Повести древних лет

— Чтоб ему!.. Хватит, что ли? Да что тут, щит дал, так дай и шлем с железной рубахой… Леший бы ему голову на спину отвернул!

Еще что понадобится клятому бродяжке? Изяслав старательно выбрал заготовку для лука. Твердое дерево было отпарено, в меру изогнуто и пропитано для сохранения вареным маслом. Такой лук не натянуть слабой руке.

Без устали честя Одинца, Изяслав бормотал:

— Непутевый, негодный, дубовая голова, пустошный парень, чтоб тебе петуха не услышать, чтоб ты пожелтел, как золото!

На отобранное оружие и бронь можно было бы наменять много товаров, но Изяслав не скупился: Одинец жил на его дворе и работал на его двор. Не уходить же ему, как неприютному нищему, как безродному сироте. По русскому обычаю, кузнец давал невольному беглецу выдел.

Изяслав сложил железо в лубяной короб:

— Отвезешь, что ли, парню? Чтоб ему, окаянному!

Кланяясь за Одинца щедрому хозяину, Тсарг достал рукой пола:

— Не много ли ему будет? Больно хорошо даешь!

— Хватит с дурня, — возразил Изяслав. — Насадки пусть сам насаживает, он парень умелый. Погоди. Я ему кое-чего прикину из лопотинки.

— Не надо, — сказал Тсарг и махнул рукой. — И у меня парень работал.

В избе Светланка поднесла гостю ставленого шипучего меда. Тсарг выпил ковш и в знак уважения к очагу остаток плеснул к печи. Не отказался и от второй чаши. Хорош мед в доме кузнеца!

На прощанье Тсарг сказал Светланке:

— У тебя добрый хозяин, всем жить много лет, — и подхватил тяжелый короб.

На пороге он остановился и добавил:

— Я тоже добрый. Будем всегда друзьями.

Потихоньку, чтобы никто не услыхал, Изяслав обо всем рассказал жене.

Вскоре после посещения Тсарга все заметили, как Заренка повеселела. Родители успокоились за дочь. Как видно, и время и наговоры арбуев сделали свое. Девичьему горю помогли колдовские силы.

Глава вторая

1

Вьюжит. С мутного неба на озера, болота, реки и леса сыплется сухой снежок. Метелица не забывает и Новгород. Морена-Зима, не разбирая, посыпает своей щедрой крупкой и острые многоскатные тесовые кровли богатого двора именитого боярина и гнилую, поросшую мхом соломенную крышу поваленной набок избушки последнего людина.

По Волхову уже прошла мерзлая каша — шуга, уже натянулся с берега на берег ледяной мост. По нему ветер гоняет небесный пух и подбивает берега теплым одеялом. А кое-где и на середину льда выбрались длинные острые пересеки.

На все стоячие и на все текучие воды Морена-Зима наложила ледовые оковы. Во все стороны света готова ровная дорога.

У боярина Ставра людно. Он принимал гостей не в верхних светлицах, как нурманнов, а внизу, в молодцовской избе. Сам боярин сидел на лавке, а гости перед ним как придется. Кому не хватило места на лавках, те недолго думая, устроились на полу.

Они толковали о своем деле не спеша, говорили в очередь. У них нашлось к боярину важное дело, и вот откуда оно завелось.

Известный в городе охотник Доброга вернулся летом после долгой отлучки. Доброга ходил с тремя товарищами на восход от озера Нево в Веськую землю. Ушли четверо, а вернулся один.

Тут ничего дивного нет. Бывает, что не только малые ватажки, а и большие ватаги пропадают без следа. Доброга хоть один, а все же прибрел. Охотник отдышался и принялся мутить людство. Стало быть, его не уходили дальние дороги, лесные дебри и злые речки. Доброга принес мало мехов, и то порченных водой.

Он рассказывал, как нашел вместе с товарищами реку на восходе от озера Онеги. Эта река течет на сивер и на полуночь. На ней несказанное богатство пушных зверей, и звери там непуганые, ручные. Охотники наловили и набили такое богатство зверей, что для хранения шкурок поставили особые острожки на приметных местах. А какой там соболь! Черный, чистый — «головка»! Охотники плавали вниз по той реке, но людей нигде не встречали. Реке тоже не нашли конца. Едва успели вернуться до ледостава к своим острожкам.

