Повести древних лет

Они не смотрели и на Эстольда, они глядели только на господина. Клейменые не могли пошевелить бесповоротно изломанными пыткой руками. Они вместе и угодливо показывали направление движением головы.

— Чего еще хочет господин?

Ничего. «Неужели они еще думают о жизни и хотят жить?» — брезгливо подумал Оттар.

Вестфольдинги развернулись для широкого охвата. Будет много, много пленников. Викинги молча сужали кольцо в мелколесье, пока не встретили длинный завал из свежерубленного леса. Хвоя казалась живой, а листья берез и ольхи еще не увяли. В завале были оставлены широкие проходы, рядом с которыми лежали горы сучьев и лохматых вершин, чтобы закрыть ход в случае надобности. Обо всем, среди вызванных пыткой стонов, рассказали клейменые. Лагерь здесь!

Из-за завала раздались тревожные крики, и викинги бросились в проходы. Толпы пленников и женщины женщины!

Внезапно первые ряды исчезли в ямах, прикрытых сучьями и мхом. Такие ловушки, длинные, узкие, устраивают на оленей и лосей. Изредка ловится медведь, а волки не попадаются, они слишком недоверчивы. Настоящие западни устраиваются тщательнее. Но эти сделали свое. За каждым проходом было несколько рядов ям Сколько — Оттар не мог определить.

Рядом с ярлом стоял клейменый траллс, измученный изощренной пыткой, с устало повисшей головой. Оттар ударил его кулаком в латной перчатке. Он отнял у этого траллса лицо и жизнь, а тот сумел взять плату викингами!

Через проходы завязалась перестрелка. Оттар не мог двинуться с места, пока не вытащит викингов, попавших в биармовские западни. Биармы напали и с тыла. Стычка длилась недолго. Викинги разметали завал, и биармы отошли. Никакого лагеря, даже его следов, не оказалось. Не нашлось и трупов. Биармы успели унести своих.

Напавшие с тыла были отброшены после беспорядочного боя. Среди биармов был замечен небольшой отряд хорошо вооруженных латников. И все же они не захотели упорного правильного боя. Они отступали, растягивая строй викингов, который было трудно соблюдать из-за деревьев.

А бездоспешные биармы осыпали викингов и костяными и настоящими стрелами.

Поле боя осталось за Оттаром. В лесу же стучали и стучали сухие биармовские бубны.

«Обманули, обманули, обманули!» — издевались бубны. Оттар не решился рисковать, преследуя биармов в лесах.

В дно земляных биармовских западней были забиты частые крепкие колья с закаленными на огне остриями Кольчуги и латы прикрывают тело от ударов с боков и сверху, но не снизу. Из ловушек извлекли больше трупов и умирающих, чем живых. Спаслись лишь те викинги, которые падали сверху на своих товарищей. Еще несколько вестфольдингов легло от стрел биармов и шесть викингов зарублено биармовскими латниками

«Они взяли больше, чем один за одного», — думал Оттар. Биармы второй раз устроили ему неожиданное. Он не разгромил лагеря биармов и по-прежнему не знал, где они прячут свои силы, припасы и женщин. Отныне придется относиться осторожнее к показаниям пленников. Кто бы мог подумать — они вынесли такие пытки!

Клейменый, которого ярл ударил латным кулаком, еще дышал. Душа держится прочно в теле биарма…

— Добейте их, — приказал ярл, указывая на клейменых. Больше их не к чему было пытать, и пытка не была властна над ними. Оттар не презирал их. Он смог понять мужество людей низкого племени, сумевших совершить подвиг, достойный сына Вотана.

Медленно, опасаясь засад, викинги возвращались в городок. Их провожал удручающе-назойливый стук бубнов, вызывающие вопли и визг. Откуда-то скользили стрелы. И когда викинги втянулись в полусгоревший городок, на опушках и в кустах показались биармы. Они что-то кричали, неразборчивое на расстоянии. Они не боялись вестфольдингов, им, казалось, был приятен моросящий дождь. Они делали понятные жесты, звали к себе, в лес.

Глава пятая

1

Местами два-три двора Усть-Двинца выгорели подряд. И пожарища и уцелевшие дворы были одинаково черны от дождя. Для топки очагов викинги ломали заборы и стены домов и надворных построек, попорченных огнем или целых, безразлично. Городок имел дикий, печальный вид места, осужденного на смерть безжалостной болезнью.

