Флэшбэк

И вот они съехали вниз. Вэл видел теперь другие машины на I-70, соседних дорогах и хайвеях. Они уже много дней не встречали такого плотного движения. У Вэла даже голова закружилась.

— Но прежде чем мы с тобой… может быть… договоримся, я должен спросить тебя кое о чем, — сказал Генри «Большой Конь» Бигей, выключив радио. Здесь, вблизи крупного города, работали только Эн-пи-ар и другие официальные станции.

— О чем? — спросил Ник.

Его вдруг охватил ужас — что, если индеец откажет ему? У него был месяц, чтобы найти двести старых баксов (может, украсть у предка и пристрелить этого гада? — правда, Вэл сомневался, что у застарелого флэшнаркомана есть столько денег), потом добыть НИКК. Тогда он, может, и успеет.

— Эта штуковина у тебя на спине за поясом… ну, которую ты украдкой поправлял всю ночь, чтобы она не врезалась тебе в спину, бок или кишки. Ты из нее когда-нибудь стрелял?

Вэл замешкался. Наконец, не зная, как лучше ответить, он промычал:

— Угу.

— Я имею в виду, черт возьми, не мишень, или кролика, или еще какую хрень, — сказал Бигей, переводя взгляд на Вэла; на дорогу он сейчас совсем не смотрел. — А живого человека. Стрелял?

— Угу, — выдохнул Вэл.

— Попал?

— Угу.

— Убил?

Глаза Бигея сверлили Вэла, как буравчики. Тот попытался сглотнуть слюну — и не смог.

— Угу.

Они подъезжали к пересечению с I-25. Развязку взорвали, и теперь тут был временный, отсыпанный гравием съезд. Машины одна за другой двинулись по нему.

— Он это заслужил?

Вэл чуть не выдал еще одно «угу», но остановился. Именно этот вопрос не давал ему уснуть всю последнюю неделю. Он откашлялся.

— Не знаю, — сказал Вэл. — Может, и нет. Но я думаю, дело было так: либо он, либо я. Я выбрал себя.

Бигей несколько минут молча вел грузовик по I-25.

— Хорошо, — проговорил он наконец. — Я окажусь здесь — если будет на то воля Аце Ашки — где-то двадцать седьмого октября. И наверное, весь день проведу на большой погрузочной площадке Федерального центра Саут-Бродвей. Буду тебя искать. По нынешнему расписанию конвой отбывает в восемь вечера. Если не придешь, можешь обо мне забыть.

— Приду, — пообещал Вэл.

1.13

Санта-Фе, Нуэво-Мексико

16 сентября, четверг

Остаток пути до Санта-Фе прошел без происшествий, а последние миль семьдесят — из Лас-Вегаса, Нью-Мексико, до Санта-Фе — их сопровождала военизированная «техническая служба»: пикапы с крупнокалиберными пулеметами в кузове.

Три наемника, Сато и Ник остановились в Санта-Фе, в японском консульстве — бывшем отеле «Ла Фонда» на центральной площади. Останки Джо унесли в подвал для кремации.

По прибытии Сато повел Ника и других в медицинскую клинику консула, которая, на взгляд Ника, была чище, современнее и лучше оснащена, чем любое медицинское учреждение в Денвере. Пока все проходили короткую проверку, у Сато обрабатывали ожоги и порезы, а на его серьезный перелом наложили новейший и дорогущий реконфигурируемый гипс — так называемый «умный гипс», слишком дорогой для американцев, кроме разве что ведущих спортсменов, которых оцифровывали. Он приводил к полному исцелению, без всяких последствий.

Беседу Ника с доном Кож-Ахмед Нухаевым в его загородном поместье назначили на десять утра. Приглашение направили мистеру Накамуре, причем условия оговаривались очень четко: и «ошкош», и Хидэки Сато могут приближаться к дому дона не более чем на десять миль. Нику велели быть в 9.30 утра у собора Святого Франциска (официально, насколько он знал, звавшийся «кафедральным храмом Святого Франциска Ассизского» — Дара говорила ему, когда они проводили тут отпуск в первые годы их брака, что это тот самый собор, возведение которого всю жизнь наблюдал епископ в романе Уиллы Катер «Смерть приходит к архиепископу»). Одному.

