась ранее в одной из палаток. Вытащив из кучи вещей армейский штык-нож, Буль ловко загнал лезвие в жестяную крышку своей консервы, моментально взрезал донышко банки по кругу и тут же принялся выковыривать мясо, с шумным сопением запихивая его в рот. Он был настолько этим занят, что не заметил, как Штык нахмурился, перевел взгляд на грустно разглядывающего свой продуктовый набор Хомяка, встал и подошел к торопливому «ефрейтору».

— Ты что же, Буль, никогда не слышал поговорку «сам погибай, а товарища выручай»? — спросил Штык самым строгим своим голосом.

Буль замер, похлопал бессмысленно глазами и поднял голову. Изо рта у него торчал кусочек тушеного мяса.

— Твой верный боевой друг Хомяк того и гляди умрет с голоду, а ты жрешь как тюлень в зоопарке! — рявкнул Штык, пристально разглядывая провинившегося «бойца». — Встать!

Буль громко икнул, выронил банку, поднялся и замер в полный рост, боясь даже вздохнуть.

— Что ты должен был сделать в первую очередь? — грозно спросил Штык, нависая над «ефрейтором».

— Накормить моего боевого товарища Хомяка? — робко предположил Буль, старательно вытягиваясь в строевой стойке.

— Нет! Сперва ты должен был позаботиться о своем командире, — веско сказал Штык, чеканя каждое слово. — Да не просто открыть банку тушенки, а накрыть культурно стол. Вон там стол стоит. А ну неси сюда. Бегом марш!

Буль рванул с места, как спринтер. Штык перевел взгляд на Хомяка. Тот поспешно вскочил и, не задавая лишних вопросов, принялся неумело потрошить сухой паек.

Еще через десять минут Штык, небрежно развалясь на брезентовом стульчике за настоящим столом, задумчиво жевал галеты с тушенкой, рассеянно разглядывая загон, по которому теперь бродило все его безумное человеческое стадо.

Стадо, по идее, надо было кормить и поить. Как это сделать в сложившихся условиях, было совершенно непонятно.

Хомяк постелил на земле какую-то тряпку. На ней Буль расставил открытые банки с тушенкой и разложил содержимое сухих пайков. Оба «бойца» сидели на земле и с глубокомысленным видом поглощали нехитрый обед.

— Вот что, пацаны, — сказал наконец Штык. — Думаю, уходить нам отсюда придется. Сейчас постреляем немного, соберемся как следует, да попробуем найти дорогу. Не может быть, чтоб такая толпа народу не оставила следов, ведущих от лагеря к Периметру. Лучше постараться найти помощь до вечера, чем сидеть здесь остаток дня, ночь, а потом еще неизвестно сколько. Пока хватятся, пока найдут…

«Пацаны» прекратили жевать и выжидающе смотрели на Штыка.

— Ешьте, — махнуло рукой «доброе начальство». — Это я так, вслух мыслю.

Пока Буль с Хомяком доедали свои пайки, Штык принялся осматривать оружие, несколько десятков стволов которого неграмотные «бойцы» свалили в отдельную кучу, как дрова.

Оценив по достоинству красоту отделки охотничьих карабинов, Штык отобрал два обычных армейских «калаша» с черными пластиковыми прикладами, отнес их на свою «огневую позицию» и положил рядом с каждым по несколько магазинов с патронами. Проверил, чтобы оружие не имело внешних повреждений, разобрал и собрал каждый «ствол» и даже подкоптил спичками облезлые целики и мушки. Потом отошел на другой конец лагеря, расставил красивые водочные бутылки на ящиках с принадлежностями для чистки обуви, аккуратно расположенных возле каждой палатки, и вернулся на «огневую».

Буль и Хомяк покончили с обедом и теперь внимательно следили за действиями начальства.

Автоматы были хорошо пристреляны: с первой очереди Штык разнес бутылку водки вдребезги. Попробовал одиночными, взял другой «ствол». Бутылки одна за другой весело разлетались стеклянными брызгами, над землей расползался резкий водочный запах.

Оставалось разобраться, как стреляют «бойцы». Судя по тому, как они вели себя до этого момента, контролер успел подавить только часть их памяти, словно именно то, что касалось непосредственно самой личности человека, было для мутанта опаснее всего. Во всем остальном генералы были вполне разумны и адекватны. Поэтому был приличный шанс, что стреляют они не хуже, чем умели это делать до атаки контролера.