«Номер один»

Латиффа гордо вошла в комнату, словно на прослушивание двойников Destiny's Child. Это была крутая девица, окруженная аурой агрессивной самоуверенности, которую наверняка ощущал вермахт в то утро, когда напал на Россию, и, разумеется, с тем же потенциалом, чтобы потерпеть поражение. Американка во всем, кроме национальности, Латиффа не была склонна прятать свой талант в толпе.

— Я лучшая! — громко заявила она. — Так чта забудьте астальных. Я сексуальна, и я сильна женщина, и у меня есть когти, так чта лучша берегитесь. Никта не хочет этава так, как я, поэтаму лучше все валите с маей дароги, патаму чта Латиффа идет!

Времени было мало, поэтому прослушивание было решено прогнать быстро. Ей дали достаточно времени, чтобы она вызвала всеобщее раздражение, в чем и заключалась выделенная ей роль в формировавшейся группе финалистов. Она приготовила песню «Nasty Boys» Джанет Джексон, и Кельвин позволил ей спеть три строчки, прежде чем сообщить, что она прошла в следующий тур. Он даже не стал советоваться со своими коллегами-судьями. Он не собирался выставлять Латиффу на первый план до более поздних ступеней конкурса, чтобы ее раздражающее самомнение не вылезло слишком рано. Во время первых двух или трех шоу она мелькнет на экране всего пару раз, но не более того.

После Латиффы в зал зашла Сьюки, стриптизерша, ставшая проституткой, женщина с огромными силиконовыми грудями, которую Трент попытался отсеять на уровне открывания конвертов и чью заявку Эмма в приступе минутной жалости положила в пачку «сморчков». Эмма углядела в заявке то же самое, что позднее заметил Кельвин. Трент предлагал задействовать ее в массовке на предварительном отборе в качестве персонажа для короткого сюжета и для смеха. «Представьте себе эту высосанную, высушенную старую шлюху, которая думает, что может стать поп-звездой», — говорил Трент. Но, просматривая ее видео, Кельвин заметил настолько безграничное страдание Сьюки, что нашел ее почти привлекательной. Она была настолько потрясающе уязвима. Классическая птица на проводах. Едва ли по-прежнему привлекательная, но уже через несколько месяцев, может быть, недель превратится в ужасающую карикатуру на «старую гадкую проститутку» (или «сапог»). Инстинкты Кельвина говорили, что со Сьюки получится отличный сюжет. Мужчины возжелают ее, потому что уязвимость делает ее доступной, а женщины увидят в ней человека на грани срыва и пожалеют ее. Она даже не так плохо пела, что всегда предпочтительней для перспективных финалистов.

Двумя годами ранее, когда снимался первый сезон шоу «Номер один», такая личность, как Сьюки, с ее нелепыми грудями и голодными глазами могла рассчитывать только на секундную сцену на периферии. Но ожидания изменились. Женщины вроде Сьюки становятся нормой. Версии этого типа стояли на каждом подиуме, и журналы «ОК!» и «Hello!» постоянно печатали фотографии карикатурных женщин с новорожденными младенцами на руках, которые были не больше нелепых силиконовых грудей.

— Сьюки, что ты хочешь спеть для нас? — спросил Кельвин.

— Знаешь, Кельвин, — ответила Сьюки, — я считаю, что ты самый сексуальный мужчина на телевидении, поэтому я бы хотела спеть песню «Hopelessly Devoted То You» из фильма «Бринолин».

Кельвин улыбнулся улыбкой плейбоя.

Берилл сказала:

— О, ради бога!

Родни сказал:

— Хорошая песня, хороший выбор. Но она сложная.

— Прежде чем я начну, — сказала Сьюки, — я бы хотела, чтобы вы узнали, что я очень, очень хочу этого, просто очень. Я так сильно хочу этого. Это моя мечта.

Группа «Пероксид» встречает свою погибель

Пока Сьюки проживала свою мечту перед Кельвином, Берилл и Родни, Челси вернулась в холл, чтобы провести несколько последних минут с группой «Пероксид».

Джорджи и Мишель большую часть дня просидели, тесно прижавшись друг к дружке, на одном месте. На полу, опершись о стену, в окружении пенопластовых чашек, очень крепко обняв друг друга. Они обнимались отчасти потому, что замерзли — почти сразу после приезда они переоделись в костюмы, состоявшие практически только из трусиков и лифчиков, — но и из-за огромного волнения. Только обнявшись они могли сидеть спокойно. Мало что может привести девушек в такой трепет. Они едва дышали от беспокойства.