Полквартала от консульства до храма Ник прошел за минуту, да и то лишь потому, что остановился, разглядывая издали построенную сто сорок пять лет назад церковь. Затем он пересек улицу и остановился на ступеньках. Ник помнил рассказ Дары о том, что этот собор во франко-романском стиле, с двумя башнями-близнецами, заложили около 1869 года при архиепископе-французе Жане-Батисте Лами. Потом строительство было приостановлено, а освятили собор в 1887 году, без шпилей, потому что деньги закончились.

Церковь с двумя усеченными башнями всегда казалась Нику странноватой.

День стоял теплый, солнечный, и Санта-Фе пах так, как всегда пах осенью для Ника, — смесью сладких ароматов: запахи горящих сосновых бревен, сухих листьев с высоких старых тополей на улицах старого города и шалфея. Дара как-то сказала, что во всех Штатах нет города, где пахло бы лучше.

Не было — в те времена, когда Санта-Фе относился к Соединенным Штатам.

Ник знал, что теперь этот богатый город не является частью ни одной страны. Нуэво-Мексико формально заявляло о контроле над ним, но в Санта-Фе хватало денег, чтобы нанять небольшую армию и отстоять свою независимость. В городе держали вторые дома кинозвезды, знаменитые писатели и воротилы с Уолл-стрита, и к тому же в последние годы он получил солидные вливания капитала из Японии. А уж японцы никак не хотели жить в мексиканской деревне.

Таким образом, Санта-Фе стал уменьшенной копией Лиссабона времен Второй мировой — город, напичканный шпионами, двойными агентами, ушедшими на покой солдатами удачи и международными плохишами вроде дона Кож-Ахмед Нухаева. Очаровательный горный городок с уединенными коттеджами в благоуханной долине, у подножия Сангре-де-Кристо, стал местом, где они устраивали свои резиденции и откуда вели свою деятельность.

Черный «Мерседес S550» — полностью электрифицированный, а может, сверхдорогой, на водороде, — прошелестев, остановился у тротуара. В нем сидели трое человек неопределенной, как показалось Нику, национальности, но очевидной профессии, все в белых рубашках с коротким рукавом. Это были беспощадные ребята, беспощаднее простых наемников, которые тоже никого не щадили. Убийцы в пятом поколении, с другого континента.

Человек на заднем сиденье открыл дверь и поманил Ника внутрь.

Ник не сказал ни слова, как и три человека в кубинских рубашках навыпуск — тех официальных рубашках в дырочку, которые кубинцы, вероятно, надевают на похороны, — и они поехали на север по Бишоп-Лодж-роуд.

Ник знал эту ухабистую старую дорогу, проходившую по городским задворкам. Она тянулась миль на шесть, до деревеньки Тесукве на пересечении дорог; некогда тут обитали стареющие кинозвезды и старлетки. Здесь, среди холмов, над поросшей густым лесом узкой долиной, можно было надежно спрятать большой дом. Ник решил, что поместье дона Кож-Ахмед Нухаева расположено между Санта-Фе и Тесукве.

Так и оказалось. Проехав мили четыре, «мерседес» свернул направо, на узенькую гравийную дорожку, идущую вверх по сухой балке, потом выехал на асфальтированный подъезд пошире. Оттуда автомобиль направился к вершине холма, выбравшись из тополиной рощи на луг с пожухлой травой, после чего спустился вниз, в сосновый лесок. Ник заметил замаскированные бункеры чуть в стороне от вершин. Предположив, что этот въезд — главный, он понял, что его чрезвычайно удобно оборонять в случае наступления бронетехники или пехоты.

Оказалось, что в поместье дона уровней безопасности больше, чем в особняке Накамуры на вершине холма. Тут имелись три стены с воротами (пространство в полмили между стеной и ограждением простреливалось насквозь с вышек и непременных скрытых пулеметных гнезд) и МР-сканеры: два — для машин, три — для Ника и троих приставленных к нему охранников.

Когда они добрались до главного — как решил Ник — здания, визитера отправили во взрывобезопасное помещение без окон, где другие люди в рубашках навыпуск, стали просвечивать его, обыскивать, заглядывать в полости тела. К тому времени, как последний из охранников в рубашке навыпуск провел Ника в громадную комнату с высокими окнами и сказал, что здесь можно присесть, тот был на грани бешенства. Увидев шкафы с книгами и гигантские столы с кожаными столешницами, Ник предположил, что это и есть кабинет дона Кож-Ахмед Нухаева.