За миллиард лет до конца света

- Да!

- Митька?

- Да... Это кто?

- Не узнаешь, собака? - Это был Вайнгартен.

- А, Валька... Чего тебе?

Вайнгартен помедлил.

- Ты почему к телефону не подходишь? - спросил он.

- Работаю, - сказал Малянов злобно. Он был очень неприветлив. Хотелось вернуться к столу и досмотреть картину с пузырями.

- Работаешь... - Вайнгартен засопел. - Нетленку, значит, лепишь...

- Ты что, зайти хотел?

- Зайти? Да нет, не то чтобы зайти...

Малянов окончательно разозлился.

- Так что тебе надо?

- Слушай, отец... А чем ты сейчас занимаешься?

- Работаю! Сказано тебе!

- Да нет... Я хотел спросить: над чем ты работаешь?

Малянов обалдел. Он знал Вальку Вайнгартена двадцать пять лет, и сроду Вайнгартен никакой Маляновской работой не интересовался, сроду Вайнгартена интересовал только сам Вайнгартен лично, а также еще два таинственных предмета его интересовали: двугривенный 1934 года и так называемый "консульский полтинник", который, собственно, и полтинником-то не был, а был какой-то там особенной почтовой маркой... Делать гаду нечего, решил Малянов. Трепло... Или ему крыша понадобилась, что он так мнется? И тут он вспомнил Аверченко.

- Над чем я работаю? - переспросил он со злорадством. - Изволь, могу рассказать во всех подробностях. Тебе, как биологу это будет страшно интересно. Вчера утром я наконец слез с мертвой точки. Оказывается, при самых общих предположениях относительно потенциальной функции, мои уравнения движения имеют еще один интеграл, кроме интеграла энергии и интегралов моментов. Получается что-то вроде обобщения ограниченной задачи трех тел. Если уравнения движения записать в векторной форме и применить преобразования Гартвига, то интегрирование по всему объему проводится до конца и вся проблема сводится к интегро-дифференциальным уравнениям типа Колмогорова-Феллера...

К его огромному изумлению, Вайнгартен не перебивал. На секунду Малянову даже показалось, что их разъединили.

- Ты меня слушаешь? - спросил он.

- Да-да, слушаю очень внимательно.

- Может быть, ты даже меня понимаешь?

- Секу помаленьку, - бодро сказал Вайнгартен, и тут Малянов в первый раз подумал, какой у него странный голос. Он даже испугался.

- Валька, случилось что-нибудь?

- Где? - спросил Вайнгартен, помедлив опять.

- Где... У тебя, естественно! Я же слышу, что ты какой-то... Тебе что, разговаривать неудобно?

- Да нет, отец. Все это чепуха. Ладно. Жара замучила. Про двух петухов знаешь анекдот?

- Нет. Ну?

Вайнгартен рассказал анекдот про двух петухов - очень глупый, но довольно смешной, какой-то совсем не Вайнгартеновский анекдот. Малянов, конечно, слушал и, когда пришло на то время, захихикал, но неясное ощущение, что у Вайнгартена не все ладно, от этого анекдота у него только усилилось. Опять, наверное, со Светкой поцапался, подумал он неуверенно. Опять ему эпителий попортили. И тут Вайнгартен спросил:

- Слушай, Митька... Снеговой - такая фамилия тебе ничего не говорит?

- Снеговой? Арнольд Палыч? Ну, сосед у меня есть, напротив живет, через площадку... А что?

Вайнгартен некоторое время молчал. Даже сопеть перестал. Слышно было в трубке только негромкое бряканье, - наверное, подбрасывал он в горсти свои коллекционные двугривенные. Потом он сказал:

- А чем он занимается, твой Снеговой?

- Физик, по-моему. В каком-то ящике работает. Шибко секретный. А ты откуда его знаешь?

- Да я его не знаю, - с непонятной досадой сказал Вайнгартен, и тут раздался звонок в дверь.

- Нет, явно сорвались с цепи! - сказал Малянов. - Подожди, Валька. В дверь наяривают...

Вайнгартен что-то сказал или даже, кажется, крикнул, но Малянов уже бросил трубку на тахту и выскочил в прихожую. Калям, конечно, опять запутался у него в ногах, и он чуть не грохнулся.

Открывши дверь, он сейчас же отступил на шаг. На пороге стояла молодая женщина в белом мини-сарафане, очень загорелая, с выгоревшими на солнце короткими волосами. Красивая. Незнакомая. (Малянов сразу ощутил, что он в одних трусах и брюхо у него потное.) У ног ее стоял чемодан, через левую руку был перекинут пыльник.

- Дмитрий Андреевич? - спросила она стесненно.

- Д-да... - проговорил Малянов. Родственница? Троюродная Зина из Омска?

- Вы меня простите, Дмитрий Алексеевич... Наверное, я некстати... Вот.

Она протянула конверт. Малянов молча взял этот конверт и вытащил из него листок бумаги. Страшные чувства против всех родственников на свете и особенно против этой троюродной Зины... - или Зои?.. - угрюмо клокотали у него в душе.

Впрочем это оказалась не троюродная Зина. Ирка крупными буквами, явно второпях, писала вкривь и вкось: "Димкин! Это Лидка Пономарева, моя любимая школьная подруга. Я тебе про нее расск. Прими ее хорошенько, она ненадолг. Не хами. У нас все хор. Она расск. Целую, И."

Малянов издал протяжный, неслышный миру вопль, закрыл и снова открыл глаза. Однако губы его уже автоматически складывались в приветливую улыбку.

- Очень приятно... - заявил он дружески-развязным тоном. - Заходите, Лида, прошу... Извините меня за мой вид. Жара!

Все-таки, видно, не все было в порядке с его радушием, потому что на лице красивой Лиды вдруг появилось выражение растерянности, и она почему-то оглянулась на пустую, залитую солнцем лестничную площадку, словно вдруг усомнилась, туда ли она попала.

- Позвольте, я вам чемодан... - поспешно сказал Малянов. - Заходите, заходите, не стесняйтесь... Пыльник вешайте сюда... Здесь у нас большая комната, я там работаю, а здесь - Бобкина... Она и будет ваша... Вы, наверное, душ захотите принять?

Тут с тахты донеслось до него гнусавое кваканье.

- Пардон! - воскликнул он. - Вы располагайтесь, располагайтесь, я сейчас...

Он схватил трубку и услышал, как Вайнгартен монотонно, не своим каким-то голосом повторяет:

- Митька... Митька... Отвечай, Митька...

- Але! - заорал Малянов. - Валька, слушай...

- Митька! - заорал Вайнгартен. - Это ты?

Малянов даже испугался.

- Чего ты орешь? Тут ко мне приехали, извини. Я тебе потом позвоню.

- Кто? Кто приехал? - страшным голосом спросил Вайнгартен.

Малянов ощутил какой-то холодок по всему телу. С ума сошел Валька. Ну, и денек...