Викинг Канут, один из любимцев ярла, тяжело заболел, ослабел, не хотел есть. Голова сделалась невыносимо тяжелой и горячей, а внутренности порой охватывала такая боль, точно туда положили пылающих углей.

Могучая воля викингов побеждает болезни. Канут хотел пойти со своим ярлом и завладеть лагерем биармов, чтобы кончить завоевание Нового Нидароса. И не смог. Не послушались ноги, боль в кишках согнула кольцом мускулистое тело. Пухлый красноватый отек натянул кожу под светлой бородой Канута, спустился на шею и поднимался к глазу.

Опыт более чем тридцатилетних плаваний на драккарах научил многому кормчего «Дракона» Эстольда. Он разбирался в болезнях, умел врачевать опасные лихорадки, знал, что делать при кровотечении из кишок. Эстольд издали распознавал опасную белую проказу, оспу и черную чуму, умел ухаживать за ранами, извлекать стрелы, мог отделить, для спасения всего тела, раздробленную руку и ногу.

Эстольд чувствовал, что болезнь Канута связана с опухолью лица, и рассмотрел след укола или царапины Он допрашивал больного. Канут вспоминал: да, кажется, третьего дня его уколола костяная стрела. Он забыл. Стоит ли помнить каждую царапину, это недостойно викинга. Пусть Эстольд даст ему пить и оставит в покое Пить, его мучит жажда. Не воды, пива, чтобы тебя взял Локи! Почему пиво сладкое? Неужели же здесь больше нет настоящего горького пива?..

К возвращению Оттара сознание оставило Канута Ярл с грустью посмотрел на обезображенное лицо старого товарища. Глаза Канута провалились, нос заострился. Он еще дышал, но его уже не было.

Не один Канут покидал своего ярла. Больше двадцати викингов проявляли ясные признаки той же убийственной болезни, все жаловались на такие же страдания как Канут.

И у каждого озабоченный кормчий «Дракона» находил одинаковые опухоли — на руке, на ноге, на шее на затылке или на лице.

Эстольд молчал о своих подозрениях, никто не понимал причины болезни. Чума, встречавшаяся викингам на землях Запада, не походила на эту болезнь. Черная смерть выдавала себя большими опухолями под мышками и рождалась среди массы трупов. Мертвые франки и трупы жителей Валланда бывали для вестфольдингов страшнее живых…

Вскоре Канут успокоился и похолодел. Ночью умерли еще девять викингов, и к утру число больных достигло пятидесяти, захворали Лодин и Бранд.

После осмотра больных кормчий «Дракона» поспешил прийти к Оттару. Эстольд не пытался скрывать тревоги:

— Биармы умеют отравлять свои стрелы, мой ярл. Я убежден в этом, мой ярл. Их стрелы отравлены. У каждого умершего и больного есть укол стрелой. И у каждого — опухоль в месте укола.

Купцы, греки и арабы рассказывали о южных народах, умеющих посылать смерть на кончике стрелы. Но могут ли биармы быть способны на это! У Эстольда не было никаких сомнений.

Его самого вчера уколола стрела. Или ветка? Кормчий не мог вспомнить — в этом проклятом лесу не знаешь, на что наткнешься. Поняв причину болезни викингов. Эстольд раскалил на огне очага нож и выжег свою ранку, трижды повторив болезненную операцию. Разговаривая с ярлом, кормчий «Дракона» не мог избавиться от навязчиво-тягостной мысли об отраве, которая, быть может, уже растет и в его теле.

— Уверен ли ты, Эстольд?

— Да, клянусь тебе мужеством Рекина, мой ярл. Не знаю, многие ли наши уже отравлены. Канут прав: какой викинг обращает внимание на укол или царапину?

2

Итак, внезапно наступил час платежей и размышлений о деле. Только трезвые подсчеты могли помочь нидаросскому ярлу понять значение происходящей борьбы за Новый Нидарос, сделать выводы и принять решение. Оттар не нуждался в усилии памяти или в подсказах, он обладал совершенной памятью полководца, знал каждого своего викинга не только по имени, но и по способностям.