«Номер один»

— Мама!

— В конце концов, это меня арестовали, черт возьми!

— Ой, заткнись, ладно? Ты сегодня и так уже дел натворила, и вообще, что это за прикол с новыми титьками?

— По крайней мере, я не сделала себе новый член.

— Я транссексуалка. А ты просто долбаный подросток.

— Мне нужно было что-нибудь сделать, чтобы вернуть себе уверенность после провала альбома.

— Если ты после каждого провалившегося альбома будешь делать операцию, то в конце концов титьки у тебя будут из китовой спермы.

Берилл прокрутила станции радионовостей. Все говорили о них.

«Присцилла Бленхейм, падчерица легендарной сатанинской рок-звезды и транссексуалки Берилл, в прошлом Бластера, Бленхейм, а также звезда хита студии „Фокс“ реалити-шоу „Бленхеймы“, сделанного в стиле сериала „Осборны“…»

— В стиле сериала «Осборны», — взвизгнула Берилл. — Да мы cрем на всех этих дилетантов. Они не знают, что такое неблагополучная семья!

— Да ладно, мам. Мы ж сперли их идею.

— Что? Как будто есть что-то новое в том, чтобы дрочить с экрана! Думаешь, есть что-то оригинальное в том, чтобы превращать свою жизнь в шоу? Разве Джессика Симпсон украла идею у сериала «Осборны»? А Томми Ли? А Бритни? Все выставляют свои жизни на ТВ, детка. Мы совершенно не похожи на Осборнов.

— Ну да, мам, может, ты и права. Хотя бы потому, что Осборны пережили это, они любили друг друга, они остались вместе. А я разведусь с тобой при первой же возможности.

Радиорепортажи продолжали выплескивать плохие новости.

— Присцилла Бленхейм заснята на камеру, когда она в открытую покупала…

— Ну ты и дура, Присцилла, — резко бросила Берилл.

— Да ладно, мам. Одна доза кокса. Что за шумиха? Тебе твои парни в группе явно не одну полоску в задницу задували.

— Послушай-ка меня! Во-первых, в восьмидесятых все было по-другому. Во-вторых, когда я была мужчиной, никто не ожидал от меня поступков истинной леди. А в-третьих, что самое важное, ты член семьи. У тебя есть обязанности.

— Я просто поверить не могу, что ты пытаешься надрать мне жопу, папа!

— Мама!

— Вы с мамой собираетесь каждую неделю и говорите о том, сколько дерьма вы настрогали, и не смей говорить мне, что ты никогда не покупала кокс у дилера с улицы.

— Одно дело покупать на улице кокс, а другое — попасться на камеру во время покупки.

— Все, что я делаю, попадает на камеру. Может, ты забыла?

— Не нужно умничать. Нос еще не дорос дерзить.

— Ну да, можно подумать, я не могу подать на твою сраную жопу в суд.

— Не говори о моей жопе, ей и так недавно досталось, а теперь ты меня еще и в это дерьмо впутываешь. Я работаю! Я должна была лететь в Англию.

— Никто не просил тебя приезжать за мной.

— Думаешь, я могла позволить тебе самой с этим разбираться?

— Мама же здесь.

— Ага. Это было бы круто. Она бы ходила и рассказывала о том, что по вагону кокса в день в течение тридцати лет не причинили ей вреда! Это был бы кошмар. У нас впереди новый сезон!

— Все принимают наркотики.

— Вот именно, Присцилла! Кокаин в городе достать не проблема, но ты все-таки решила купить его у какого-то засранца на парковке.

— Я хотела понять, каково быть нормальным ребенком.

— Ага, очень смешно. Вот что я скажу тебе. Ты сейчас же отправляешься в клинику, и проведешь там целых две недели, и будешь общаться с собой, расти, учиться, выздоравливать и бороться со своими проблемами.

— Две недели! Но, папа!

— МАМА! Сделай милость, имей уважение к моей смене пола.

— Ладно, мама. Но я не вернусь в клинику. Я только что оттуда вышла.

— Нет, вернешься… А когда выйдешь, сразу отправишься работать волонтером с умственно отсталыми детьми по молодежной программе!

— Мама!

— Присцилла, тебя арестовали. Копы должны решить, заводить ли дело. Тебя могли отправить в колонию! Разве я тебе только что не напомнила, что у нас впереди новый сезон?

