Флэшбэк

Оказалось, что нельзя. Мысль была дурацкой.

Два детектива, сидевшие спереди (Камминс, детектив третьего ранга, прослуживший семь лет патрульным и меньше года работавший следователем, и Коулмен, ветеран денверской полиции со стажем в двадцать пять лет, из которых девять он служил детективом первого ранга, как и Ник), дали понять Нику, что проку от него этим вечером столько же, сколько пресловутой рыбке от не менее пресловутого зонтика.

Но Ник все равно торчал в машине, дрожа от холода: батареи выключили — берегли зарядку. Он вдыхал хорошо знакомый ему густой дух засады: смесь запахов пота, виниловой отделки старого автомобиля, кофейного дыхания и — время от времени — беззвучных, но убийственно-пахучих пуков с переднего сиденья. Что поделать — он любил все это в те годы, когда работал на улице.

Воспроизведя этот час под флэшбэком, Ник вспомнил, что позвонил Даре незадолго до полуночи. Он собирался сделать это раньше, но пришлось сходить на угол в круглосуточную забегаловку и взять кофе для товарищей. Дара тогда не ответила на звонок. Это удивило Ника, но не обеспокоило. Тем вечером — Ник вспомнил об этом только благодаря флэшбэку, восстановив ход событий с одиннадцати до двенадцати, — он сказал ей, что задержится допоздна, но не говорил, что будет на улице. Дара часто выключала телефон, если знала, что Ник в безопасности — сидит себе в своем кабинете.

В ту ночь, как вспомнил теперь Ник, он проспал часа три на диване в Центральном управлении. Разбудили его после звонка начальника управления, поручившего Нику и его напарнице К. Т. Линкольн расследование убийства Кэйго: мол, выехавшим на место дежурным следователям не хватает опыта для ведения такого дела с политической подкладкой. На Ника тогда еще возлагали много надежд, а благодаря К. Т. Линкольн их тандем выглядел сбалансированным в расовом, гендерном и сексуально-ориентационном плане. (Начальник управления сказал, что доверил бы это дело следователю-японцу, но такового у них не нашлось. И вообще, признался шеф, во всей денверской полиции был лишь один сотрудник японского происхождения. Эта женщина работала первый год, патрульным, набивая шишки и набираясь опыта в районе Пяти Углов. За дело пришлось браться Нику Боттому и К. Т. Линкольн.)

Ник взял пятнадцатиминутную ампулу, чтобы воспроизвести свой звонок Даре тем утром. Она почему-то восприняла эту новость совершенно спокойно, хотя раскрытие убийства Кэйго дало бы резкий толчок карьере мужа. Как помощник заместителя окружного прокурора, Дара прекрасно это понимала. Голос у нее был усталым, чуть ли не больным. Когда Ник сказал, что звонил ей около полуночи, последовала пауза — более заметная для второго Ника, восстанавливающего это мгновение под флэшбэком, чем для реального Ника, напичканного в то утро кофеином. Потом Дара сказала, что приняла лекарство, выключила телефон и рано улеглась спать.

Дара — в ту ночь, на той улице, где стоял дом Кэйго. Лицо ее, мелькнувшее на три секунды в видеоролике, преследовало Ника: ничто так не преследовало его после смерти жены. Он загрузил видео в свой телефон и просмотрел этот кусок с десяток раз в своем боксе, на здоровенном трехмерном экране высокого разрешения, пытаясь получить как можно более четкое изображение. Иногда он был уверен, что видит Дару. А иногда, напротив, что это совсем не Дара — другая женщина, ничуть на нее не похожая.

Кроме того, он три раза по пятнадцать минут флэшбэчил на телефонный разговор с женой тем утром, когда сказал ей об убийстве Кэйго, а потом снова и снова — на первую встречу с Дарой вечером того дня.

Не вела ли она себя неестественно? Не вела ли она себя так, будто скрывала что-то от Ника?

Он сходил с ума?

Или уже сошел давным-давно?

Место, которое все теперь называли ««Шесть флагов» над евреями», находилось слева от виадука, где бульвар Спир пересекался с I-25. По другую сторону шоссе, на холме, к юго-западу от комплекса разбросанных зданий, возвышался центр временного содержания ДВБ «Майл-хай».

