Повести древних лет

Вотан живет в боях, радуется победам и удачным захватам. Великому Отцу служат мечом, топором, копьем и стрелой. Из дубов, которые срубили для храма, следовало бы построить не стены, а драккары.

Оттар отвернулся от храма, у него не было желания войти внутрь. Это не храм, а кладбище Богов. Здесь они, лишенные чистого воздуха открытых морей, задыхаются и умирают, не дождавшись дня Рагнаради.

2

Оттар прислонился к дубу. Задумавшись, он не замечал, что над ним висят два окоченелых трупа, человек и волк, прильнувшие один к другому в трагическом уродстве насильственной преждевременной смерти.

Свободный ярл очнулся от хруста снега под ногами людей. Группа людей в длинных плащах с тащившейся по снегу бахромой медленно и молча двигалась к храму среди дубов. Впереди, опустив голову, шел мужчина среднего роста с короткой завитой бородой. Темно-зеленый плащ, удерживаемый бронзовой застежкой, свисал с одного плеча и волочился по снегу. Голова с копной слишком темных для потомков Вотана волос была обнажена, и длинные пряди падали на плечи. Латы покрывали грудь.

Человек прошел в трех шагах от Оттара, не заметив нидаросского ярла. Темноволосого догнал худой и безусый юноша. Костлявый, с большими руками и ногами он напомнил Оттару подросшего щенка крупнопородного волкодава. Юноша дружески поправил плащ на плечах темноволосого и что-то сказал. Мужчина обернулся встретился глазами с Оттаром и приветственно поднял руку. Оттар ответил тем же традиционным движением.

Черный ярл Гальфдан с сыном Гаральдом!.. С таким же успехом он мог бы показать Оттару обнаженный клинок или стрелу, знаки вражды и войны. Спокойный, хитрый… И осторожный. Он не расстается с латами! Наверное, и меховая шапка, которую он несет в руке подбита не гагачьим пухом, а железом. Под его плащом и под плащами его спутников найдутся не только латы, но и мечи. Любимец бондэров. Король не моря, а земли.

Оттар вышел на опушку священной рощи в ту минуту, когда раздались первые торжествующие крики:

— Гальфдан, Гальфдан!

Вначале нестройные, как треск грома в ущельях, крики делались ритмичными. Дружный и мощный выкрик: «Гальф!» — сменялся могучим ударом: «дан!», от которого, как от молота, казалось, сейчас треснет лед Маэларского озера.

Над священной рощей поднимались встревоженные вороны, которые жили на дубах и кормились жертвами. Крупные, черные как уголь птицы крутыми спиралями взвивались в пасмурное зимнее небо и сбивались в стаю. Следуя за вожаком, стая вытянулась и понеслась над рощей и над тингом круговым полетом, почти замыкая кольцо. Живой браслет Вотана…

Гальфдан избран. Церемония коронации не интересовала Оттара. Черный поклянется отменить страндхуг, бороться со своевольством свободных ярлов, пресечь укрывательство преступников и сделать многое другое, все на пользу бондэров.

Толпа втягивалась в рощу. Тинг шел к храму. Здесь были все дети Вотана, обрабатывающие землю, дерево, металлы. Если не сами, то их представители. Чей-то голос позвал:

— Эй, ярл! Эй!

Оттар не пошевелился. Внезапно перед ним оказались несколько бондэров, и один подошел к нему вплотную.

— Ты не узнаешь меня? — спросил он ярла. Не ожидая ответа, бондэр злобно выдохнул почти в лицо ярла густой запах пива и злобные слова: — Ха! А я тебя узнал. Я помню тебя, проклятая акула! Страндхуг сдох, понимаешь? Сдох! Если ты еще раз попробуешь явиться к нам, — и бондэр захлебнулся от ярости, — мы встретим тебя топорами! А если ты обидишь нас, король выжжет твою берлогу, и ты будешь висеть, висеть, висеть! Молчишь? Ага, здесь ты молчишь?!

Бондэр размахнулся для удара. Сейчас же товарищи, безгласно внимавшие его крикам, набросились на потерявшего голову нарушителя мира тинга. Бондэр ворчал и пытался стряхнуть с себя друзей, как медведь собачью стаю.

