Агентурная сеть

— Ручаюсь!

Надо же! Гаманец задумал проводить операцию в доме, где проживало много бывших сотрудников внешней разведки! А в шестом подъезде я и сам бывал неоднократно, потому что здесь жил один из моих наставников, когда я находился на спецподготовке.

— Второй, перекройте со двора шестой подъезд, — распорядился бригадир. — Брать всех мужчин…

— Уже перекрыли, — доложил второй, и в это мгновение Гаманец вышел из подъезда на улицу и не торопясь, пошел в сторону метро.

— Выход, выход! — раздался в динамике возбужденный молодой голос. — Серая шляпа, серый плащ, черные брюки, очки в металлической оправе. Идет в дальнюю арку! Четвертый, принимай на выходе!

— Принял, — пробасил четвертый.

— Похоже, взяли «агента», — довольно потер руки бригадир. — Пока они его водят, займемся объектом!

Он взял микрофон и скомандовал:

— Внимание, захват!

Гаманца взяли на станции метро «Щербаковская».

Когда он вошел в павильон, его остановил сотрудник наружного наблюдения в форме офицера милиции и попросил предъявить документы. Гаманец поинтересовался причиной проверки, и «милиционер» объяснил, что осуществляется розыск по приметам опасного преступника, и поэтому устанавливается личность людей, имеющих с ним сходство.

Гаманец пытался отговориться, но офицер был настойчив, на помощь ему подоспели еще два сотрудника в штатском, и общими усилиями они препроводили его в пункт милиции. Там Гаманца обыскали, нашли кассету с пленкой и потребовали объяснений. Он что-то промямлил про фотостудию, но это прозвучало неубедительно и пришлось составлять протокол изъятия.

В общем, операция по задержанию была проведена успешно со всеми вытекающими из этого последствиями.

Что это были за последствия, мне неизвестно. Но Гаманец как-то рассказал мне, что после академии его должны были направить на работу в Женеву, а вместо этого почему-то направили на Ближний Восток.

И вот теперь судьба свела нас в Африке, и от моего решения снова многое зависело в его судьбе…

Пообедав, я прилег отдохнуть и под привычный скрежет кондиционера стал обдумывать, как же мне все-таки поступить. Откладывать решение этого вопроса я не мог: в три часа я должен был или написать телеграмму в Центр, или переговорить с Гаманцом, или сделать и то, и другое.

Мне вспомнилась одна поучительная история, о которой я узнал из приказа по Первому главному управлению. А история эта заключалась в том, что в одной европейской стране резидентура внешней разведки внедрила в агентурную сеть ЦРУ своего агента, являвшегося экспертом смешанной компании.

Завязалась оперативная игра, в процессе которой удалось добиться неплохих результатов, в том числе выявить устремления американской разведки в отношении советских учреждений и граждан, а заодно и ее осведомленность о составе резидентур советской разведки.

Американская разведка прониклась большим доверием к подставленному ей агенту и поэтому проявляла большую заботу о его безопасности. Практически на каждой встрече этого эксперта инструктировали о том, как, не вызывая подозрений, выполнять задания, как входить в доверие к сотрудникам советского посольства и вести их изучение.

При этом сотрудник ЦРУ, руководивший его работой, рекомендовал проявлять максимальную осторожность при общении с некоторыми сотрудниками советского посольства, которых американцы не без оснований подозревали в принадлежности к разведке. Пока в числе этих сотрудников фигурировали резидент КГБ, офицер безопасности, а заодно с ними и заведующий консульским отделом, все было хоть и малоприятно, но в порядке вещей, поскольку кого еще следует бояться, как не резидента КГБ, офицера безопасности и заведующего консульским отделом!

Но вот однажды сотрудник ЦРУ порекомендовал эксперту избегать контактов с рядовым сотрудником посольства, жена которого устроилась работать в смешанную компанию и оказалась в непосредственном подчинении агента-двойника.

Естественно, он сообщил об этом своему куратору, а тот доложил резиденту КГБ. И вот, получив такую важную информацию, которая внешней контрразведке стоила больших усилий, резидент КГБ нарушил существующие на этот счет предписания и вместо того, чтобы немедленно сообщить об этом в Центр, решил напрямую проинформировать резидента ГРУ, поскольку упомянутый американцами сотрудник посольства был военным разведчиком. И проинформировал, высказав при этом предположение, что американцы взяли военного разведчика в разработку.

А резидент ГРУ поступил еще глупее: вызвал своего подчиненного, устроил ему допрос с пристрастием, потребовал отчета о всех контактах с американцами и предупредил, чтобы он держался от них подальше, поскольку и так уже находится под колпаком у КГБ.

В тот же вечер этот сотрудник ГРУ сел в машину и скрылся в неизвестном направлении. Правда, через несколько дней направление его бегства прояснилось, потому что он оказался в США.

Проведенным расследованием было установлено, что он давно уже был завербован американцами, и беседа с начальником дала ему повод думать, что КГБ заподозрил его в сотрудничестве с ЦРУ. Что касается сделанного американцами предупреждения, то причина оказалась совсем не той, какую определил резидент КГБ: после того, как жена военного разведчика стала работать в смешанной компании, у него и эксперта появились благоприятные возможности для постоянного общения, и именно этого хотела избежать американская разведка, опасаясь их взаимной расшифровки.

После этого побега пришлось выводить из игры эксперта и ломать голову над обеспечением его безопасности, потому что американцам сразу стало ясно, с кем они все это время имели дело!

Заодно отозвали обоих резидентов, содрали с них погоны и отправили на незаслуженную пенсию. В подготовленном по этому поводу приказе указывалось, что если бы сначала первый, а потом второй не проявили такой немыслимой в их положении поспешности, сами догадались проанализировать полученную от эксперта информацию или дали возможность сделать это другим, то предатель был бы разоблачен и не сумел бы избежать наказания.

В итоге этих размышлений я еще больше укрепился в своем решении: прежде чем информировать Центр, сначала разобраться на месте и попытаться выяснить, насколько точны и правдивы сведения, сообщенные Сайфулаем Диопом.

13

Если взаимоотношения послов с резидентами являются видимой и потому открыто обсуждаемой стороной жизни любого советского посольства, то взаимоотношения между резидентами внешней и военной разведок в силу тайного характера их деятельности проявляются менее ярко и по большей части известны только сотрудникам обеих резидентур. Взаимоотношения эти, как и все в нашей сумбурной и противоречивой жизни, имеют свою историю.

Были времена, особенно в предвоенные годы, когда обе разведки довольно тесно и продуктивно взаимодействовали и вообще относились друг к другу с большим уважением и доверием. Это объяснялось общностью задач, единством цели — борьбой с фашизмом и тем, что многие руководители успешно совмещали работу как в той, так и в другой разведке. Да и несчастья в виде жестоких репрессий, выбивших накануне войны с фашистской Германией лучшие кадры как внесшей, так и военной разведки, были одинаковыми, как были одинаковыми недоверие к добываемой ими информации о надвигающейся войне и безвинно пролитая кровь тех, кто ее добывал!

Война еще больше сблизила обе разведки, потому что было не до дележа славы и успехов на разведывательном поприще — все было подчинено достижению победы над жестоким врагом.

Да и после войны неоднократные преобразования и реорганизации советских разведывательных служб, ротация кадров так перемешали обе разведки, что порой трудно было разобраться, кто, где и на кого работает. Во внешнюю разведку регулярно поступало пополнение из Военно-дипломатической академии, а бывшим однокашникам, безусловно, было гораздо легче договариваться о взаимодействии, чем людям, отягощенным ведомственными и личными амбициями.