Агентурная сеть

Собранные в столице накануне вылета рыбаки продолжали начатый еще по местам постоянного жительства загул, и отцы-командиры собирали их перед рейсом по всей Москве, кое-как приводили в чувство и доставляли в аэропорт.

Кто встречал, провожал или сам вылетал из Шереметьева-2, наверняка обратил внимание на разноликие и весьма пестрые толпы людей, которые по своему внешнему виду резко выделяются из остальной массы посетителей международного аэропорта и которых поэтому невозможно ни с кем спутать. Их едва ли не единственный багаж — сумки и сетки, полные водки, пива и других горячительных напитков.

Под строгими взглядами своих трезвых командиров они, кто самостоятельно, кто ведомый под руки товарищами, нестройно гурьбой проходят таможенный и пограничный контроль, а затем вваливаются в самолет. Не успев рассесться по местам, откупоривают очередную бутылку, и загул продолжается.

Во время полета, по крайней мере первые часы, бортпроводницы предпочитают не заходить в их салон, потому что выйти оттуда, не будучи облапанной, не выслушав сальных комплиментов и не получив более или менее откровенных предложений, удается далеко не каждой.

Но дорога длинна, спиртные напитки быстро кончаются, и рыбаки, перегруженные алкоголем, постепенно впадают в умиротворенное состояние. И только катающиеся по полу бутылки и жалкие остатки синих аэрофлотовских куриц напоминают о недавнем веселье.

По прибытии в аэропорт назначения они с извинениями покидают самолет, отведя протрезвевшие глаза от бортпроводниц и пассажиров, которым они доставили столько неприятных минут. Впереди у них полгода рыбалки в океане, и это была последняя возможность «расслабиться»!

А те, кому «посчастливилось» лететь с ними в одном самолете, еще долго будут вспоминать блевотину на ковровых дорожках и в туалетах, пошлые приставания, пьяные рожи, мат и прочие «прелести». Но, как известно, за все удовольствия, в том числе и за возможность побывать за пределами нашей необъятной страны, приходится платить, и длительный полет в обществе полупьяных рыбаков тоже входит в прейскурант! Обратная дорога выглядит несколько по-другому. Если все дни перед отлетом рыбаков из Москвы были заполнены пьянкой и другими «земными радостями», то несколько свободных дней перед отлетом в Союз посвящались оптовым закупкам. Мелкими группами, парами, а то и в одиночку шастали они по рынкам, торговым рядам портовых городов, скупая ткани, джинсы, электронную аппаратуру, кассеты, штампованные часы и прочий ширпотреб.

Существовала, да и сейчас существует целая сеть специальных магазинов и мелких лавчонок для рыбаков, на дверях которых можно видеть исполненные на русском языке надписи типа «Джинсы — 800, для русских — 700», «Только для русских!», «Саша — заходи!» или «Здесь говорят и торгуют по-русски». В них можно купить, продать или обменять что угодно, от зажигалки до запасных частей к атомной бомбе, и все рыбаки ориентируются в этой торговой сети лучше, чем в сетях рыболовных.

Вылет рыбаков в Москву напоминает вылет эмигрантов из Москвы: тот же разномастный скарб, та же суета, тот же гвалт, те же попытки провезти лишние килограммы. Но зато на этот раз все, как правило, трезвые, потому что тратить валюту на спиртные напитки расточительно и глупо — завтра они будут в Москве, там хоть залейся! А потому авиарейсы в родные края протекают намного спокойнее и без особых инцидентов, если не считать повального шмона, который ждет их на шереметьевской таможне.

Вот и сейчас, войдя в салон экономического класса, я застал там «мертвое царство»: усатые и бородатые мужики в майках с эмблемами и надписями на всех языках мирно похрапывали в своих креслах, не причиняя немногим пассажирам других мастей никакого беспокойства.

Я прошел по проходу в конец салона, где на трех свободных креслах лежал бледный, измученный страданиями бородатый человек неопределенного возраста, а над ним хлопотал другой человек — в очках и с вполне интеллигентной внешностью. Но если бородатый рыбак оказался в самолете по причине тяжелой болезни, то хлопотавшего над ним интеллигента привел сюда не долг врача, а совсем иные обстоятельства, и летел он в Союз не на неделю, как, например, я, а, скорее всего, навсегда, хотя сам об этом пока не догадывался.