Оттар холодно смотрел на возню. Ярл мог бы одними кулаками расправиться с неловким богатырем, тело которого одеревенело от однообразного неблагородного труда. Он мог бы расправиться и с его товарищами, прежде чем они сообразят, откуда рушатся удары на их бородатые челюсти.

Владетель Нидароса помнил, какими глазами этот бондэр смотрел на викингов, свежевавших взятую из его хлева свинью, одну из двух по праву страндхуга. Прельщенный ростом и шириной груди богатыря, Оттар предложил ему бросить недостойную жизнь земляного червя, сменить заступ и соху на весло и меч. Тогда бондэр не ответил. Здесь он нашел язык.

В группе свободных ярлов Оттара приветствовал новый человек, владетель Семскилен-фиорда Гольдульф. Восемь или девять лет назад дядя Гольдульфа, тоже Гольдульф, был случайно убит на улицах Хольмгарда-Новгорода.

Обняв Оттара, Гольдульф шепнул ему на ухо:

— В Скирингссал вернемся вместе. Я должен переговорить с тобой.

Конечно, предстоит еще одно предложение общего набега, второе после уже сделанного хаслумским ярлом Фреем. Так бывало каждую зиму. Ярлы создают союзы-сообщества, клянутся, отказываются от клятв, потом опять соглашаются — и так до самой весны. Много ловких и пышных речей, взаимных интриг.

Рекин, мечтая создать прочный, постоянный союз ярлов, принимал участие в сообществах, принимал участие в общих походах. Он ушел вместе с Грольфом и поплатился преждевременной Валгаллой. Оттар до сих пор плавал в набеги один и не мог пожаловаться на неуспех Получая предложения, нидаросский ярл не отказывался от сообщества, но опаздывал на сборные пункты. Так проще. Свое дело следует делать молча.

Оттар не спеша отошел от толпы ярлов и свиты. Гольдульф следовал за ним.

— Скажи здесь, — предложил нидаросский ярл семскиленскому. — Любое дело, достойное викинга, можно изложить в двух словах.

— Да, — согласился Гольдульф. — Мое дело достойно викинга. Но оно требует долгой беседы и полной тайны под торжественной клятвой.

Оттар невольно вздрогнул. Глядя Гольдульфу прямо в глаза, он шепотом спросил:

— Гальфдан?

Живое и хитрое лицо Гольдульфа выразило столько недоумения, что в его искренности не приходилось сомневаться.

— Какой Гальфдан? — спросил он, еле сдержав голос. — Этот, Черный? Что нам до него? Нет, мы будем говорить о настоящем деле.

Только набег… Что другое могут выдумать эти ярлы? Они начнут соображать, лишь когда увидят своими глазами, как под их ногами запылают фиорды. Они не понимают и не поймут, что именно этот тинг и был днем Рагнаради для свободных ярлов и викингов.

— Конечно, мы вернемся в Скирингссал вместе, — любезно согласился Оттар.

Часть третья

БОЛЬШИЕ ЗАМЫСЛЫ

Глава первая

1

Вернувшись с тинга, Оттар, не теряя времени, занялся важной работой вместе с опытными кормчими-мореходцами Эстольдом и Эйнаром. С помощью особенных инструментов, купленных у арабских и греческих купцов, они чертили свинцовыми палочками на гладких липовых досках новые драккары Нидароса.

Однако Оттар не забыл привезти в Скирингссал листы желтого пергамента с рисунками нового драккара. Над ними ярл со своими помощниками потрудился немало. Этот драккар, на пергаменте, был бы самым сильным из всего флота фиордов. Борт защищался железным поясом с длинными остриями, предохраняющими от абордажа. Две мачты, а не одна. На носу и на корме — платформы для камнеметов и самострелов, невиданных на море силы и размера. Подвижные навесы, чтобы укрывать стрелков и гребцов. На носу — голова женщины со змеями вместо волос, как на выпуклом рисунке белого камня в перстне, добытом Оттаром во франкском замке. Драккар заранее был наречен именем Гильдис, и жена ярла обожала его.

…Гильдис ждала сына. Она не сомневалась, что придет сын. Темные пятна портили красоту ее лица, но женщина не огорчалась. Она видела во сне Тора, и бог открыл ей тайну нерожденного младенца: он сделается героем и завладеет чужими землями.