Казачьи сказки (Сборник)

— Зато теперь самогоночка — высший сорт! — первым дегустировал Йосип.

— Слышь, а почему вообще напитки скисают? — спросил у друзей Якуб. — Вот ты, Семён, человек всякое повидавший, должен знать, а…

— Ну-у… чему-то такому нас учили в кадетском корпусе, но так оно ж было лет сто назад. Не-а, не припомню, чей-то с микробами связанное…

— А моя бабка говорила, что молоко киснет, когда в него домовой написает! — неуверенно хихикнул Йосип.

— Суеверия, — подумав, признали все, — за это и выпьем!

…На рассвете Якуб проснулся от подозрительного шороха. Солнышко ещё только-только всходило над горизонтом, а на дощечке прямо перед раскрытой канистрой стоял натуральный домовой и уже расстёгивал ширинку! Экзорцист лет двадцать их не встречал, хотя, по совести говоря, и ранее не обращал на эту мелочь никакого внимания.

— А вот и оно, суеверие… — Старик вынул из кармана проржавевший револьвер.

Домовой неуверенно улыбнулся…

— Здорово живёшь, хозяин! Не найдёшь ли кусочка пирога в награду за заботу?

— Ага, щас я тя награжу, Кузенька! — Вендерович взвёл курок.

— Эй, дядя, ты того… не шути! Я ж тебе помогаю, а ты…

— Помогаешь?! — едва ли не взвыл Якуб. — Ах ты, недобитый пережиток старины глубокой! Двадцать литров самогонки мне испортил и на следующие нацелился?!

— Какой самогонки? — Домовой нервно застегнул штаны.

— А той самой! Кто, гад, на прошлой неделе надул мне в канистру?

— Ну я… так это мой долг! Мы, домовые, завсегда людям в молоко писаем, чтоб скисало на творог да простоквашу. Вот и я, как вижу полный бидон, так сразу в него и…

— Идиот… — экзорцист опустил оружие, — это не бидон, а канистра. И держат в ней не молоко, а самогон! Ясно тебе?!

— Нет…

— Не знаешь, что такое самогон?!

— Да откуда ж, — окончательно повесил голову домовой, — я ведь только-только из лесу. У вас в деревне неделю назад место освободилось, вот меня сюда и определили. Чтоб помогал, значит… Прости, дяденька… Я ж не знал…

— Смотри и учись. — Старый Якуб осторожно поднял домового под мышки и переставил ближе к столу. — Вот это шашлык, а вон то кислый огурчик…

— Знаю, это знаю! В бочку с огурцами я уже писал!

— Тьфу, а я их ел… Так, смотри сюда, вот это самогон. — Вендерович вытер об штаны стакан, плеснул первача и подал новому знакомому.

— Ой, пахнет как-то… — сморщился домовой. — И чё с ним делать надо?

— Пить! — со слезами в голосе торжественно объявил хозяин. — Это же самое важное открытие человечества!

Домовой послушно отхлебнул.

— Крепкое… И греет так! Прямо как камышовое вино, только лучше…

— Закусывай мяском, а то ещё свалишься у меня тут… А я себе, пожалуй, тоже стопарик налью.

За первым стаканом наполнился и второй, потом третий…

— А теперь я объясню тебе, что такое тост!..

Семён продрал глаза часом позже. По сараю метались невнятные тени, и сухопарую фигуру друга он узнал не сразу. А вот когда узнал наверняка… Перед красным Вендеровичем отплясывал украинский гопак маленький, в дрезину пьяный домовой в посконных штанах и в бараньей шапке, лихо сбитой набекрень!

— Всё — хана, белая горячка, — застонал старый казак, отвернулся и захрапел снова…

Имплантат

За одним из столов в Войславицкой корчме сидел всем известный экзорцист Якуб Вендерович и не представившийся полковник Советской армии, который случайно забрёл в эту дыру, возвращаясь с проверки гэдээровских гарнизонов. На столе стояли бутылки из-под вина, пива, водки и полканистры медицинского спирта. Двое сидящих вели дуэль: кто больше выпьет?

«Секунданты», немолодой конюх и молоденький лейтенант, уже валялись без задних ног, никакие до безобразия. «На войне как на войне»! Толпа ротозеев из соседей Якуба и подопечных полковника успешно делала ставки. Победа не давалась никому…

Где-то ближе к полуночи русский полковник прекратил автоматическое осушение стаканов и, приобняв поляка за шею, дыхнул ему в лицо:

— Слышь, лях… А вот ты когда-нибудь пил по ступенькам?