— Ты меня вытащишь. Фрэнк меня вытащит.

— Но только с твоей помощью, крошка. Ты отмотаешь срок, причем с удовольствием, и будешь благодарить свою счастливую звезду, что ты у Бетти Форд пьешь морковный сок и наслаждаешься массажем шиацу, а не сидишь в тюрьме, глядя, как огромная лесбиянка, которая мотает пожизненный срок за то, что отрезала члены у своих хахалей, жует твою булочку.

— Это просто нелепо.

Поместив очень злую и недовольную Присциллу в клинику Бетти Форд, Берилл вернулась в Лос-Анджелес, чтобы начать разбираться с отрицательной реакцией СМИ. Такого она не ожидала, потому что Бленхеймы сделали карьеру исключительно благодаря своей проблемности. И Сиринити и Берилл открыто признавались в десятилетиях алкогольной и наркозависимости, а дети не делали секрета из своего бессмысленного, гадкого существования.

Именно поэтому люди их и любили.

— Полагаю, все дело в детях и наркотиках, — сказал Ларри Кинг, когда Берилл с Сиринити появились вечером на его кабельном чат-шоу. — Знаешь, Присцилла очень молода и…

— Слушай, Ларри, — сказала заплаканная Берилл, — с меня достаточно, с меня правда достаточно. Мы не заслуживаем этого, и мы не обязаны это терпеть. Ну какой нормальной семье не приходится иметь дело с подобным дерьмом? Но к их дочерям не относятся как к преступницам. И не забывай, Ларри, мы нормальная семья, четыре человека, которые любят друг друга и очень стараются переживать вместе все дерьмо, которое переживают семьи, и мы становимся сильнее и лучше, мы поможем Присцилле, мы научимся, мы будем расти и лечиться вместе. А пока что я обращаюсь к СМИ с просьбой сбавить обороты и дать нам немного свободы. Присцилла просто ребенок, ради всего святого. А я просто мать. И Сиринити просто мать. Мы не идеальны… да и кто идеален? Но у нас есть право на личную жизнь, как и у всех остальных. Не забывайте, Присцилла к тому же пытается привыкнуть к новым грудям. Период, когда у девочки-подростка начинают формироваться груди, всегда дается нелегко, а наша дочь вынуждена переживать это второй раз.

Ларри выглядел так, словно сейчас заплачет. Он повернулся к камерам.

— Ну так что, ребята? — сказал он, твердо глядя в объектив. — У каждого из вас есть дети. Вы знаете, как это бывает. Дети совершают глупости, а маме с папой приходится приводить их в чувство. Я призываю вас дать Берилл и Сиринити вздохнуть свободно. Давайте сбавим обороты и позволим этим людям учиться, лечиться и расти!

На этом передача завершилась, и начался повторный показ сериала «Бленхеймы», начинавшегося в десять вечера по будням.

Друг и знакомый

В тот вечер, когда Берилл наконец прилетела в Великобританию, Родни тоже вернулся в Лондон из Португалии, где целый месяц играл в гольф. На следующий день всем трем судьям предстояло собраться для обсуждения плана нового сезона шоу «Номер один», и поэтому, впервые с окончания предыдущего сезона, они находились не просто в одной стране, но и в одном городе. В то время как Берилл моталась по студиям и пыталась минимизировать негативные последствия случившегося, Родни ужинал с Кельвином. Ужин был организован по настоянию Родни.

— Я просто хочу обсудить кое-какие условия нового сезона, — сказал он по телефону.

— Какие условия? — спросил Кельвин, когда уже был вынужден ответить на звонок Родни и теперь пытался придумать, как бы избежать встречи с ним.

— Условия нового сезона.

— Но с прошлого сезона ничего не изменилось.

— Может, так оно и есть, но в любом случае я хотел бы их обсудить.

В конце концов даже легендарной толстокожести Кельвина оказалось недостаточно для того, чтобы противостоять тоскливым мольбам Родни. Ему пришлось пожертвовать драгоценным вечером, который он надеялся провести со своим поставщиком вин за выбором сортов для огромного погреба, построенного в его имении в Сассексе, и провести вечер с коллегой по судейству.

— Рад встрече, друг, — сказал Родни, когда Кельвин с большим опозданием поспешно вошел в ресторан.