Нику было в какой-то мере любопытно: почему парк аттракционов, превращенный в центр временного содержания, носит название «Шесть флагов»? Ведь сеть аттракционов «Шесть флагов» владела им всего лет десять, в самом начале века. В течение ста с лишним лет до этого и пары десятилетий после этого парк назывался «Элитч-гарденз».

Теперь тут не виднелось никаких деревьев — Ник отметил это, сворачивая на громадную пустую парковку и следуя вдоль бетонных взрывозащитных плит к первому КПП.

Он знал о прежнем «Элитч-гарденз» благодаря своему деду. Отец Ника, скончавшийся, когда сыну исполнилось пятнадцать, служил в полиции штата патрульным. Самые первые воспоминания Ника об отце были связаны с его оружием — большим револьвером «смит-и-вессон». Отца не убили в перестрелке: как и Ник, он никогда не пользовался оружием при исполнении. Он погиб в автокатастрофе на I-25, меньше чем в двух милях от того места, где разбились Дара и ее босс, заместитель окружного прокурора Харви Коэн. Отец Ника притормозил, чтобы помочь водителю, у которого заглох двигатель. В это время машину пьяного шестнадцатилетнего парня занесло на обочину, и Ник лишился отца.

Дед Ника работал водителем автобуса в Денвере, а его прадед водил старинные троллейбусы, соединявшие город с окраинами и городками-спутниками; потом троллейбусы оказались вытеснены автомобилями. Ник слышал от своего деда Николаса забавные истории об «Элитч-гарденз». Много десятилетий тот повторял одно и то же: «Не видеть «Элитч-гарденз» — значит не видеть Денвера».

Открывшийся в 1890-м «Элитч-гарденз» первоначально отстоял на многие мили к западу от центра города, располагаясь в районе 38-й авеню и Теннисон-стрит. Эта окраина тогда больше походила на отдельную деревню. Первый «Элитч-гарденз» расширялся, но в нем сохранялись деревья, обширные цветники и затененные участки для пикников, где посетители могли съесть взятую с собой провизию. Лет сорок здесь находился зоопарк, на протяжении целого столетия действовал даже свой театр: там сначала выступали летние гастролеры, а потом, уже в двадцатом веке, — приглашенные кино- и телезвезды. К 1930-м годам «Элитч» построил танцевальный зал «Трокадеро», где играли джаз и мелкие группы, и большие оркестры. Дед Ника говорил, что по национальному радио даже шла передача «Вечер в «Трокадеро»». В 1950-е годы владельцы построили еще и «Киддилэнд» — площадку для детей с маленькими гоночными машинками, двухместными ракетными самолетами и настоящими плавающими «моторными лодками». Хотя до того считалось, что большие парки аттракционов предназначены для взрослых, «Киддилэнд» имел огромный успех.

В 1994-м «Элитч» переместился на свое нынешнее место близ центра города, а два года спустя его приобрела компания, которая владела шестью другими парками «Шесть флагов» в разных частях страны. Новые владельцы залили траву и сады бетоном, «Киддилэнд» и другие тихие аттракционы окончательно превратились в сумасшедшие горки, а входная плата выросла настолько, что для посещения парка всей семьей приходилось чуть ли не просить кредит в банке. Когда компания в 2006 году продала парк, ее преемница вернула старое название, «Элитч-гарденз», но одновременно уничтожила последние остатки зелени и тех аттракционов, что не повышали уровень адреналина до запредельного.

Ник знал все эти подробности, потому что для его деда и матери «Элитч» стал символом Америки конца двадцатого и начала двадцать первого века. Америки, которая от тишины, зелени, красоты и доступных семейных развлечений перешла к сумасшедшему и дорогущему ужасу с шестикратным ускорением.

Ну что же, думал Ник, который припарковал машину и теперь шагал к КПП по растрескавшейся, вспучившейся, поросшей сорняками парковке, Америка получила весь ужас, на который только могла надеяться.

Охранники на первом КПП — бывшие полицейские — помнили Ника и встретили его по-доброму, а волшебная черная карточка, переданная Накамурой через Сато, сняла все вопросы. Один из охранников позвонил, чтобы Дэнни Озу сообщили о приходе гостя, и даже провел Ника по замысловатому лабиринту из лачуг, палаток, заброшенных аттракционов и открытых киосков.