Агентурная сеть

Заметив, что Ноздрин с явным одобрением кивнул головой, я взял бланк шифртелеграммы и написал:

«Докладываю, что обсуждение книги Л. И. Брежнева „Малая земля“ было проведено по инициативе сотрудников резидентуры до получения указания №… от…»

Поставив дату и подпись, я передал телеграмму Ноздрину, и он пошел в референтуру.

Это был единственный случай за тридцать лет работы в органах госбезопасности, когда я не выполнил приказ и обманул руководство.

10

Жизнь в Африке не только прекрасна и удивительна, но и полна всяческих неожиданностей. Можно полжизни прожить в любой вдоль и поперек исхоженной европейской стране, но не изведать и десятой доли тех необыкновенных приключений, свидетелем или непосредственным участником которых становится человек за каких-нибудь три-четыре года пребывания в Африке. Выходя утром из дома, никогда не знаешь, что ждет тебя уже через пять минут, иногда за ближайшим углом пли поворотом дороги.

Вот и в это ноябрьское утро, садясь в «ситроен» корреспондента «Известий» Лени Кулика, я и предположить не мог, свидетелями какого события нам предстоит стать. А сел я в машину Кулика, проживавшего со мной по соседству, потому, что накануне отогнал свой старенький «пежо» на профилактику, однако одной профилактикой дело не обошлось, и пришлось оставить машину для более обстоятельного ремонта.

Конечно, я мог бы попросить заехать за мной кого-нибудь из моих «бойцов», но совместная поездка людей, проживающих в различных районах города, могла привлечь внимание местной контрразведки, а у нее после мятежа и своих забот было по горло, и потому не стоило злить ее и заставлять разгадывать загадки, за которыми на самом деле не скрывалось ничего, кроме невинной дружеской услуги.

Вот и пришлось мне воспользоваться оказией, поскольку Леня каждое утро отвозил свою жену в школу, где она преподавала русскую словесность.

Когда Кулик подъехал к моему дому, на заднем сидении его машины, как и каждое утро, уже сидели Людмила и два ее ученика лет по десяти. Видимо, мальчишки не отличались спокойным нравом, и потому Людмила всегда садилась сзади и между ними, чтобы они не устраивали возню и не мешали Лене вести машину. Но, как я вскоре убедился, даже этот живой барьер не мешал им время от времени задирать друг друга и поднимать такой гвалт, что в ушах звенело.

В общем, поездка обещала быть веселой и до предела насыщенной урегулированием всевозможных конфликтов, вспыхивавших на заднем сидении. К тому же городская жизнь, слегка нарушенная недавними кровавыми событиями, уже успела войти в свое обычное русло, и ее созерцание тоже настраивало на оптимистический лад.

Леня поехал той же дорогой, которой я воспользовался в то памятное воскресенье, когда в столице начался мятеж.

Обычно, находясь за рулем автомашины, я внимательно слежу за дорожным движением и контролирую все, что происходит вокруг, потому что при езде в африканских городах недостаточно смотреть только вперед. Напротив, перед собой надо смотреть в последнюю очередь, потому что основные события всегда происходят сзади и по сторонам, и именно оттуда всегда грозит главная опасность. Причем не столько от службы наружного наблюдения, сколько от других машин, мотоциклов и особенно велосипедистов, полчище которых создают основную угрозу безопасности дорожного движения. Сколько раз мне удавалось избегать различных столкновений только потому, что я своевременно замечал, как какой-нибудь велосипедист выскакивает откуда-то сбоку прямо под колеса или какой-нибудь водитель явно не справляется с управлением или неправильно рассчитал тормозной путь!

На всю жизнь мне врезался в память случай, когда я, включив левый поворот, мирно стоял у осевой, ожидая, когда пройдет встречный транспорт, чтобы развернуться и поехать в обратном направлении. Этот нехитрый, но весьма эффективный трюк понадобился мне для того, чтобы окончательно убедиться в отсутствии слежки, потому что я ехал на ответственную встречу и должен был быть уверен, что за мной абсолютно чисто.