Их чувства отличались от чувств оставшихся пятидесяти или около того конкурсантов; по крайней мере, им казалось, что они другие, ведь они искренне полагали, что у них есть шанс.

Челси тоже так думала.

— Да ладно вам, девочки, — ворковала она. — Кельвин обязан провести вас в следующий тур. Сами подумайте: зачем еще они вас пригласили снова? Они знают, что вы молодцы. Они знают, что в прошлом году совершили ошибку. Вы помните протесты в газетах и все такое? Девочки, я искренне считаю, что Кельвина смутило то, насколько зрители полюбили вас.

Джорджи и Мишель не нужно было долго уговаривать: они с готовностью поверили, что это будет их год. После бесконечных анализов, проведенных за несколько прошедших недель, они пришли к выводу, что, если исключить такую непредвиденную катастрофу, как, например, приступ тонзиллита, они обязаны продержаться хотя бы несколько первых туров. Они пытались не позволять себе слишком надеяться, но все же невольно чувствовали, что, по крайней мере, до «поп-школы» они в безопасности. В конце концов, ранний отсев в предыдущем году действительно стал крупным скандалом на шоу «Номер один», и все газеты на самом деле выли от отчаяния. Кельвин сам попросил их вернуться на шоу в этом году (хотя им было запрещено говорить об этом).

Одно было ясно: судьи не станут повторять того, что было в прошлом году.

Челси присела на корточки рядом с девушками и протянула руки для последнего объятия. Обниматься втроем всегда дело нелегкое, особенно когда инициатор сидит на корточках, а двое других участников сидят на полу, но Челси была профессионалом и сумела на краткий миг объединить возле себя двух девушек. Когда Джорджи наклонилась к ней, Челси поразили две вещи: невероятной силы запах зубной пасты и жидкости для полоскания рта, а также ужасающая худоба девушки, она похудела еще больше после отборочного дня в Бирмингеме. На Джорджи был крошечный лифчик, но даже он был недостаточно мал для нее. Когда она наклонилась, чашечки оттопырились и открыли грудь. Соски у девушки были большие, твердые и холодные, а груди съежились и превратились в жалкие бугорки кожи (словно сдутые воздушные шарики). Она выглядела истощенной.

— Ну же, девушки, — сказала Челси, — идите и надерите им зады!

У двери зала для прослушиваний вся троица присоединилась к Кили. Увидев девушек, Кили пришла в совершеннейший восторг.

— ДЕВЧОНКИ! — крикнула она. — ДЕТКИ! Вы выглядите потрясающе! — Кили повернулась к камере, которая висела прямо у нее перед лицом. — Посмотрите, кто здесь! Суперкрошки прошлого года, группа «Пероксид»! Мы любим этих девочек. Они ТАКИЕ храбрые, что решили попробовать еще раз! Да!

За этим последовал стандартный разговор о мечте и о том, как безумно и сильно девушки хотят этого, а затем Джорджи и Мишель вышли на арену.

Все трое судей убедительно изобразили удивление и восторг при виде группы «Пероксид».

— Как поживаете, девочки? — расцвела Берилл. — Выглядите потрясающе!

Берилл даже встала и обошла стол, чтобы обнять каждую из них. Как только счастливое воссоединение завершилось, Кельвин сделал серьезное лицо и открыл совещание.

— Итак, девушки, — спросил он, — зачем вы вернулись?

— Знаешь, Кельвин, — ответила Мишель, — мы ужасно расстроились, что проиграли в прошлый раз, и мы очень, очень верим в себя и думаем, что заслуживаем еще одного шанса.

Кельвин кивнул с мудрым видом.

— Да, — сказал он, — Мишель, это указывает на сильный характер. Мне это нравится. Я всегда ищу характер в людях, которые приходят к нам, потому что наш бизнес трудный и для того, чтобы выжить в нем, нужен характер.

— Джорджи, — сказал Родни, — вам известно, что в прошлом году вы нам понравились, вы прошли первый тур и наделали много шума. Затем во втором туре вы проиграли. Что, по-твоему, изменится в этом году?