Пробыл он в стране недолго, чуть более полугода, и еще до вчерашнего дня работал в одном из родильных домов. И вот улетел, оставив жену и сына, которые последуют за ним другим рейсом. Его преждевременному отлету предшествовали довольно необычные обстоятельства, главным из которых была очередная встреча с «Рокки», как и все предыдущие, состоявшаяся на квартире хирурга.

На эту встречу «Рокки» принес досье на сотрудников китайского посольства. Пока я с ним беседовал, обеспечивавший нашу встречу Базиленко успел съездить в посольство, перефотографировать все досье и доставить его обратно.

Одновременно «Рокки» передал подготовленный им полный список местных граждан, работавших в американских учреждениях, с указанием адресов, выполняемых обязанностей и краткими характеристиками. Этим списком занялся Хачикян, отвечавший за разработку посольства США.

Кроме этого, «Рокки» сообщил, что в результате дальнейшей проверки версии о том, что в бюро АПН действует агент специальной секции «Руссо», он установил, что этим агентом является Акуфа, и выяснил обстоятельства его вербовки. А обстоятельства эти были очень тривиальны: в поле зрения местной контрразведки Акуфа попал около трех лет назад, когда после прибытия в страну искал себе работу и с этой целью посещал советское посольство. Его визиты были зафиксированы, и последовало предположение сотрудничать с контрразведкой.

Акуфа долго не давал согласия на сотрудничество, но, когда ему пригрозили высылкой из страны, вынужден был согласиться. Таким образом, когда Лавренов принял его на работу, он был уже связан с контрразведкой.

Что касалось подозрений Базиленко относительно Кейта, то они не подтвердились: Кейта не имел никакого отношения к специальной секции «Руссо», а, напротив, числился среди неблагонадежных.

Обстоятельства привлечения Акуфы к сотрудничеству дали нам возможность разработать схему его перевербовки, которая, на наш взгляд, позволяла добиться успеха.

— Начни разговор с того, — наставлял я Лавренова, когда мы на следующий день обсуждали эту проблему, — что скоро истекает срок временного контракта. Затем поинтересуйся, как обстоит дело с оформлением местного гражданства, обращался ли Акуфа по этому поводу в иммиграционную службу, кто с ним там беседовал, как рассматривается его просьба, не ставили ли ему каких-то дополнительный условий. Покажи, что мы с сочувствием относимся к его трудностям и хотели бы подписать с ним постоянный контракт. Это дало бы нам возможность в будущем направить его в СССР или какую-нибудь социалистическую страну для продолжения учебы… В общем, надо подвести его к тому, чтобы он сам рассказал о своей связи с контрразведкой. Это даст нам возможность надежно зашифровать «Рокки».

— А если он не признается? — усомнился Лавренов.

— Это будет зависеть от того, удастся ли тебе завоевать его доверие, — сказал Хачикян, принимавший участие в этом разговоре. — В крайнем случае, придется пригрозить ему увольнением. Где он еще найдет такую работу?

На том и порешили.

Но этот разговор, как я уже сказал, состоялся на следующий день.

А встреча с «Рокки» оказалась крайне интересной не только благодаря сведениям относительно Акуфы. Вслед за этим он сообщил не менее сенсационную информацию: по имевшимся в специальной секции «Руссо» данным, советский врач по фамилии Хижняк за соответствующую мзду делал аборты женам высокопоставленных местных чиновников, а помогала ему в этом местная же медсестра, которая за небольшую плату находила ему клиенток.

В том, что Хижняк в полном соответствии с советской практикой организовал на своей квартире подпольный врачебный кабинет, лично для меня было мало удивительного. Правда, с абортами это было связано впервые, раньше такими делами грешили по большей части стоматологи. Но была одна маленькая деталь, которая коренным образом меняла всю ситуацию: Хижняк не учел, что, в отличие от Союза, он нарушает не только законы, поскольку не имел разрешения на частную практику и не платил налоги, но и (а это было намного важнее!) обычаи мусульманской страны, где аборты запрещены. А еще он в силу своей оперативной безграмотности не сумел предвидеть, что местная контрразведка вознамерится поймать его с поличным и, угрожая тюремным заключением, а то и религиозным самосудом, попытается склонить его к сотрудничеству, а в случае отказа с большим шумом выдворит из страны, в очередной раз использовав этот факт для разнузданной антисоветской истерии.