— Н-не знаю, это как? — сразу заинтересовался Якуб.

— На каждой ступени ставим стопарик и проверяем, кто выше дойдёт. Кто дойдёт… понял?

— Добже, — охотно согласился Вендерович. — Щ-щё ж тут н-не пнять.

Собутыльники не нуждались в повторениях, русский взял спирт, а поляк вытряс у корчмаря полную корзинку стопочек. Помещение в мгновение опустело, все бросились следом, не желая терять ни интерес, ни деньги. Полковник перекинул Якуба через небольшой заборчик, после двух попыток перелезть самому попросту сломал его и направился за «другом» к старой церковной колокольне.

Первый этаж давно служил вместо автобусной станции, дверь, ведущая наверх, была закрыта. Взлом замка для обоих оказался плёвым делом. Смешанная русско-польская комиссия тщательно наполнила стопки водкой, расставляя от первой ступеньки до последней.

— Панове, ес-с-сли мы упдём и случится, не дай Матка Бозка, как-кое-то н-щ-счастье, помните: не хороните меня в бр… бр… бртской мгиле с этим большевиком! — покаянно раскланялся Якуб, обнял погрустневших товарищей и обернулся навстречу судьбе.

— Поехали! — грозно рявкнул полковник.

Ступеньки были высокими, по две стопки на каждой, пить надо было честно. Русский к середине лестницы без предупреждения лёг и захрапел. Якуб уже был до такой степени пьяный, что ничего не заметил, продолжая броуновское движение. Он карабкался всё выше и выше, ни пропуская ни одной рюмки. Остановился только на самом верху, там, где когда-то висел церковный колокол, покоившийся теперь на старом австрийском кладбище.

Вендерович выпил свой последний стопарик и выглянул через узенькое окошко. Свесил голову вниз, помахал счастливым односельчанам и, кое-как развернувшись, на четвереньках двинулся обратно.

Пару минут Якуб с ухмылкой ждал русского, но, видя, что тот не спешит, пополз вниз, по дороге мстительно выпивая стопарики конкурента. Полковник ни на пинки, ни на уговоры не реагировал, заняв могучим телом почти всю лестницу. Посетовав на судьбу, коварно лишившую его такого «друга», старый поляк двинулся дальше…

Когда он достиг уровня земли, то и на четвереньках мог стоять уже с большим трудом. Бесстыжие «секунданты» давно смылись, наверняка в ту же корчму праздновать победу. Лишь двое солдат-срочников вынужденно топтались у входа в пустой надежде дождаться боевого командира. Якуб тоскливо завыл на полную луну и, ковыляя, как хромой волк, направился к своей хате на Старый Майдан, ровно восемь километров к северу.

Его навигатором был непропиваемый инстинкт, и, словно почтовый голубь, он устремился домой, спеша к своей маленькой подпольной самогонной фабрике. Тело двигалось на автомате, а могучий разум пытался бегло решить головоломные проблемы подделки акцизов и обхода государственной монополии на спиртные напитки.

Вендерович упал для передышки на высоком холме. Ночной ветер на минуту протрезвил сознание. Якуб пришёл к выводу, что его пытаются завалить маленькие и злые щенки. Щенки были белые в чёрных пятнышках и что-то пели. Экзорцист повалился на землю, начав кататься, чтобы их с себя скинуть. Не вышло, заразы уцепились крепко. Всплакнув от огорчения такой неудачей, Якуб развернул лицо к звёздам, пытаясь вычленить среди них Большую Медведицу и найти путь домой. Но как назло, именно в тот момент, когда путь определился с кристальной чёткостью, верный навигационный инстинкт молча погас…

Одна из сияющих звёзд начала падать. Падая, она всё увеличивалась в размерах и плавно рухнула на склоне холма. От шума и света Якуб мгновенно очнулся, дыхнул на метр ароматными спиртами и, ничуть не удивившись, направился к звезде. Пошатываясь, покачиваясь, спотыкаясь, но уже на двух ногах, с твердым намерением выяснить…

Звезда лежала в небольшой воронке и матово блестела в свете луны. Якуб Вендерович подошёл поближе и убедился, что звезда была не пятиугольной, а круглой. Осторожно приблизился к ней, но она оказалась ещё ближе, чем Якуб предполагал, так что он стукнулся об неё головой. Присел, потёр лоб, затем вытащил из кармана перочинный нож и начал её деликатно шкрябать. Общеизвестно, что звёзды делают из серебра. Хм, значит, эта оказалась какой-то неправильной, слишком твёрдой, потому что её не удалось даже поцарапать.