И вот, машинально поглядывая в зеркало заднего вида и наблюдая, какие машины как себя ведут, пока я готовлюсь выполнить разворот, я заметил мчавшийся на большой скорости автофургон. Я точно знал, что контрразведка не использует для наблюдения большегрузные автомобили, однако бессознательно насторожился, потому что автофургон держался вплотную к осевой линии, хотя дорога была достаточно широкой и он вполне мог проехать в правом ряду. Сначала я подумал, что он тоже намеревается сделать разворот, но когда нас разделяло каких-нибудь тридцать метров, а он и не думал сбрасывать скорость, я понял, что его влечет какая-то неведомая сила и притом с такой неотвратимостью, что затормозить и избежать столкновения он уже явно не успеет.

На мое счастье, как раз в этот момент во встречном потоке образовалось небольшое «оконце», я судорожно врубил скорость и так газанул, что машина в одно мгновение проскочила полосу встречного движения и на противоположной стороне шоссе зарылась в песок.

Автофургон же тем временем проскочил мимо, похоже, даже не заметив, что еще секунду назад на его пути было какое-то препятствие!

Наблюдавшие за этой сценой африканцы, несколько разочарованные тем, что им не удалось увидеть, как автофургон вдребезги разнесет дипломатическую легковушку, дружно бросились мне на выручку и с веселыми прибаутками в считанные мгновения вытащили застрявшую в песке автомашину…

И вот теперь, сидя на месте пассажира в чужой машине, я с сожалением подмечал, как много интересного остается вне поля зрения человека, обремененного водительскими проблемами и не имеющего поэтому возможности наблюдать за тем, что происходит за пределами дорожного полотна! Да разве можно увидеть что-нибудь стоящее из быстро едущей машины? Только тот, кто не отказывает себе в удовольствии ходить пешком, кто не боится и не брезгует входить в лабиринт африканских кварталов, может увидеть подлинный быт, неповторимый по своему колориту и разнообразию.

Особенно это касается кварталов, расположенных вокруг рынка, мимо которого мы сейчас проезжали. Здесь не было ни одного свободного метра, поскольку не только в строениях, но и в узких проходах между ними, а то и прямо на тротуаре, под открытым небом, кипела жизнь. Здесь располагались лавки ремесленников, мастерские по изготовлению африканской бижутерии, здесь шили все, что угодно, от национальной одежды до европейских костюмов, от сорочек до шикарных «бубу», главным достоинством которых, помимо тканей самых невероятных расцветок, являлась великолепная машинная вышивка.

Здесь, усадив своих клиенток на ящики, искусные парикмахеры заплетали местным красоткам десятки косичек, которые свободно свисали вокруг их головок, или выкладывали из этих косичек причудливые узоры; мужчинам же выстригали пижонские проборы или делали прически «а ля Анджела Дэвис».

Но самой большой достопримечательностью этого района были, конечно, авторемонтные мастерские, в которых народные умельцы превращали проржавевшие рыдваны во вполне приличные средства передвижения. Казалось, для них не было ничего невозможного, потому что они могли с помощью паяльной лампы и обычного молотка выправить кузов автомобиля, побывавшего не то что в дорожном происшествии, но даже извлеченного из-под пресса!

От созерцания африканской экзотики меня отвлек удивленный голос Кулика:

— Куда это они все побежали?

Я посмотрел прямо по ходу машины и увидел, как толпа отхлынула от рынка и устремилась туда, где улицу, ведущую к центру города, пересекал виадук, по которому проходила узкоколейная железная дорога, соединявшая порт с внутренними районами страны.

По рядам торговцев, лавкам ремесленников и прочему рыночному люду тоже прошла какая-то волна, и многие из них, побросав свои занятия, кто быстрым шагом, кто бегом направились в сторону виадука.

— По-моему, там какое-то народное гулянье, — высказала предположение Людмила, приглядевшись к тому, что происходило впереди.