Зимовка получилась тяжелая. Начали болеть, чернели десны, опухали руки и ноги, шатались зубы. Охотники спасались отваром сосновой хвои и жевали смолку. К весне один помер.

На обратном пути другого, сонного, задрали медведи. Потом на безыменной речушке перевернулся берестяной челнок, и последний товарищ Доброги погиб под корягой.

Дальние дороги не прошли даром и самому Доброге. Исхудал, кашель привязался. Но он не унялся. По его рассказам, не было и нет лучших мест, где пропали его товарищи. А если попытаться по безыменной большой реке еще ниже сплыть, чем побывал Доброга?..

Доброга клялся и Городским тыном, и родным дымом, и Небом, и Солнышком, и Землей, что никто не видел таких богатых мест, какие он нашел.

А почему бы Доброге и не поверить? И до него уходили куда глаза глядят новгородские охотники. Так закладывались дальние пригороды.

Около бывалого охотника сбивалась ватага. Первые десятки ходили по домам, кричали на торговище, звали новых товарищей.

Иной чесал затылок по целой неделе. Хочется пойти, но как же бросить нажитой домок? А соблазн точит, как пилой. Можно вернуться с бременем дорогих шкурок и сразу поправить хозяйство.

А молодые ребята, не выделенные отцами и бессемейные, решались быстро. Такие хоть сейчас готовы в любую ватагу. Иные подговаривали девушек: «Пойдем, любушка, будешь ходить в соболях…» Новгородские девушки тоже вольница.

К найденной Доброгой реке нет водной дороги. Ватага сбивалась ко времени санного пути. Они уже согласились между собой, выбрали старост. А договариваться о снастях и припасе ватажные выборные пришли к боярину Ставру.

2

Они торговались с боярином. Ватаге нужны сани, кони, зерно, оружие, теплая и прочная лопотинка. У Ставра всего найдется не на одну ватагу. И он не отказывает Какой будет расчет с боярином? Об этом-то и идет спор

Ставр хотел иметь в добыче равную долю с ватагой Каждая вторая шкурка из всех взятых должна быть боярская.

— Простой счет, верный расчет, — говорил Ставр. — Сколько времени там ни пробудете, между нами все пойдет в равных долях.

— Много хочешь, — в ответ усмехался Доброга. — Знаешь, сколько там зверя?

— Много, много хочешь, уступай, боярин, — поддерживали ватажного старосту другие.

Ставр поглаживал подстриженную холеную бороду и ласковым голосом убеждал мужиков:

— Где же много хочу? Вы, люди разумные и бывалые, подумайте. Вы же не малые дети, вы хозяева

Боярин льстил ватажникам. Больше половины было молодых парней. Ставр уговаривал:

— Думайте, думайте. А мясо, добытое на мою снасть? А рыба, ловленная моими же снастями? А дома, которые вы поставите моими же топорами, теслами, долотьями и стругами? Ведь все ваше будет! В них не будет моей доли. А пашни, что засеете моим зерном? Что родится то и ваше, я не прошу моей доли. Где же я хочу много получить?

Так и спорят час, другой. Ватажники — свое, а у боярина на каждое слово есть умный ответ.

Доброга начал сердиться:

— Ты дома в тепле и сытости будешь сидеть боярин. А нам ломаться в лесах и болотинах, в нужде, труде, голоде. Чего же ты с нами равняешься!

Ставр качал головой и укоризненно смотрел в глаза ватажному старосте.

— Дак вы же думайте, люди, — вразумлял боярин, — без моей снасти-припаса ватага не дойдет до места, не наловит зверя. Знать, главное во всем — моя снасть. Или нет? Что ты, охотник, сработаешь голым?

Доброга махнул рукой, встал и пошел к двери. За ним тронулись и остальные выборные от ватаги.

— Стойте! — боярин повысил голос. — Куда метнулись, экие шуты-обломы. Стой, вам говорят!

Ватажники вернулись и вновь расселись. Ставр кивнул своим молодцам, чтобы поднесли ячменного пива и меда. Ребята намочили усы и слушают, что-то им еще боярин скажет.

Ставр улыбнулся и понизил голос, будто хочет втайне сказать самые важные слова:

— Вы смекните, разумные, что не всем бывает удача. В лесах ли, в реках и болотах вы сгибнете, побьют ли вас чужие люди — и все пропало. Мне не только что прибыли не будет, все мое добро пойдет прахом.